Кончив с заклинаниями, шаман сурово посмотрел на Темуджина:
— Родственники не должны драться. Я пришел к тебе от Бектора, ему сейчас очень стыдно. Я ему сказал: «Тебе известно, что каждому человеку необходимы друзья, а братьям — братья. Наш мир очень суров, и в нем нет прощения или надежды для побежденных. Постарайся помириться с твоим братом Темуджином». Когда проливается кровь родственников — это очень дурной день!
Кюрелен сделал вид, что удивлен подобными нравоучительными речами. Кокчу, не взглянув на него или Джамуху, твердым шагом покинул юрту, и в каждом его движении читалось осуждение и холодное возмущение. Когда он ушел, Кюрелен переглянулся с Джамухой, побелевшим от злости.
— Когда змей рассуждает о братской любви, честные люди должны бежать прочь как можно быстрее, — заметил он.
Темуджин не сказал ни слова и нахмурился сильнее, но Джамуха горячо сказал:
— Правда, Кюрелен. Если бы Бектор убил Темуджина, шаман не стал бы рассуждать о братской любви и родной крови.
Кюрелен согласно кивнул головой.
— Люди должны быть настороже в присутствии соперников, но они должны вооружаться, когда к ним жалует священник, желающий властвовать!
Глава 12
Темуджин и его друзья, Джамуха Сечен, Шепе Нойон, Субодай и брат Касар, были в отличном настроении. Темуджин обожал белых жеребцов, и его отец подарил ему такого жеребца. Белый жеребец стал наградой за то, что Темуджин, наткнувшись на огромного медведя, поразил его насмерть коротким кинжалом, совершив тем самым поразительный подвиг. С тех пор Темуджин всегда ездил только на нем. Джамуха Сечен предпочитал коней черной масти, небольших, быстрых, они очень ему подходили. Шепе Нойон обожал веселых и бойких животных серой масти. Сейчас он сидел на молодой пятнистой кобылке с очень выразительными глазами и высоко задранным хвостом. Субодай ездил на серой кобыле, двигавшейся подобно тени. Ее всегда было очень трудно обнаружить в степи.
Орда Есугея уже добралась до зимних пастбищ. Зелено-серые степи на закате как бы принизывали звенящие капельки и кристаллы замерзшей воды. Вдали от мерцавшего моря высокой шелестящей травы плавали фиолетовые холмы с удивительными прожилками розового оттенка. На востоке пылало озеро темного алого цвета, и на этом фоне вырисовывались черные резкие фигурки пяти всадников. Они быстро с криками скакали сквозь шуршащую высокую траву. Охота была хорошей. Юноши казались единым целым с конями. Прямые упругие спины покачивались в такт с движениями животных, сильные кривоватые ноги плотно обхватывали пышущие жаром бока лошадей. Высокие остроконечные шапки разрезали закат, как черные кинжалы. Войлочные халаты по тонкой талии были плотно перепоясаны кожаными поясами, а на спинах юношей болтались колчаны со стрелами. Какими бы неясными тенями они ни вырисовывались на фоне неба, Кюрелен всегда мог определить, кому принадлежит та или иная тень. Темуджин был выше всех, да и его жеребец также был очень высоким по сравнению с остальными лошадьми. Конь нес седока со спокойной гордостью, будто всадник спускался из удивительного, никому не знакомого мира. Рядом с ним скакали его друзья, они гордо держали юные головы, а плечи у них были широко расправлены.
Кюрелен давно заметил, что Темуджин привлекал к себе преданных, храбрых и порядочных воинов, и частенько это были люди, более благородные, чем он сам. Среди преданно любивших его людей не было ни одного хитреца или того, кто заботился только о собственной выгоде. Кюрелена всегда это поражало, потому что Темуджин временами бывал злобным и вредным, резким юношей, которого почти невозможно было в чем-то убедить. Кроме того, он был слишком нетерпелив и мог проявлять неуемную жестокость, однако его отличали щедрость и бесстрашие — черты, присущие монголам. Если он в чем-то поклялся другу, то никогда не нарушал данное слово. Честность его была проста и примитивна. Если он пытался хитрить, это не была изощренная хитрость Джамухи, и в ней проглядывало что-то наивное. Если он что-то намечал, то держался выбранного пути до конца. Временами Темуджин проявлял мудрость и героическое достоинство. И все же не эти черты вызывали к нему преданное отношение друзей. Это было нечто иное, считал Кюрелен. И это «нечто» светилось во взгляде серых глаз, в непроницаемом, как у орла, властном профиле. Этого юношу изготовили таинственные силы, даже можно сказать, сверхсилы, чтобы он встал над остальными людьми. Он был оружием богов, предназначенным для достижения удивительной и ужасной цели, известной только им самим. Друзья Темуджина понимали это подсознательно.
Ему становились преданными люди, вроде Касара, бездумные, как дети, и такие, как остальные люди во Вселенной. Джамуха и ему подобные также его любили, хотя познали мудрость знаний и о многом размышляли. Он привлекал к себе людей типа Шепе Нойона, веселых искателей приключений, смелых, отчаянных, постоянно жаждущих новых сражений и никогда не устающих. Но самое странное заключалось в том, что этот юноша, не обладающий моральными принципами, был горячо обожаем Субодаем, молчаливым, храбрым, чистым, преданным и умным человеком. Темуджин действительно со временем обещал стать Ханом Ханов, под чье знамя из черных хвостов яка стремились встать разные люди, в том числе и Бельгютей, который всегда следовал за победителем, чтобы ухватить свою долю добычи.
Кюрелен часто говорил, что в присутствии честных людей, подобно Субодаю, остальные люди или чувствовали себя не очень хорошо, или сразу начинали ему во всем доверять, а иногда также неожиданно проникались к нему ненавистью. Субодай обладал телом и лицом молодого бога, прекрасного, спокойного и задумчивого. Его улыбка освещала все вокруг, как луч света. Голос был низким и приятным. Он никогда не совершал жестоких поступков и, конечно, не помышлял о предательстве. Не было воина храбрее, бесстрашнее и более ловкого, чем он. Субодай великолепно владел мечом и прекрасно скакал на коне. Иногда Кюрелену казалось, что Субодай гораздо умнее Джамухи, страшно ревнивого, обладавшего хмурым и капризным характером, к тому же Субодай обычно изъяснялся весьма просто, и его мог понять самый тупой человек. У него было больше врагов, чем у Темуджина, но те, кто его искренне любил, относились к нему лучше, чем к сыну Хана. Кюрелен научил Субодая читать. Во время уроков Джамуха постоянно отпускал всякие реплики, а Субодай молча слушал объяснения, и его спокойные синие глаза неотрывно смотрели на Кюрелена. (Даже когда его жизнь подходила к концу, никому не были известны его потаенные мысли. О них не догадывался даже Кюрелен…) Шаман ненавидел Субодая сильнее, чем Джамуху Сечена, которого он по временам мог подкупить умной фразой.
Субодай знал о лошадях больше Шепе Нойона, который легко с ними общался. Когда он сидел на своей серой кобыле и утренний свет падал на его лицо, многие думали, что он — прекрасный и волшебный дух, передающий приказ своей кобылке прикосновением, вздохом или легким движением кисти. Хотя он был еще очень молод, Есугей поставил его во главе отряда молодых всадников, и Шепе Нойон злился из-за этого, но не терял присутствия духа. Правда, никто, даже самый завистливый человек, не мог долго злиться на этого юношу.
Касар, так же как и Джамуха Сечен, ревновал к нему Темуджина, который, кажется, любил Субодая больше всех. Но иногда Темуджину было неловко в его присутствии. Он возмущался и пытался с ним не общаться. Кюрелен понимал, что так бывало в тех случаях, когда Темуджин совершал дурные поступки.
Часто во время отдыха Субодай играл на дудочке, и слушателям казалось, что звуки издает не эта серебряная дудочка, а поет его душа.
Когда Субодая что-то забавляло, он не начинал сразу хохотать, как это делали остальные монголы, любившие посмеяться так же сильно, как они любили охоту и набеги, в такие моменты освещалось радостью все его лицо, и светлые огоньки плясали в синих глазах.
Кюрелен заметил, что, когда молодые люди подъезжали к орде, каждый из них занимал соответствующее место подле Темуджина, ехавшего в центре: справа скакал Джамуха Сечен, слева — преданный Субодай. За ними поспешал простак Касар, а вокруг, то вырываясь вперед, то отставая, с криками и воплями скакал весельчак Шепе Нойон. Подобно путевой звезде, Темуджин притягивал к себе тела и сердца своих последователей. Этот смелый, непредсказуемый юноша с сердитыми глазами и четким профилем обладал удивительной таинственной силой, которой никто не мог сопротивляться.
У юношей было отличное настроение, они распределили между собой трофеи. На небе уже светила луна, и под ее металлическим светом отдаленные холмы отливали странной чернотой. Длинные травы степи светились серым цветом и покачивались, подобно таинственному морю. Бесконечное небо напоминало цветом разбавленное молоко, а острый и чистый воздух слегка туманил голову.
