«Зачем пальцем буравить, поганиться…» — сказал тот, в библиотеке.
Лерон затрясло от ужаса. Неужели ей придется и это пережить?!
— Ага, стоп, кажется, у Лариссы что-то такое было, — вдруг вспомнил Микка. — Очень удачно, что она свою косметичку оставила. Как чувствовала, что понадобится, молодец, мамочка!
Он слез с кровати и, по-прежнему подсвечивая себе мобильником, нагнулся к маленькому саквояжику, стоявшему в углу спальни. Ничего себе — косметичка!
Впрочем, размеры косметички Лариссы мало интересовали Лерон. Гораздо больше ее волновало то, что видела она в неверном лунном свете, проникавшем через окно. Между ногами Микки все висело очень уныло. Даже при всей своей неопытности Лерон было понятно, что таким «инструментом» девственности никого лишить невозможно.
А между тем Микка завис в согнутой позе, шаря в саквояжике. Лерон тупо смотрела на его тугие ягодицы. Кажется это в полумраке или они в самом деле поросли волосами? Она испуганно отвернулась. Даже и не представляла, что у мужчин и попа может быть волосатая! Интересно, хорошо это или плохо?
Ой, наверное, не очень хорошо, если у Микки эта, как он там ее назвал… вигрофобия, кажется.
Стоп… а может быть, дело вовсе не в фобии, а в вигро? То есть в самой Лерон? Может быть, она просто не способна возбудить своего мужа?
Нет. Один раз же он кончил. Правда, не в нее, а…
В это мгновение Микка обернулся — и Лерон испуганно ахнула, мигом забыв о том, о чем думала.
Его член стоял. Да еще как! Длинный, толстый… почему-то очень смуглый… А это что за полосочки идут от него к бедрам Микки? Да это… завязки или застежки какие-то. Эта штука что, привязана?! Пристегнута?! Нет, не может такого быть!
— Ну да, это страпон, — пробурчал Микка, разглядев ее изумленное лицо. — У Ларисы полным-полно таких игрушек, потому что мы и интимное белье продаем, с секс-шопами сотрудничаем. Так что все новейшие прибамбасы имеются в наличии! У нее и обычный фаллоимитатор есть, но, наверное, тебе приятнее будет, если все же как бы муж оттрахает в первый раз? Давай ложись, Лерка, только на животик снова, а попочку свою красивенькую приподними.
Ошарашенная Лерон, двигаясь, как заводная кукла, исполнила все, что ей приказывали. Микка стащил с нее свои трусы и, сунув руку под живот, поставил жену на четвереньки. Она покорно гнулась, наклонялась, она делала все, что он просил.
— Ну что, смазку возьмем или разогреть тебя? Как ты хочешь? — спросил Микка. — Эх, жаль, стимулятора клитора у Лариссы нет, она… — Он осекся. — Ладно, я пальчиком, пальчиком. А лучше давай сама. Небось умеешь это делать, да, чтобы мокренько в письке стало? Ну, что замерла? — нетерпеливо подтолкнул он жену в зад тем, что торчало у него на бедрах, и Лерон мимолетно поразилась тому, что оно, это привязанное, такое упругое и сильное. — Ты что, Лерка, клиторок свой никогда не терла?! Нет, ну это… — В голосе его прозвучали беспомощные нотки. — Тебе же больно будет, ты что, не понимаешь? Я ж тебе посуху просто порву там все на свете, это же все равно что палкой орудовать! Придется взять смазку.
Кровать покачнулась — Микка слез с нее и прошлепал к загадочному саквояжику. Лерон так и стояла в нелепой позе, на четвереньках. Стыд прожигал ее, насквозь прожигал, испепелял, однако в ушах звучал настойчивый голос… голос ее гордости: «Терпи! Терпи! Главное — это кровь на простыне. Иначе тебя живьем сожрут. А родителям каково придется? Ради них — терпи!»
Кровать опять заколыхалась. Микка зашевелился рядом с Лерон, а то, что было к нему привязано, как-то бестолково тыкалось в ее ягодицы. Она почувствовала, что рука мужа просунулась между ее ног. Рука была влажная, Лерон сжалась было, но тут же расслабила стиснутые мышцы и позволила пальцам Микки прикоснуться к себе. Ощущение было вовсе даже не неприятное, и Лерон слегка перевела дух.
— Как у вас, женщин, все же нелепо это место устроено, не перестаю удивляться, — пробормотал Микка. — Лишние детали, х-ха! Ага, чувствую, тебе уже приятненько… Ну ладно, так и быть, чего не сделаешь для родной жены!
Его влажные пальцы нашли самую чувствительную точку между ногами Лерон и поглаживали ее. Лерон медленно двигалась, потиралась о его палец, продляя удивительное ощущение и удивляясь тому, что тело ее словно бы тяжелеет, наливается приятной истомой. Она протяжно вздохнула и тотчас стихла, устыдившись. Хорошо, если бы Микка делал так еще…
— Ну что, кончаешь? — деловито спросил Микка. — Тогда уже пора, пора и нашему страпончику поработать!
Он сильным движением подтянул Лерон поближе к себе, чуть прогнул ее спину, и в ту же секунду что-то упругое, прохладное оказалось между ее ног.
— Сюда? — пробормотал Микка как бы в нерешительности и тотчас сам себе ответил: — Ага, кажется, сюда. Ну… пошел!
Лерон взвизгнула от боли. Чудилось, в ее самое нежное место вонзили клинок, располосовавший тело надвое до самой макушки! К счастью, боль оказалась острой, но мгновенной — чужеродное создание тотчас было из нее извлечено, и Микка подтолкнул Лерон в спину:
— Все, дело сделано. Лежи, отдыхай. Расслабься, все в порядке с твоей знаменитой простыней. Поле любовной битвы, понимаешь… Комар носа не подточит!
В голосе его звучала гордость.
— Так, — бурчал он, — слезая с кровати. — Теперь помыть страпончик надо бы… Хотя нет, лучше не стоит. Заверну вон… да хоть в твои трусишки. Очень даже символично: трусы новобрачной в ее девственной крови! Отпад, млин. Просто отпад! Жужка оценит, в качестве атрибута. А что, классная натура… Или лучше о платье вытереть? Вытереть, да, а потом надеть это платье на Жужку…
У Лерон от боли звенело в ушах. Голос Микки доносился до нее словно сквозь пелену. Она почти не понимала, о чем он там говорит. Он бредит, что ли? Или это она бредит?
— Да, белое платье с кровавыми пятнами… — пробормотал Микка. — Черт, я снова хочу… Лерка, ты лежи, как лежишь, я тебя только чуть-чуть прикрою и… Я заслужил награду, заслужил!
Снова зазвучала та же музыка, что и прежде. Снова хрипловатый, томный мужской голос завел свое… и опять Лерон почудилось, будто кто-то признается ей в любви. Вновь рука Микки тискала ей ягодицы. И вновь стон Микки вплелся в голос певца и теплая жидкость закапала Лерон на спину.
«Опять сам с собой, — подумала она сонно. — Да ладно. Пусть делает, что хочет, лишь бы ко мне не лез!»
Что-то ужасно знакомое было в этой фразе. Лерон напряглась, вспоминая… ага, это Настя рассказывала, что у ее Витьки по утрам стоит, как кол, а она по утрам не хочет, ну не нравится ей по утрам, и тогда Витька матерится, мол, что ж ему делать, козу Маньку пользовать, если родная жена не дает? «Пусть делает что хочет, — хихикала Настя, — лишь бы ко мне по утрам не лез!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
