Обычно всё заканчивается хорошо. Голоса детей звучали в моих ушах.
— Марко!
Затем всплеск.
— Поло, — другой всплеск.
— Марко! — всплеск.
— Поло! — всплеск.
Смех.
— Марко! — Всплеск.
— Поло!
Всплеск. Крик. Истерический хохот.
Предполагаю, что я, должно быть, заснула, потому что у меня был странный сон. В нем я стояла в огромной массе воды. Вокруг меня — дети. Сотни, тысячи детей. Большие дети. Маленькие дети. Толстые дети. Тощие дети. Белые дети. Черные дети. Дети каждой национальности.
И они все кричали мне:
— Поло.
— Поло!
Всплеск. Крик.
— Поло!
Всплеск. Крик.
И я поплыла, пытаясь поймать их. Только в моем сне это была не просто игра. Я не была Марко. Во сне, если я не поймаю детей, они будут снесены бурными потоками воды, и полетят за борт с предсмертными криками. Серьезно.
Таким образом, я плавала и плавала, хватая ребенка за ребенком и перемещая их в безопасное место, только чтобы они снова ускользнули от меня. Это было ужасно. Дети скользили мимо моих пальцев, погружаясь в смерть. И они не кричали больше «Поло». Они кричали мое имя. Они кричали мое имя, пока умирали.
— Джесс. Джесс. Джессика, проснись.
Я открыла глаза. Специальный агент Смит смотрела на меня сверху вниз. Я лежала в шезлонге у бассейна, но что-то было не так. Я была там в одиночестве. Все матери, и их дети разошлись по домам. И солнце почти зашло. Только последние лучи освещали бассейн. И стало немного холоднее.
— Ты заснула, — сказала специальный агент Смит. — Похоже, у тебя был довольно плохой сон. Ты как?
— Нормально, — сказала я, садясь.
Специальный агент Смит протянула мне футболку.
— Ооо, — сказала она, морщась. — Ты обгорела. Мы должны дать тебе крем от солнечных ожогов.
Я посмотрела на себя. Я была вся красная.
— Завтра покраснение превратится в загар, — ответила я.
—Должно быть, ты видела сон. Не хочешь рассказать?
— Не особо.
После этого я пошла в свою комнату и репетировала на флейте. Сначала была обычная разминка, потом я репетировала партию Карен Сью Хэнки, на котором она заявила, что посоревнуется со мной. Он настолько чертовски легок, что я добавила небольшую импровизацию, некоторые трели здесь и там, немного джаза. Когда я добралась до конца, вы вряд ли бы признали туже самую мелодию. Она звучала намного лучше. Бедная Карен Сью. Она навсегда застрянет на четвертом месте.
Тогда я проиграла немного Билли Джоэла — «Big Shot», в честь Дугласа. Он не признается, но это его любимая.
Я чистила флейту, когда кто-то постучал в дверь.
— Входите, — сказала я, надеясь, что это обслуживание номеров. Я проголодалась.
Однако это были не они. Обслуживание номеров, я имею в виду. Это был полковник, которого я встретила в начале дня. Специальные агенты Смит и Джонсон были с ним, наряду с нервным доктором, который заставил меня смотреть на все эти фотографии молодых мужчин. Он выглядел, по некоторым причинам, более нервно, чем когда-либо.
— Привет, — сказала я, когда они зашли и встали, глядя на мою флейту, словно это АК-47, который я собирала. — Время для ужина?
— Конечно, — сказал специальный агент Джонсон. — Просто дай нам знать, что ты хочешь.
Я думала об этом. Почему бы и нет, подумала я, попросить самое лучшее?
— Было бы неплохо креветки и стейк, — попросила я.
— Сделано, — сказал полковник, и он кивнул специальному агенту Смит. Она достала сотовый телефон и набрала несколько номеров, сказав тихо в него. Боже, подумала я. Какой сексизм. Специальный агент Смит, агент ФБР, которая окончила школу и является выдающимся экспертом, до сих пор заказывает еду.
Напомните мне не становиться агентом ФБР, когда я вырасту.
— Итак, — сказал полковник, — мне сказали, что ты немного вздремнула сегодня.
Я склонилась, убирая флейту в вельветовый кейс. Но что-то в голосе полковника заставило меня посмотреть на него.
Он, как и все парни на фотографиях, был средних лет, и он белый. У него было то, что называют в книгах, которые мы вынуждены читать на уроках английского «румяные щеки», и он выглядел так, будто провел много времени на открытом воздухе. Не загар, как у меня, а солнечные ожоги и морщины. У него ярко-голубые глаза. Он покосился на меня и начал:
— Во время своего сна ты случайно не видела кого-нибудь из этих мужчин, чьи фото увидела сегодня в кабинете доктора Леонарда, не так ли, мисс Мастриани?
Я моргнула. Что тут творится? Я взглянула на специального агента Смит. Она положила трубку и ожидающе смотрела на меня
— Помнишь, Джессика, — сказала она. — Ты сказала мне о своем плохом сне.
— Ага, — медленно сказала я. Думаю, что начинаю понимать. — И что?
— Так что я рассказала об этом полковнику Дженкинс, — сказала специальный агент Смит. — И ему интересно, приснился ли тебе кто-то из тех людей, чьи фото ты увидела днем?
— Нет, — ответила я.
Доктор Леонард кивнул и сказал полковнику:
— Как мы и подозревали. Фаза быстрого сна необходима для отдаления от настоящего, полковник. Похитители редко достигают уровня глубокого сна, необходимого для фазы быстрого сна.
Полковник Дженкинс нахмурился на меня
— Так ты думаешь, завтра утром, Леонард? — прогрохотал он. Он выглядел очень могущественно в мундире, со всеми своими медалями и булавками. Должно быть, я думаю, он участвовал в некоторых довольно важных сражениях.
— О, безусловно, сэр, — сказал доктор Леонард. Затем он посмотрел на меня и сказал нервным голосом:
— Вы, как правило, видите эти, э-э, сны о пропавших без вести детях после полной ночи отдыха, я прав, мисс Мастриани?
— Ага. То есть, да, — ответила я.
Доктор Леонард кивнул.
— Тогда мы навестим её завтра утром, сэр.
Полковник Дженкинс сказал:
— Мне это не нравится. — Так громко, что я подпрыгнула. — Смит?
— Сэр? — вытянулась специальный агент Смит.
— Принеси фотографии, — сказал он. — Принеси их, чтобы она посмотрела перед тем, как заснет. Они освежат её память.
— Да, сэр, — сказала специальный агент Смит. Тогда она вернулась к мобильному телефону и снова начала бормотать в него.
Полковник Дженкинс посмотрел на меня.
— Мы возлагаем большие надежды на тебя, юная леди, — сказал он мне.
— Да? — спросила я.
— В самом деле. Существуют сотни мужчин-изменников этой великой нации, которые избежали закона слишком давно. Но теперь, когда у нас есть ты, у них нет ни единого шанса. Не так ли?
Я не знала, что ответить.
— Не так ли? — рявкнул он.
Я подпрыгнула и сказала:
— Да, сэр.
Полковник Дженкинс, казалось, был удовлетворен. Он ушел вместе с доктором Леонардом и специальными агентами Смитом и Джонсоном. Через некоторое время парень в одежде шеф-повара поставил креветки с чесночным соусом и жареный стейк к моей двери.
Меня это не обмануло. Возможно, в моей комнате нет газированной воды, но я знала, что происходит. Фотоальбом принесли вскоре после еды. Я пролистала его, когда ела, только чтобы отвязаться. Предатели, сказал полковник Дженкинс. Эти люди шпионы? Убийцы? Кто? Некоторые из них выглядели довольно страшными. Другие нет.
Что делать, если они не убийцы или шпионы? Что если они простые люди, которые, как Шон, были замешаны в неприятности не по своей вине? Неужели это я должна найти их?
Я не знала. Думаю, что лучше поговорить с кем-то.
Поэтому я позвонила домой. Ответила мама. Она сказала мне, что Дуги выписали из больницы, и что он чувствует себя гораздо лучше теперь, когда вернулся в свою комнату и «все волнения утихли».
Все волнения, я знала, перешли за забор Крэйна, куда переместились все новостные фургоны и прочее, как только журналисты узнали, что меня привели сюда. Тем не менее, мама жаловалась на то, что папа зовет Дуги на работу в ресторан, пока я, наконец, не выдержала, и не сказала:
— Что за чушь, мама, всё это было из-за меня и репортеров.
А затем она рассердилась на меня за ругань, так что я повесила трубку, так и не услышав папу, с которым и хотела поговорить.
Чтобы поднять себе настроение я начала листать каналы на большом телевизоре. Я посмотрела «Симпсонов», а затем пыталась смотреть фильм о мальчиках, которые делали макияж девушке, которая выглядела очень хорошо, прежде чем они решили преобразить ее. Этот фильм был дико скучным, хотя Рут бы понравилось, из-за преображения, так что я начала снова листать...
И затем я остановилась на CNN...
Потому что там показывали мою фотографию.
Это была не тупая школьная фотография. Это снимок, который сделал журналист, должно быть, когда я не смотрела. На фотографии я смеялась. Когда я в последний раз смеялась? Не могу вспомнить.
Тогда моя фотография сменилась другой, на которой я узнала Шона. Фотография Шона Патрика O'Ханахана, выглядевшего так, как я в последний раз видела его, в бейсболке козырьком назад и веснушками, резко выделявшимися на лице.
