— Смотри-ка, ты, практически, второй человек в государстве и тебе могут не разрешить? Что же ты там такое написал?
— А вы прочтите. Дмитрий Фёдорович уже начал читать и я вижу, что он не просто удивлён, а даже шокирован.
— Да, — сказал Устинов, поднимая на нас с Брежневым глаза, — я такого в жизни никогда не читал. И ведь столько фактов ты, Андрей, приводишь, что с ними спорить трудно.
Леонид Ильич тоже стал читать свой экземпляр. Уже через несколько секунд брови его поползли вверх и он посмотрел вопросительно на меня.
— Да, Леонид Ильич, всё правда, — ответил я на его невысказанный вопрос. — Поэтому и отдаю её печатать в «Правду».
Минут пять чтение сопровождалось кряхтением и матерными возгласами, а потом Генсек перелистнул сразу на последнюю страницу, где увидел окончательную цифру. После чего, ошеломлённый, сказал:
— Я знал, что воруют. Я знал, что много. Но чтобы так, это просто натуральный экономический подрыв нашего государства. Андрей, за каждую цифру отвечаешь?
— Головой, Леонид Ильич, — ответил я.
— Ты представляешь, что завтра начнётся в стране?
— Все поймут, что «перестройка» и «гласность» — это не пустой звук. Начинать всегда надо с большого и резонансного дела. Нам теперь с отцом это по силам.
— Да, был он здесь утром. Получил генерала и отправился принимать дела. Посмотрим, но надеюсь, что справится.
— Я, если что, помогу. Так что со статьей делать будем?
— Однозначно печатать, — проговорил Устинов, дочитав до конца. — Если в Узбекской ССР начнутся волнения, я подниму армию. Давно пора чистить эту выгребную яму.
— Мы там уже пытались навести порядок, — сказал задумчиво Брежнев. — В 1975 году был осуждён Председатель Верховного Суда УзССР. Да, раз КГБ и армия с тобой, Андрей, то дерзай. Постарайся часть денег найти и вернуть.
— Я не только постараюсь, и не только часть, а верну всё до копейки.
— Это нереально, — ответил Генсек, ставя свою подпись на моей статье. — Хотя, с твоими нынешними возможностями, только ты и можешь с этим справиться. После возвращения из Америки будешь этим заниматься?
— Завтра же и приступлю, как только в киосках появятся утренние газеты. Телепортируюсь в Ташкент и решу все вопросы за три часа. Можете не сомневаться.
— Ты принёс, что обещал? — спросил меня Устинов.
— Конечно и даже больше. Вот пять слитков орихалка.
— Вот это по нашему, — ответил радостный Устинов, забирая всё. — Тогда я пошёл, Леонид Ильич, дальше работать.
— Давай, Дмитрий Фёдорович, — сказал Генсек. — Надо будет сегодня с Черненко поговорить, предупредить его о твоей статье. В четверг на Политбюро обсудим со всеми товарищами этот вопрос. Ну что, начнём лечение?
— Без проблем.
После чего я приступил к тому, что хорошо умел делать. Если уж я монаха воскресил два часа назад, то с живым человеком я должен быстро справиться.
Да, запустили Леонида Ильича. Теперь и не поймёшь, головотяпство это или форменное вредительство. Я, конечно не Сталин и «Дело врачей» устраивать в стране не собираюсь, но так тоже нельзя. Как Брежнев ещё четыре года протянул, я просто удивляюсь. Букет заболеваний и запущенных болезней — это ещё мягко сказано. Но первым делом я поработал над его речевым аппаратом. Удалил последствия недавнего микроинсульта, в результате которого у него было парализовано верхнее небо.
— Леонид Ильич, — обратился я к Генсеку, — возьмите какой-нибудь текст и прочитайте вслух несколько предложений.
— А зачем? — спросил он.
— Сейчас сами увидите.
Брежнев удивлённо пожал плечами, но мою просьбу выполнил. Через пять секунд чтения он радостно воскликнул:
— Так я же теперь нормально говорить могу! Да, не ожидал я такого от тебя.
— Только остальное придётся не меньше двух месяцев лечить, — ответил я. — Запустили вас основательно. Чувствуется рука Андропова.
— Не напоминай мне о нём. Сделал я ему добро, а он вот как за него со мной рассчитался. О, чувствую, что появилась бодрость в теле. Получается, что ты лучше всей «Кремлёвки»?
— Получается, что так. Я многое теперь могу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да я уж видел, сейчас даже чувствую. Я решил твоему отцу новую квартиру в своём доме, на Кутузовском 26 выделить. Думаю, не откажется.
— Спасибо за папу, Леонид Ильич.
— Это тебе за всё спасибо. Тут американцы со мной связались. Картер очень хочет с нами дружить.
— Ну правильно. Стоило мне у них все ракеты с ядерными боеголовками уничтожить, как они в друзья к нам набиваться стали.
— Значит, говоришь, я теперь дольше проживу?
— Вы даже курить опять сможете, когда я вам лёгкие почищу.
— Вот за это тебе отдельное спасибо. А то врачи мне запретили. Приходится просить охранника, чтобы покурил рядом. Я смотрю, ты уже чёрный стал. Где так загорел?
— Сегодня в Тайланде отдыхаем. Сейчас на Старую площадь телепортируюсь, а потом к своим подругам в Паттайю.
— Ну давай. Как-нибудь возьми меня с собой, а то с этими государственными делами никак на море вырваться не могу.
— Вот подлечу вас ещё и тогда будет можно. Вы тогда снова вкус к жизни почувствуете.
— Я уже чувствую, — ответил Брежнев и улыбнулся тому, что к нему возвращается здоровье.
А я подумал, что раз у Ситникова стали вновь расти волосы, то и выпавшие зубы тоже должны появиться. Да, когда у малышей зубки режутся, они капризничают и плачут.
Пришлось опять телепортироваться в свой рабочий кабинет и вызвать к себе Леру.
— Вот виза Брежнева на моей статье, — сказал я ей и протянул то, что она недавно напечатала. — Срочно отправьте курьера в «Правду», пусть передаст лично в руки главному редактору Афанасьеву Виктору Григорьевичу.
— Поняла, — ответила она, томно улыбаясь мне. — У нас завтра получится ещё раз заняться сексом? Я как вспоминаю свой оргазм с тобой, так у меня сразу слабость в ногах появляется.
— Лер, — сказал я, поглаживая её по холмику Венеры, выпирающему через юбку, — ты всегда такая ненасытная была?
— Только с тобой.
— Но ты же четыре раза кончила. Неужели мало?
— Но это был один, но длинный оргазм. Мы, женщины, когда кого-то любим, становимся в этом плане ненасытными.
— Ладно. Закрой дверь. Завтра вряд ли с тобой успеем, могу сейчас тебя трахнуть.
Она, обрадованно, побежала к двери, раздеваясь на ходу и ко мне вернулась уже абсолютно голая. Она решила повторить прошлый опыт и, нагнувшись над столом и отклячив задницы, сама ввела моего «друга» в свою «узкую дырочку». Да, теперь она стала настоящей фанаткой анального секса. Вид сзади был потрясающий. В общем, есть за что подержаться и на что посмотреть. Кто это дело любит, тот меня поймёт. Лера стонала, но чтобы стоны не были слишком громкими, утыкалась лицом себе в запястье.
Когда я почувствовал, что она вот-вот кончит, я добавил немного энергии «ра» и решил ускорить темп. В этот раз я резинку не надел, так ка «дымоход» был мною прочищен совсем недавно.
Кончили мы вместе, из-за чего Лера сначала закричала, а потом волны сладостного удовольствия стали перекатываться по её спине одна за одной, заставляя её то замирать, то изгибаться. Чтобы продлить ей кайф, я продолжил свои поступательные движения вперёд и назад.
А потом я мял руками её шары четвёртого размера и мне было хорошо. Получается, я умею испытывать удовольствие в сексе с любой женщиной. О, моя партнёрша еле пришла в себя. Лихо я ей «вдул». Ну так поза для меня была очень удобная. Ещё Винни-Пух сказал: «Входит, выходит и входит. Замечательно выходит!». Я всё делал по его инструкции. Этот озабоченный медведь знал толк в сексе.
— Это было бесподобно, — севшим голосом сказала Лера, когда я вышел из неё. — Как же я тебя люблю и «друга» твоего тоже. Спасибо тебе. У меня была маленькая надежда, что ты меня сегодня ещё раз трахнешь и эта надежда сбылась. Где же ты раньше был?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В школу ходил.
— Не напоминай мне о моём возрасте. Хотя какой ты, к чёрту, школьник. Ты настоящая мечта любой женщины любого возраста. А знаешь, я хотела отдаться тебе сразу, как только тебя увидела в первый твой рабочий день. Я потом, когда ты ушёл, всё мечтала о тебе и вот моя мечта сбылась. Я сразу почувствовала в тебе первобытную мужскую силу этакого дикого самца.
