Всадники запрыгнули на лошадей, и вереница неспешно двинулась дальше. Хаара, чувствуя, как потянуло руки, поплелась следом, босиком по пыльной горячей дороге. Острые камни болезненно врезались в стопы, но девушка старалась игнорировать боль. «Пускай. Может, это закалит меня. Представим...что я уже на арене».
***
Брели весь день. Хаару измучила жажда. Томимая бессилием, она всё время спотыкалась, чудом удерживаясь на ногах, едва переставляя их, готовясь упасть и безжизненно волочиться в пыли, если больше не сможет идти. Стопы изранились о камни и опухли. «Они не остановятся. Поволокут меня, как предмет», — размышляла девушка, набирая в лёгкие побольше воздуха, и продолжала плестись. Дни стояли жаркие. Тело постоянно взмокало, хотя и избавилось от части плотной одежды. Пряди засаленных волос прилипали к вискам, временами лезли в глаза, и Хаара долго мучилась, чтобы откинуть их в сторону, открыв себе обзор. В лёгкие забивалась дорожная пыль.
Всадники, пленившие её, в основном хранили молчание. Они изредка о чём-то разговаривали, но девушка не вникала в эту бесполезную болтовню. Иногда до неё доносились урывки фраз, однако Хаара не могла связать их по смыслу. Дважды с девушкой поделились водой и один раз коркой хлеба. Она с трудом прожевала её, чувствуя, как нарастает голод, и ненадолго опустилась на землю, чтобы перевести дух. Лошадь, к которой были привязаны руки, сделала два шага вперёд, и девушка едва не упала лицом на дорогу. Она жалобно простонала и подвинулась. Мужчины оставили без внимания эту жалкую сцену.
Хаара осмотрелась, пытаясь понять, куда они держат путь, и он пролегал явно не на запад. В кратковременный привал она разглядела их одежду, а позже сообразила, что это дозорные с пограничного замка Лакуды. Когда-то давно она бывала там, ещё с отцом, совершенно в иной жизни.
— Послушайте, — обратилась она к мужчинам, — вы не получите за меня выкуп, я бедный человек. Куда бы вы меня не вели, никто за меня не заплатит...
Дозорные переглянулись, после чего издевательски захохотали.
— Мы не собирались продавать тебя, — ответил длинноволосый, — подарим одному человеку в знак почтения, а если ты ему не подойдёшь, будь уверена, мы найдём тебе применение.
— И вот так вы обращаетесь с подарком?
— Подарок это заслужил.
— Скажешь это тому, кому захочешь отдать меня.
Мужчина мерзко усмехнулся и склонился над Хаарой так, чтобы она могла рассмотреть морщины на его лбу и почувствовать зловоние, исходившее от давно нестираной одежды.
— Я бы тебя и такую взял...
— У вас нет на это прав.
— Расскажешь мне о моих правах?
Он наклонился ещё ниже. Девушка брезгливо сморщилась, но не ответила. Молчание помогло избежать насилия, однако вечером ей не дали еды. Дозорные развели костер и долго шумели: с их стороны то и дело доносились байки и пошлые анекдоты. Один так дико расхохотался, что едва не захлебнулся пойлом. Он кашлял несколько минут, после чего громко выругался.
Хаара наблюдала за балагурством привязанная к дереву, и радовалась уже тому, что может передохнуть. Ноги скручивала адская боль, в горле пересохло. Невольно вспомнилось ночное побоище и те пленные, которым она подарила свободу. Девушка посмотрела наверх, но никакая эрия не прилетела на ветку сосны. Видимо, так случается не со всеми.
Через час или чуть больше дозорные улеглись, оставив одного из своих на посту. Хаара попыталась присмотреться к нему, затем негромко присвистнула, привлекая внимание. Мужчина обернулся, но ближе не подошёл. Тогда Хаара снова свистнула.
— Хэй...принеси мне воды...пожалуйста.
Казалось, дозорный колеблется. Он стоял вполоборота, не ответив отказом или согласием, а спустя несколько секунд выдал:
— Не велено.
— Не велено кем? Твоим хозяином? Тебе проще выполнять приказы, чем просьбы? — Хаара выдержала паузу, наблюдая за тем, как сработает её провокация. — Если я умру от жажды, вам точно не будет проку.
— Не умрёшь.
— Я истощена и ранена. Почём тебе знать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он переминался с ноги на ногу, неуверенный в том, что может подойти к пленнице, и всё-таки приблизился, открыл флягу и позволил ей сделать пару глотков. Несколько струек сбежали у девушки по подбородку и капнули на грудь. Она откашлялась и откинула назад голову. Хотелось прилечь, но верёвка позволяла лишь сидеть неподвижно.
— Постой, — Хаара одёрнула его, когда мужчина собрался отойти. — Тебя зовут Седриус, верно? Я случайно услышала...
— Седрик... — Неуверенно отозвался тот.
— Седрик ты для приятелей. Зачем же представляться так пленнице?
— Это не имеет значения. Я не намерен разговаривать...
— Имеет. Я хочу, чтобы ты послушал меня, Седриус. То, что я скажу, будет важно.
— Не вижу причин тебя слушать, — отозвался мужчина, — замолчи или я принесу кляп.
— Кто сейчас командует Лакудой? Сир Ридесар?
Седриус как будто насторожился, и Хаара поняла, что не промахнулась с догадкой.
— Я знаю этого человека, и я знаю, что он благороден. А то, чем сейчас занимаетесь вы далеко от названной мною добродетели.
Хаара попыталась разглядеть выражение лица дозорного, но темнота скрыла его, оставив девушку в неведении. Тем было лучше для неё. Мужчина вряд ли бы раскусил блеф. Несомненно, много лет назад Хаара и правда встречала человека по имени Ридесар, сурового воина границы, которого отец представлял храбрейшим из людей. Быть может, он и был человеком чести тогда, только вот как бы он поступил с ней сейчас? Узнал ли бы её? И что бы тогда сделал? Хаара боялась даже предположить. Никто не должен знать о чудесном спасении Хизер Дефоу, даже старые знакомые, некогда служившие короне. Они не подняли восстание после смерти Иландара и сейчас присягнули на верность другому королю. Хаара являлась врагом, пусть они о том пока не подозревали, ведь она собиралась убить самозванца. Искать помощи у бывших союзников не разумно. Наверняка её выдадут Лонгрену, и тогда песенка будет спета. «Нужно выбраться отсюда. Иначе я просто не доживу до турнира».
— Он очень разозлится, когда увидит, как вы со мной поступили. Тебе этого хочется?
Мужчина молчал.
— Послушай...развяжи меня. Я уйду, и никто никогда не узнает о вашей глупости, даже сир Ридесар. Я даю тебе честное слово. Вас никто не накажет.
— Я не отпущу тебя, — отозвался дозорный практически сразу же. — Даже если то, что ты говоришь, правда, я готов нести ответственность, однако если ты солгала, меня ждёт наказание пострашнее.
Он отвернулся и отошёл к посту, где стоял ранее, а Хаара досадливо скрипнула зубами. Ситуация не обещала перспектив, однако девушка ещё лелеяла надежду, что мужчина отпустит её. «В крайнем случае, я признаюсь ему. Хотя нет... это исключено. Никто не должен узнать. Если слух распространится, то меня точно попытаются убить. Наверняка убьют. Лонгрену не выгодно появление умершей наследницы. Я хоть и слаба, а он расценит это как угрозу. Я сейчас не в выгодном положении. Как же быть?»
Неподалёку хрустнула ветка и Хаара испуганно вздрогнула. Она уставилась в темноту, опасаясь появления садала или другого заплутавшего хищника. Сейчас бы точно никто не пришёл к ней на помощь. Девушка подумала о Карлайле. «Где он сейчас? Печалится или радуется оттого, что я сбежала?»
Из кустов никто не появился, и Хаара немного расслабилась. Она слушала лес ещё некоторое время, но он уснул, и девушка подумала о том, как было бы здорово видеть в темноте и видеть далеко, как хотелось бы ей уметь предугадывать действия врага и оборачивать ситуацию в свою пользу. Тогда отомстить было бы проще, но это лишь её несбыточные желания. Она оставалась привязанной к дереву, обезоруженной и избитой в темноте среди недругов, что в любой момент могли воспользоваться её положением. Девушке было страшно, и не справлялась с угнетающим чувством, что высасывало последние силы. «Наверное, воинам на поле боя тоже страшно. Невозможно не испытывать страх, ведь тогда мы просто перестанем быть людьми. Бесстрашные герои...разве они существуют?» — подумалось ей, и вскоре сон укутал её бренное уставшее тело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
