— А дальше еще одна? — спросил я.
— Кто знает, — пожала плечами Ксай. — Может быть, дальше еще сто таких. Пойдем, рассиживаться некогда.
Я включил лезвие, чтобы было не так темно. И обнаружил, что оно теперь не ровно-голубое, как раньше: на нем появилась отчетливая алая полоска. Лезвие Ксай оказалось точно таким же.
Но едва мы переступили через порог дверного проема, я расслышал голос. Его источник невозможно было определить. Казалось, человек говорит буквально возле моего уха. Я в легкой панике завертел вокруг себя лезвием, но никого, кроме Ксай, рядом не было.
— Ты тоже слышишь это? — спросил я.
— Ага, — девушка кивнула. — Это было тут всегда, с тех пор, как я открыла дверь.
Речь человека казалась осмысленной, но ни единого слова разобрать было невозможно. Это был какой-то набор шипящих и свистящих звуков, а интонация казалась то молящей, то угрожающей.
— Ты понимаешь, что он говорит? — обернулся я к Ксай снова.
Она вновь кивнула.
— Это урдуш, — пояснила она. — Язык монландских аборигенов. Он, кстати, есть в стандартном наборе перков. Можешь выучить, если захочешь.
Я припомнил, что, кажется, в самом деле видел перк с таким названием.
Вот только мне никогда не приходило в голову его выбрать. Откровенно говоря, я вообще ни разу не слышал, чтобы кто-то говорил на таком языке.
— А где на нем теперь говорят? — спросил я.
— Теперь, может быть, и нигде, — пожала плечами Ксай. — Аборигены частью погибли, частью смешались с захватчиками с Сунланда. Может, на севере еще кто из них и живет.
— И что же он говорит? — от этого свистящего шепота мне все больше становилось не по себе.
— «Уходите!», «Не смейте туда ходить!», «Там зло и горе!», — произнесла Ксай. — Ну, и все в таком роде.
На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом призрака.
— Так может быть?.. — я не договорил. Ксай поморщилась, глядя на меня.
— Это все только иллюзия, — отрезала она. — Не ведись на это. Вот, смотри: следующая дверь.
И в самом деле, следующий проем был закрыт массивной на вид дверью, черной, словно сделанной из того же материала, которым была облицована пирамида, и с такими же угловатыми рисунками на ней. Остановившись в паре шагов от нее, Ксай вытянула вперед руку, и иероглифы снова заиграли зеленоватым светом.
— Сейчас, подожди немного, — проговорила девушка, прикрыв глаза. — Осторожно. Будь настороже. Смотри вокруг.
Я огляделся по сторонам. В темной пыльной комнате никого не было, и спрятаться здесь было негде. Откуда могло последовать нападение? Разве что из-за двери, как только Ксай ее откроет. Я вперил свой взгляд в мерцающие зеленые рисунки.
Минуты проходили одна за другой. Казалось, Ксай застыла, обратившись в статую. Лишь легкое дрожание ее ладони говорило об обратном. Что там происходило? О чем она «разговаривала» с дверью?
Завороженно глядя на эту сцену, я едва не пропустил момент, когда нечто, казавшееся забытым в углу пыльным мешком, шевельнулось. Я заметил это лишь краем глаза. Небольшое движение на самой границы поля зрения.
— Асшххагаш! — громкий крик на нечеловечески высокой ноте заставил меня вздрогнуть, от неожиданности в глазах потемнело. Секунда, и в сторону Ксай из угла неслось нечто, напоминающее скелет, обтянутый неопрятной мешковиной. Провалившиеся щеки… редкие клочки волос на голове… горящие зеленым пламенем глаза…
— Асшххагаш!
Я бросился наперерез существу, выставив вперед ало-голубое лезвие.
Увидев это, оно мгновенно изменило вектор и бросилось на меня, вытянув вперед длинные тонкие руки с узловатыми пальцами.
— Асшх!
Я выбросил вперед руку с лезвием, но тварь с поразительной ловкостью нырнула в сторону и секунду спустя уже схватила жесткими пальцами мое запястье. Черные зубы щелкнули совсем недалеко от моей шеи.
За моей спиной раздался оглушительный треск ломающегося камня.
Кажется, дверь пошла трещинами и начала распадаться на куски. Зеленые иероглифы вспыхнули ярче, озаряя комнату гнилым пещерным светом. У меня, однако, были дела поважнее, чем любоваться местным интерьером. Заслышав треск, существо взвыло и набросилось на меня с удвоенной яростью, стараясь дотянуться до горла. Оно трясло костяными руками, мотало ссохшейся головой, шипело и извивалось. Откуда в нем только взялась такая сила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ксай, помоги мне! — закричал я, чувствуя, что долго не могу его сдерживать. Но ответа не последовало, и я не был уверен, слышит ли она меня вообще в своем трансе, да еще и за все нарастающим треском.
Существо разразилось чем-то, отдаленно напоминающим хриплый хохот.
Всего несколько сантиметров отделяли его зубы от моего горла. Я рванулся изо всех сил, но смог лишь немного отодвинуть тварь, но она налегла снова.
И вдруг она исчезла. Настолько внезапно, что я рефлекторно подался всем телом вверх, словно делал упражнение на пресс в спортзале. Сев на грязном полу, я огляделся по сторонам.
Дверь окончательно развалилась на черные неровные куски, на которых догорали потускневшие зеленые значки. Ксай стояла, привалившись к стене, словно ноги едва держали ее от усталости.
— Ты жив? — тихо спросила она. — Там, кажется, еще одна дверь впереди.
Глава 16
В следующей комнате, мало отличавшейся от двух других, в самом деле оказалась такая же дверь. И не одна, а целых две. Если считать, что раньше мы шли вдоль внешней стены пирамиды, то одна из дверей вела дальше вперед, а другая — вглубь, в противоположную от окна сторону.
Меня все еще трясло, я никак не мог отойти от случившегося. Казалось бы, три года в качестве чернолесского егеря должны были заставить меня привыкнуть ко всему, но разве к такому привыкнешь?
— Что это было? — спросил я Ксай. — Какая-то тварь… напала на меня.
Она поморщилась и покачала головой.
— Не знаю, — протянула она, озираясь по сторонам. — Я разговаривала с дверью… это был женский голос…
— Что он говорил?
— Я… не помню… — она коснулась лба пальцами, словно испытала приступ головной боли. Так же было в прошлый раз: ничего не помнишь после того, как дверь откроется. Кажется, я уговаривала ее пустить нас. Она говорила, что это невозможно. А когда она уже почти сдалась, раздался крик, что-то такое шипящее…
Я передернул плечами. Мне хотелось думать, что этот крик не будет преследовать меня в кошмарах до конца дней.
— И куда мы теперь? — обратился я к ней снова. — Здесь две двери.
Ксай пожала плечами, скрестив руки на груди и сдув с лица синюю прядку. В своих джинсах и куртке она была похожа на романтичную любительницу заброшек, а не на мага-дракона внутри таинственного артефакта.
Я указал на дверь, которая, по моему мнению, должна была вести вглубь пирамиды.
— Не факт, — Ксай, кажется, поняла мою мысль без слов. — Но давай попробуем.
Она протянула руку ладонью вперед, и знаки на двери вновь засветились, но на этот раз не зеленым светом болотных огоньков, а оранжево-красным. Цветом раздутых углей костра.
Я завертел головой, ожидая нападения в любую секунду. Но нападения не было. Вместо него я услышал какой-то противный шуршащий звук, словно в моем ухе закопошилось забравшееся туда насекомое. Я схватился за ухо, залез в него пальцем, но ничего в нем не обнаружил. Вскоре звук повторился.
И тут я похолодел. До меня дошло: то, что я слышу, это помехи. Шум радиопомех в наушнике. В наушнике, который я надел три года назад в заброшке напротив офиса Грановского.
— Рома! — раздался прямо в моем ухе знакомый взволнованный голос, последний раз слышанный мной два года назад в магической башне. — Рома, ты меня слышишь? Ответь, пожалуйста.
Секунду я раздумывал, нужно ли отвечать или нет. Со мной говорил Грановский — в этом сомнений не было. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
— Рома, ответь! — продолжал голос в моем ухе. — Я почти уверен, что ты меня слышишь. Ответь, это очень важно.
