— Стуканула? — я разозлилась. Все говорили, какой замечательный «дар» я получила. Словно это было чудо, благословение, и бла, бла, бла. Но никто ещё не называл меня стукачкой. Маленькое отродье, подумала я. Почему я трачу на него свое время? Я должна просто оставить его здесь... Но я не могла. Знаю, что не могла.
Я пошла дальше, не говоря ни слова. Аллея, на которой мы находились, не была приятной. Контейнеры, полные мусора, по обе стороны от нас и битое стекло под ногами. Хуже того, примерно через пять метров, аллея закончилась, и я могла увидеть, что впереди начиналась оживленная улица. Если я собиралась убедиться, что Шона не поймают, я должна прятать его от посторонних глаз.
— Во всяком случае, — сказал Шон тем же сопливым голосом, — если кто-то с мозгами знает, что я буду здесь, то почему никто из них не нашел меня?
— Потому что только я знала, на каком автобусе ты приедешь, — ответила я.
— А откуда ты знаешь?
Я подняла брови.
— А-а-а, тебе приснилось, что я был на рейсе 1115 из Индианаполиса? — саркастически спросил он.
— Эй, никто не говорил, что мои сны интересны.
— Ну, и что было там? Ты сказала, что они ждали меня. Кто?
— Шайка полицейских под прикрытием, которые ждут тебя на автобусной станции. Должно быть, они подозревали, что ты попытаешься добраться сюда. На автобусе, я имею в виду. Я должна была устроить диверсию.
Его голубые глаза расширились.
— Так это ты устроила пожар?
— Ага. — Мы были почти на улице. Я протянула руку и остановила его. — Послушай, мы должны поговорить. Куда мы можем сходить, где сможем ... понимаешь, смешаться с толпой?
— Я не хочу с тобой говорить, — сказал он.
— Да, но мы поговорим. Кто-то должен вытащить тебя из этого беспорядка.
— И ты думаешь, что сделаешь это? — с усмешкой в голосе спросил он.
— Нравится тебе или нет, малец, — сказала я, — но я — всё, что у тебя есть.
Он закатил глаза. Ну, это уже прогресс, так или иначе.
Мы пошли туда, куда идут все. Правильно — в торговый центр.
Позвольте сказать, торговый центр в Паоли, штат Индиана, не тот торговый центр, как в моем городе. Там всего два этажа и около двадцати магазинов, а также ресторанный дворик, который состоял из «Пицца Хат» и «Оранджа Джулиуса». Тем не менее, беднякам не приходится выбирать. И так как было время обеда, мы не были единственными детьми вокруг. По-видимому, единственным местом в Паоли, где можно купить газировку и кусок пиццы был «Пицца Хат» в торговом центре, поэтому место забито школьниками, пытавшимися схомячить еду за пятьдесят минут, прежде чем вернуться в школу.
Я сказала Шону, чтобы он попытался сесть повыше на своем месте. Я надеялась, что он, может быть, мог сойти за тощего пятнадцатилетку. И что я могу сойти за неудачницу, которая встречается с парнем младше меня.
— Эй, — сказала я, когда наблюдала, как он напал на пиццу. — Помедленнее. Это первое, что ты съел за весь день?
— За два дня, — сказал он с набитым ртом.
— Ты что? Даже не подумал украсть немного денег у отца, прежде чем убежать?
— У него кредитная карта, — сказал он, сделав несколько глотков Pepsi.
— О, кредитная карта. Умно. Легко купить что-то в Макдональдсе с помощью кредитки.
— Мне только нужно было купить билет из Чикаго, — защищался он.
— Ах, да. — Так вот почему, полицейские знали, что он был там. — Но не еду.
— Я забыл о еде, — сказал он. — Кроме того…
Он взглянул на меня. Я не могу описать этот взгляд. Предполагаю, что этот взгляд вы могли бы назвать укоризненным.
— …я больше беспокоился о маме, чем о еде.
Признаю. Я попала. Я беспокоилась за него, и получила за это уже сотый пинок. Потом я увидела размер укуса его последнего куска пиццы.
— О, вот дерьмо, — сказала я. — Я хотела сказать, что сожалею.
— Нет, не сожалеешь.
— Не сожалею? — Я уставилась на него. — О, ну ладно, мне, правда, жаль. Вот почему я здесь. Я хотела помочь.
Шон подвинул пустую тарелку мне.
— Помоги мне с другой пиццей, — сказал он. — На этот раз, без овощей.
Я сидела там и наблюдала, как он поедает второй кусок пиццы, сама выпив только газировку. Не могу, есть в «Пицце Хат». Не потому, что противно или что-то ещё. Я уверена, они хорошо готовят. Только нам никогда не разрешали, есть пиццу где-то, кроме нашего собственного ресторана. Мои родители считали предательством, если хоть заикнешься о «Литтл Цезаре» или о «Домино». В «У Мастриани» или нигде.
Поэтому я ничего не ела. Нелегко жить, когда у родителей ресторанный бизнес.
— Итак, — сказала я, когда Шон казался достаточно сытым для разговора. — Что именно ты собирался делать, когда приедешь сюда?
Он мрачно посмотрел на меня.
— А что ты думаешь?
— Вызволить свою мать из тюрьмы? О, конечно. Хороший план.
Его мрачный взгляд превратился в испепеляющий.
— Ты сделала это, — отметил он с восхищением в голосе. Неохотно, но это не важно. — Пожар на автовокзале. Я мог бы сделать что-то вроде этого.
— О, да. И все охранники выбегут на улицу, и оставят все тюремные камеры открытыми, чтобы ты смог просто проникнуть и освободить маму и уйти.
— Хорошо, — сказал он. — Я не говорил, что у меня был план. Пока нет. Но я придумаю что-нибудь. Всегда так делаю.
— Ну, — сказала я. — Думаю, у меня есть мысль.
Он взглянул на меня.
— Насчет чего?
— Плана.
— О, Боже, — сказал он, и сделал глоток Пепси.
— Эй, — сказала я. — Не произноси имя Господа всуе.
— Ты делала это, — саркастически произнес он.
— А вот и нет. Да и к тому же, мне шестнадцать.
Он снова закатил глаза.
— Да, это делает тебя взрослой, думаю. У тебя есть водительские права?
Он задел меня за живое. Я случайно завалила первую попытку при получении водительских прав. Это была не моя вина, конечно. Что-то странное, кажется, происходит, когда я сажусь за руль. Всё из-за скорости. Если на дороге никого больше нет, почему необходимо ехать со скоростью 50 километров в час?
— Ещё нет, — сказала я. — Но я работаю над этим.
— Господи. — Шон отвалился на спинку стула. — Послушай, ты не совсем надежна, знаешь? Ты уже однажды подставила меня, помнишь?
— Я совершила ошибку, — ответила я. — И уже извинилась. Я купила тебе пиццу. Сказала, что у меня есть план, чтобы в этот раз сделать всё правильно. Что ещё ты хочешь?
— Что ещё я хочу? — Шон наклонился вперед так, чтобы черлидерши за соседним столиком не подслушали его. — Я хочу, чтобы все стало как прежде, до того, как ты пришла и всё испортила.
— Да? Ну, не в обиду, Шон, но я не думаю, что раньше всё было так замечательно. Я о том, что произошло бы, когда один из учителей или родителей твоих друзей сходил бы в продуктовый магазин и увидел твое лицо на пакете молока, а? Вы с мамой собирались переезжать каждый раз, когда кто-то узнает тебя? Вы хотели бегать, пока тебе не исполнится восемнадцать? Это план?
Шон сердито посмотрел на меня из-под козырька кепки.
— Что ещё мы должны делать? — потребовал он. — Ты не понимаешь... Мой папа, у него есть друзья. Именно поэтому судья постановил, как он хотел. Мой папа попросил друзей прижать судью. Он точно знал, какой мой отец, но всё-таки вынес решение в его пользу. У мамы не было шансов. Так что, да, мы будем продолжать бежать. Никто не сможет нам помочь.
— Ты ошибаешься, — сказала я. — Я могу.
Шон наклонился вперед и сказал, совершенно сознательно:
— Ты ... не можешь ... даже ... водить.
— Я знаю. Но я могу помочь. Послушай меня. Отец моей лучшей подруги адвокат, причем хороший. Однажды, когда я была у него дома, я слышала, как он говорил о случае, когда ребенок подал в суд, чтобы его освободили...
— Это... — сказал Шон, отодвигая свою пустую тарелку, — чушь собачья. Я не знаю, почему вообще тебя слушаю.
— Потому что я все, что у тебя есть. Теперь слушай...
— Нет, — ответил Шон, тряся головой. — Ты ещё не поняла? Я слышал о тебе.
Я уставилась на него.
— Ты о чем?
— Я видел в новостях, как тебя доставляют на военную базу.
— Да? И?
— Ты такая глупая, — сказал Шон. — Ты ничего не знаешь. Готов поспорить, что ты не знаешь, для чего ты нужна им. Правда?
Я поежилась в кресле.
— Конечно, знаю. Надо мной проводят эксперименты. Чтобы выяснить, как я узнаю о таких людях, как ты. Вот и всё.
— Это не всё. Ты им нужна, чтобы находить людей, так?
Я подумала о тех фотографиях мужчин, которые заставлял меня смотреть полковник.
— Может...
— Поняла? Ты не помогаешь никому. Ты не знаешь, кто эти парни. Некоторые из тех людей, которых они хотят обнаружить, может быть, бежали по той же причине, что я и моя мама. Некоторые из них на самом деле могут быть невиновными. А ты доставишь их в полицию, как большой старый пончик с шоколадной глазурью.
Я не хотела слышать такие пренебрежительные слова о полиции, особенно от кого-то такого юного. Всё-таки полиция обеспечивает жизненно важные услуги для нашего общества за небольшую плату или даже маленькую похвалу.
