– Ага-а-а! – взревел Станко, и ни с чем не сравнимая злая радость тут же и вернула ему угасшие было силы. – Ага-а! Сгинь! Пропади! Падаль! Падаль! По веревкам, Илияш!
Кольцо нападавших чуть разжалось, будто в замешательстве. Мертвецы теперь действовали осторожно, боясь подставлять под удар свои драгоценные веревки-пуповины.
– Руби! – ревел Илияш, и, дотянувшись кинжалом, резанул по ближайшей веревке; та устояла, но на ней появился глубокий надрез; раненный висельник качнулся, неловко взмахнул мечом – Илияш ткнул его в грудь, веревка лопнула, и второй мертвец грянулся оземь.
Оставшиеся висельники кинулись в бой с удвоенной яростью; лишившийся руки подобрал меч сотоварища и рубился левой. Просмоленные тела упавших мертвецы подкатывали под ноги противникам, чтобы те спотыкались; Станко, потеряв равновесие, едва увернулся от смертоносного удара. Мышцы на спине Илияша ходили ходуном:
– На…ша… берет…
Рухнул еще один мертвец. Меч другого задел Станко по щеке; тот не почувствовал боли. Висельников осталось трое, но легче бой не стал – меч в руках Станко налился неподъемной тяжестью.
– Ну-у!
Удар. С треском рвется веревка. Падает еще один, теперь двое против двух…
Уцелевшие мертвецы, будто сговорившись, одновременно отступили. Руки с мечами безвольно упали; веревки, когда-то удавившие осмоленных, резко вздернулись вверх, ноги висельников оторвались от истоптанной травы, и вот уже оба как ни в чем не бывало покачиваются на ветке, а рядом – четыре обрывка, четыре срезанных веревочных хвоста…
Илияш и Станко прошли прямо под качающимися сапогами.
* * *
Ясным утром солнечного дня двое вышли на берег чистого, спокойного озера.
Озеро выгибалось подковой; на той стороне его вросла в землю тяжелая туша княжьего замка. Снизу разглядеть можно было только зубцы на массивной, кое-где подновленной стене.
Двое стояли молча; густые кроны прикрывали их от взглядов со стены.
– Вот и все, – нарушил молчание Илияш. – Сказал – приведу тебя, и привел… А когда Илияш хвалился попусту, а?
Голос проводника снова был весел и беззаботен – совсем как в начале пути.
Станко смотрел на замок – темный, зловещий, как спящее чудовище. Его путь не закончен, его путь только начинается. Там, за грузными стенами, в путанице муравьиных ходов притаился тот, кому суждено умереть от меча.
– Давай-ка, – радостно потребовал Илияш, – должок за тобой…
Станко не сразу понял:
– Что?
– Да десять монет! – проводник, кажется, даже возмутился. – Десять монет, как условились, а в замок я не пойду. Ни носом, ни пяткой, ни драной заплаткой, уговор есть уговор!
Станко вытащил потрепанный, заскорузлый от грязи кошелек и выкатил на ладонь все десять золотых. Они показались ему тусклыми бесполезными кругляшками.
– Возьми, – сказал он, глядя в сторону. – Уговор есть уговор…
Илияш, урча от радости, пересчитал деньги, вытер каждую монетку о штаны и спрятал где-то на груди:
– Ну вот… Ну вот, и у нас сдобный квас… Все, с промыслом покончено. Дом куплю, хозяйство заведу, работника найму…
Слова его лились и журчали, а Станко отчего-то становилось все горше и горше. Дались они ему, эти деньги…
Кошелек совсем опустел, превратился просто в грязную тряпку, и только одна серебряная монетка, монетка с профилем князя каталась из уголка его в уголок.
– Теперь мне надо в замок, – бросил Станко, прерывая Илияшевы восторги. – Как мне пройти в замок, Илияш?
Тот запустил пальцы в бороду:
– Не знаю… Тут я не советчик тебе… На воротах стража, по стене не влезть… А полезешь – так тут же на тебя смолы горячей, чтоб неповадно было…
Станко привычно сжал рукоятку меча:
– Мне надо пройти, и я пройду. Ты знаешь, я…
– Ты всегда делаешь, что решил, – продолжил Илияш насмешливо.
Над головами их радостно перекликались мирные, чуждые духу убийства птахи. Илияш уселся в траву, скрестил ноги, поднял лицо, подставляя его пробивающимся сквозь ветви лучам:
– Есть тут одно дело… Опять же, может быть, и слухи только. Стражники, знаешь ли, все подземный ход искали.
Станко вздрогнул:
– Что?
– Подземный ход, – Илияш прищурился, – говорят, он здесь с незапамятных времен, то ли враги его прорыли, чтобы внезапно напасть, то ли сами хозяева замка – чтобы сбежать вовремя… А может быть, и те и другие, враги ведь то и дело становились хозяевами… Только вот не нашли хода-то…
– А где искали? – спросил Станко отрывисто.
Илияш тихо засмеялся:
– Умный парень, соображаешь… Искали со стороны замка. А со стороны леса… Беззаконные земли рядом.
– Трусы, – уронил Станко. Илияш оживился:
– Еще какие! Так и не нашли хода, но говорят… – он загадочно улыбнулся, – говорят, что князь Лиго, негодяй, знает, где он… Знает, но молчит, для себя бережет, вдруг пригодится…
Он вдруг вытянул ноги и сообщил равнодушно:
– …А может, врут все, и нет никакого хода. Наверняка даже нет.
…Вход скрывался в зарослях на самом берегу и был ненамного больше лисьей норы.
– Ну вот, как просто! – радовался Илияш. – Везет тебе все-таки, парень… Илияша встретил, до замка добрался, а тут еще ход подземный проложили тебе… Чую – убьешь ты папу, как пить дать убьешь. Посчастливится и в этом…
Станко нагнулся и заглянул в нору. Узкий коридор казался нутром голодного зверя – почти круглый, темный, ребристые стенки пронизаны венами и сухожилиями корней.
Пусть так.
Станко выпрямился и посмотрел на замок, будто желая встретиться глазами с князем Лиго. Илияш хохотнул и довольно потер руки.
Со стены, едва слышный, донесся звук рога, и проводник вздрогнул:
– Вот я тут с тобой болтаю… А мне еще назад идти. Мимо кордонов… Время не ждет, давай прощаться, парень.
Станко опустил голову – что-то внутри у него болезненно сжалось.
– Ты… точно не пойдешь со мной?
Илияш расширил глаза в чуть преувеличенном ужасе:
– Да что ты! Разве князь – мой папа?
Станко молчал. Ему было ясно, что проводник не передумает.
Илияш стал проявлять признаки нетерпения:
– Парень, ну время же… Не тяни – прощаемся и расходимся.
Станко стало обидно чуть не до слез: он-то считал Илияша… Другом, что ли… А тот ничуть не огорчен прощанием, ничуть не беспокоится о судьбе товарища, ему бы свою шкуру спасти…
Исходила соком трава, бездумно истребляемая носком сапога. Столько пережить вместе, столько раз спасать друг другу жизнь… Неужели и впрямь проводник старался только из-за денег?
– Илияш, – Станко трудно было говорить, так перехватило горло, – тебе что же… все равно? Убью я князя или князь убьет меня?
Проводник, похоже, чуть устыдился:
– Нет, что ты… По мне, знаешь, пусть бы все жили, всем места хватит.
Станко стало еще горше. И это вместо того, чтобы подбодрить перед смертельным поединком…
– Ладно, – сказал он, давя в себе слезы, – прощай… Мы, похоже, никогда больше не встретимся?
Илияш неуверенно пожал плечами:
– Ну, это… Как уж рассудится…
– Как рассудится, – отозвался Станко эхом. И тут же предложил громко, весело, как только мог:
– А знаешь что, приходи ко мне на свадьбу!
Илияш закивал, как ученая лошадка. Станко продолжал, все более и более воодушевляясь:
– В трактире и встретимся… Через недельку-другую… Ты возвращайся в трактир, ладно? Через Вилу весточку передай… Свадьбу сыграем осенью, я тебя уже, считай, пригласил… Ладно?
С каждым словом он все тверже верил в то, что говорил. Илияш слушал невнимательно, оглядывался, качал головой:
– Ладно… Мне бы только мимо дозорников… А там – прямо на свадьбу…
Станко сник. Отвернулся. Плечи его опустились.
– У меня к тебе тоже дело, парень, – пробормотал Илияш озабоченно. – Важное дело.
Станко молчал, борясь со слезами.
– Ты… Ну, если поймают тебя, то, знаешь ли, пытать станут.
Голова Станко опустилась еще ниже.
– А выспрашивать будут про то, как ты в замок попал… Ну, тут и крыса догадается, что самому тебе не пробраться, а провел кто-то… Вот и станут дознаваться, кто провел. И если ты меня выдашь… Мне тут же и конец, устроят облаву, возьмут, у них на меня давно уже счет открыт… Так я тебя попрошу, Станко, – проводник вдруг жалко, немного заискивающе улыбнулся, – уж не выдавай… Пожалей старого браконьера. Пожалуйста.
Станко, наконец, проглотил застрявший в горле ком. Проронил негромко, устало:
– Я не выдам тебя, Илияш. На части будут рвать – не выдам.
Глава пятая
Станко пробирался вперед на четвереньках, боком, как охромевший пес, потому что в правой руке его вздрагивал пламенем огарок свечи – последний подарок Илияша.
Толстые корни, свесившиеся в подземелье, жадно ощупывали чужака, путались на лице, сетью перегораживали путь. Несколько раз ему пришлось вынимать меч – хоть это и было мучительно трудно в узкой норе с осыпающимися стенами. Потом ход резко свернул вниз, и продвигаться стало легче – корни не дотягивались на такую глубину, зато пол и стенки отсырели.
