Таков портрет наших средств массовой информации. "Антисоветизм" был предупредительным выстрелом, запретом на обсуждение идей, неугодных правящей верхушке ленинско-сталинско-брежневского режима. "Антисемитизм" играет ту же роль для современного "Малого народа", причем часто и в вопросах, не имеющих вообще никакого национально-еврейского аспекта. Например, обвинение в антисемитизме можно услышать по адресу писателя, слишком явно отдавшего свои симпатии деревне, или художника, на картинах которого слишком много крестов и храмов. Недавно "Еврейская газета" (7 мая 1991 г.) опубликовала список, озаглавленный "Антисемитские издания", в котором есть журналы, кажется, вообще никак - ни "про", ни "анти" - не касавшиеся еврейских проблем (вроде "Москвы"). Такой "интеллектуальный расстрел" - сильное средство, но все же не может оказать решающего действия, пока не подкреплен какими-то более материальными мерами. Слишком жгучи и важны вопросы, стоящие перед русским народом, чтобы на них можно было наложить запрет, не прибегая к чему-то вроде Беломорканала. Нормальная духовная жизнь народа требует, чтобы его проблемы свободно обсуждались: не полунамеками, без извинений, постоянных заверений, что мы хоть и русские, но не расисты. Короче говоря, равноправно проблемам других народов. А то вот, например, А. Шмелев, соглашаясь с моим мнением о "запрете" обсуждения ряда русско-еврейских проблем, пишет: "После национал-социализма бесстрастно обсуждать, насколько благотворно или пагубно совместное проживание с евреями (хотя именно такого вопроса я обсуждать не предлагал. - И.Ш.) трудно". Однако он не обнаруживает аналогичных "трудностей" в связи с русскими после расказачивания и коллективизации! В ряде изданий была опубликована и не раз читалась по "Свободе" критическая статья о "Русофобии" Б. Кушнера. Она выделяется из общей массы своей искренностью. Я способен если не согласиться с автором, то понять его эмоции. Он пишет: "Позвольте сообщить Вам, уважаемый Игорь Ростиславович, что мы так же ощущаем боль, как и Вы, так же любим своих детей и нам так же тяжело видеть, как им забивают гвозди в глазницы, как это было бы тяжело (не дай Бог!) видеть вам по отношению к вашим детям". Вот слова, которые я хотел бы повторить, адресовав тому кругу, взгляды которого автор выражает. Поверьте наконец, что нам так же больно, как и вам, и мы имеем такое же право говорить о нашей боли! У нас была такая же Катастрофа, как у вас, и продолжалась она 25 пет. Был голод на Украине, унесший за год не то 5, не то 7 миллионов (их и пересчитать не удается). За войну население Белоруссии уменьшилось на 1/4 и восстановилось лишь за 40 лет. И о таких же пытках, о каких пишете вы, безо всякого "было бы" вы можете прочесть, например, в материалах о деятельности Киевской ЧК. Автор говорит: "Что же, в известном недавнем периоде русской истории действительно можно наблюдать непропорциональное (как в количественном, так и в эмоциональном отношении) участие евреев. Обстоятельство это представляется мне трагическим для моего народа в такой же степени, как и для Вашего". Неужели действительно "В ТАКОЙ ЖЕ"? Евреи за этот период избавились от черты оседлости, процентной нормы, переселились из местечек в города - в основном крупные, во много раз обогнали другие народы СССР по уровню образования и ученых степеней. У русских было уничтожено дворянство, духовенство, разрушена деревня, катастрофически упала рождаемость. Именно русский, а никак не еврейский народ стоит сейчас перед угрозой гибели. Автор пишет: "Сейчас наступила пора нашего национального расставания", очевидно, подразумевая эмиграцию евреев. Но у русских-то нет другой родины, кроме их разоренной страны. Неужели эта ситуация отражает "ТУ ЖЕ МЕРУ"? Такая холодная отстраненность от чужих бед может очень далеко завести. Б. Кушнер говорит о "Русофобии": "Кажется, что вот-вот появятся и пресловутые христианские младенцы" (намекая на ритуальные убийства). "Словарь русского языка" Ожегова разъясняет слово "пресловутый" так: "широко известный, нашумевший, но сомнительный или заслуживающий отрицательной оценки". Но ведь убитые-то младенцы были самые настоящие, какова бы ни была причина их гибели (например, в деле Бейлиса, в процессах, описанных Далем). За что же их так пренебрежительно третировать, хоть они и христианские, - можно бы и пожалеть! Сейчас мы наглядно видим, какой колоссальной силой являются национальные переживания - подчас посильнее экономических факторов и классовых отношений, о которых столько лет долбили как о единственном двигателе истории. Не можем мы отказаться от обдумывания и этого аспекта революции 17-го года - самого трагического кризиса нашей истории. А до сих пор такие попытки встречают яростное сопротивление или полное непонимание. Из многочисленных примеров: в "Русофобии" приведено высказывание одного из вождей с.-д. - Мартова. Он говорит, что, пережив в детстве угрозу погрома, сохранил на всю жизнь "семена спасительной ненависти". Б. Кушнер упрекает меня, что я не ощущаю "страдание другого существа как свое собственное", не понимаю переживаний Мартова или поэта Бялика, вызванных погромами. Зря я, видимо, объяснял, что хочу вообще воздержаться от "оценочных суждений", а пытаюсь понять: что же с Россией происходило? А произошло то, что одним из вождей революции оказался человек, глубинной основой психологии которого была не любовь к этой стране и ее народу, даже не интернационалистскимарксистские идеи, а "семена спасительной ненависти" - к кому? И ситуация, вероятно, была типична не для одного Мартова. Конечно как не пожалеть трехлетнего Юлика, со страхом дожидавшегося погрома? Но, говоря об истории, как не подумать о всей России, судьба которой оказалась в руках таких вождей? Ведь Россия тоже "существо", и страдания этого существа тоже надо бы чувствовать! Некогда Янов сравнил обвинение в антисемитизме с атомной бомбой в руках "противников национализма". Это очень тонко подмечено: речь идет именно о борьбе с "национализмом" (конечно, русским - т. е. о русофобии), а не о защите еврейского народа от какой-то угрозы. Например, как иначе понять стальное нежелание замечать, что с "Малым народом" в моей работе связывается лишь некоторое течение еврейского национализма, - и делать вид, что речь идет о всем еврейском народе (аналогично, в связи с участием радикального еврейства в революции). Я пытаюсь примерить на себя: конечно, есть много эпизодов в русской истории, о которых мне тяжело вспоминать, например, подавление польских восстаний или политика обрусения инородцев. Если бы я встретил работу, утверждающую, что ответственность за это несет не весь русский народ, а лишь какой-то узкий его слой, то, конечно, ухватился бы за нее и попытался бы эти аргументы развивать. Как мог бы автор, стоящий на глубоко национальной еврейской позиции, наоборот, стараться действия Свердлова, Троцкого или палачей ЧК связать со всем своим народом? У автора, стоящего на национальной почве, думаю, дрогнула бы рука написать и то, что высказал Гроссман о России. Ведь в романе "Жизнь и судьба" он с таким жутким реализмом описывает гибель евреев в газовых камерах. А это была бы судьба всех евреев СССР, если бы равнины Восточной Европы не были усеяны русскими и украинскими костями. Этим я отнюдь не хочу сказать, что евреи (или, скажем, грузины) не воевали, - но по числу своему не могли влиять на исход войны. И, конечно, русские защищали свою страну и отнюдь не приобрели тем самым право както утеснять евреев, но на некоторую благодарность, деликатность в обличении их недостатков могли бы рассчитывать от людей, живущих интересами всего еврейского народа. Разве мог быть поднят людьми, озабоченными еврейской судьбой, этот всемирный гвалт о фантастической (как сейчас всем видно) угрозе погромов? Разве заботило его организаторов то, как это отразится на отношениях других народов - в стране, где сейчас громят чуть ли не всех, кроме евреев! Ведь это похоже на крики нежных родителей, что их ребенку не хватает яблок и апельсинов: можно еще понять, когда кругом все сыты, - ну а если другие дети пухнут с голоду? Не будет ли воспринято как знак жестокого пренебрежения к чужим жизням? (Так же было и с требованиями дать свободу еврейской эмиграции, когда у нас колхозники не имели права уехать из своей деревни). Кинорежиссер С. Говорухин пишет (тут же заверяя, что "Памятью" не завербован!): "Попробуйте взглянуть на нашу прогрессивную прессу глазами нормального здорового человека. Сколько всего случилось за этот год! Баку, Душанбе, Тува, Ош... С живых людей сдирали кожу, жгли на кострах! По газетам же получается: главное событие года - скандал в Доме литераторов". "Или я ничего не понимаю, - скажет нормальный читатель, или тут что-то не так". Это в лучшем случае он так думает, а в худшем - поскребет затылок и промолвит: "А может, правы те, кто говорит, что евреи захватили газеты, радио, телеграф?" Вот вам пример обратного эффекта. Идиотизм, ей-богу! В редакции газет приходят разные письма. Цитирую одно из них по памяти. Пишет пожилая еврейская чета: "Почему вы так много места уделяете этому процессу (над Осташвили. - И. Ш.)? Неужели не понимаете, что это приведет к росту антисемитских настроений?" Да и в связи с "Русофобией" я встречаю поразительные возражения: будто приводя цитаты из Янова или Гроссмана, я "провоцирую погромы". Я-то в возможность погромов не верю, но кто и правда ими озабочен, должен был бы прежде всего обратиться с призывом не печатать таких произведений, одна цитата из которых может вызвать погром! Наконец, последнее время принесло и совсем поразительные примеры. Так, в Молдавии звучали чудовищные призывы: "Утопим русских в еврейской крови!" Но это не вызвало никакого возмущения, не то что "шабаш в ЦДЛ". Видимо, первая часть призыва вполне оправдала вторую. Говоря конкретнее, сепаратизм и русофобия есть главная цель, а судьба евреев второстепенна. Все указывает, что течение, столь влиятельное в "Малом народе", так умело манипулирующее образом "антисемитизма", столь же мало озабочено судьбой еврейского народа, как в свое время эсеры - судьбой крестьян или большевики - рабочих. Для них весь народ есть лишь средство, "сухая солома". И мне верится, что когдато скажет свое слово и "молчаливое большинство". Например, скажет, что невозможно отбрасывать трагедию окружающего народа как нечто, не стоящее внимания сравнительно со своими заботами. И не из страха перед "ростом антисемитских настроений", а просто потому, что это не по совести. Есть признаки, что это возможно. Например, в статье "Я, русский еврей" ("Век ХХ и мир", №10, 1990) автор пишет: "И пусть мы, евреи, покаемся первыми: хотя мы действительно живем на земле предков, но ведь это же Русская земля... В первую четверть века, в судьбоносные для России времена, нам следовало бы проявить величайшую осмотрительность, такт по отношению к хозяевам - народу этой страны". Ведь есть, значит, возможность понять точку зрения друг друга. Мне кажется, сейчас успехом было бы хоть понять, даже не соглашаясь. Для России вновь настали судьбоносные времена. К несчастью, нам всем, всем народам России, не было дано спокойно осмыслить опыт предшествующей катастрофы. И как бы нам всем не повторить еще раз тех же ошибок, но в больших размерах, с еще более страшными последствиями!

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 31

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Разные статьи о массонстве - неизвестен Автор бесплатно.

Похожие на Разные статьи о массонстве - неизвестен Автор книги

Оставить комментарий