участие во всех обсуждениях и дискуссиях на протяжении всей конференции. Однако отстаивание русскими только собственных взглядов и требований вызвало острую и взволнованную критику американской делегации. Они видели, что русские навязывают свой проект при рождении новой политической организации. Надежда на то, что Хопкинс, встретившись со Сталиным, сможет изменить мнение советского вождя, была еще одной причиной его московской миссии.
Глава 14
Сотрудничество и разногласия на конференции в Сан-Франциско
Основополагающей целью тех, кто проводил американскую внешнюю политику, было создание международной организации, все государства-участники которой были бы призваны совместными усилиями защищать мир на планете. Мы не смогли обеспечить мирного будущего после Первой мировой войны; теперь нам был предоставлен новый шанс, возможно последний, дающий надежду на исправление исторической ошибки. Если все нации объединятся в одну организацию, то каждая получит надежную защиту и обеспечит себе безопасность. Вопросы границ и союзов будут решаться без риска втянуть мир в новую войну. Иными словами, некоторые восторженно настроенные американцы были склонны рассматривать новую международную организацию, как заметил историк У. Х. Макнил, в качестве своего рода «талисмана, который станет действенным средством для улаживания любых споров между нациями». Большинство людей в Великобритании и в странах Содружества, а также многие работники Форин Офис были охвачены тем же чувством надежды. Однако Черчилль выразил сомнение в том, что новая организация сможет покончить с напряженностью во взаимоотношениях с Советским Союзом ни в настоящем, ни в будущем. В ноте от 3 апреля, отправленной им государственному секретарю по делам доминиона, он писал: «Если ответы [речь идет об ответах Сталина на предложения Запада о реорганизации польского Временного правительства] откровенно враждебны, то я думаю, что Россия, по всей видимости, не поедет на конференцию в Сан-Франциско. Она предпочтет и дальше сражаться на стороне поляков Люблина. Тогда возникает вопрос, стоит ли вообще проводить конференцию в Сан-Франциско. Мы еще не пришли к единому ответу. Но Энтони Иден и я, мы оба сознаем, что это будет большой удар по нашему делу и престижу, а также делу свободной Польши, если нежелание России не позволит созвать мировую конференцию. Русские тогда почувствуют, что им достаточно просто воздержаться, и одно это парализует все мировые усилия. Хотя я никогда не стремился к проведению этой конференции, в данном случае я очень желаю, чтобы она состоялась».
В действительности Сталин и его советники были не то чтобы против предложения создать международную организацию. Хотя по-прежнему негодовали и были против, как они считали, злонамеренных действий Лиги Наций, не сумевшей защитить Россию от фашистского нападения. Им больше импонировала идея Рузвельта о тесном союзе между тремя великими державами антифашистской коалиции, на который была бы возложена обязанность поддержания мира во всем мире, чем предложение о создании большой и рыхлой организации. И все-таки они были готовы стать ее членами, однако при том условии, что она не будет настроена против Советского Союза.
Вместе с тем, даже в случае ее создания, они намеревались и впредь опираться, прежде всего, на русскую военную мощь, проводить политику расширения границ России и осуществлять контроль над соседними странами. Более того, советское руководство не собиралось идти на риск и принимать те решения международной организации, которые ему откровенно не нравились. Оно постоянно было начеку и готово было отказаться от любой резолюции, которая оставляла бы Советский Союз в меньшинстве.
На конференции в Думбартон-Оукс в 1944 г. были приняты основополагающие принципы международной организации. Правительства всех стран, включая Советский Союз, казалось, единогласно поддержали их. Однако было внесено много изменений. Необходимо было достичь согласия по трем основным пунктам. Какими полномочиями должна была обладать организация? Каков должен быть баланс между большими и малыми странами в пределах организации? Но наиболее актуальным был вопрос: какими путями при принятии решения добиться согласия на него каждой великой державы, постоянного члена Совета Безопасности?
Устав ООН был принят на конференции в Сан-Франциско после длительных дискуссий. В своем повествовании я остановлюсь только на тех аспектах ее создания, которые стали причиной напряженности внутри коалиции.
Как уже упоминалось, вначале существовали опасения, что Советский Союз мог отказаться от участия в конференции. В конце марта, когда обострился вопрос Польши, советское руководство дало знать, что советскую делегацию на конференции в Сан-Франциско возглавит не министр иностранных дел Молотов, но советский посол в Вашингтоне Громыко. Означало ли это решение прямое игнорирование конференции со стороны Советского Союза? Это могло показаться вполне вероятным, тем более что в эти дни Сталин обвинил американское и британское правительства в сознательной его дезинформации о характере ведущихся в Швейцарии тайных переговоров о возможной капитуляции немецких войск в Италии.
Трудно поверить, чтобы кто-нибудь мог желать обязательного присутствия Молотова. Но Рузвельт, не хотевший, чтобы что-либо помешало достижению его великой цели, обратился 24 марта с просьбой к Сталину позволить Молотову приехать в Сан-Франциско хотя бы на торжественное открытие конференции. Если министр будет отсутствовать, сказал президент, это событие не будет иметь столь большого значения. Остальные страны воспримут это как выражение протеста и несогласия. Сталин холодно ответил, что присутствие Молотова требуется в Москве для участия в работе Верховного Совета Советского Союза. Он не допускал мысли о вмешательстве в его решения.
Первым вопросом американской прессы к Трумэну как президенту был вопрос о том, соберется ли конференция, как было намечено, позднее в этом месяце. Он немедленно ответил положительно, потому что она будет иметь «важнейшее значение в деле создания организации, которая обеспечит мир во всем мире». На его намерение провести конференцию не оказало никакого влияния сообщение, полученное от Стимсона, что Соединенные Штаты вскоре получат оружие «небывалой разрушительной силы». В этот же день он решил принять заявление, адресованное союзникам, с выражением его полной поддержки конференции.
На следующий день (13-го числа) Сталин согласился с просьбой Гарримана, идя навстречу пожеланиям Рузвельта, послать Молотова в Сан-Франциско. Трумэн и Госдепартамент были обрадованы этой новостью. Жест Сталина был прочитан как желание сотрудничать с нами. Из Москвы поступило предложение, чтобы Молотов мог сделать остановку в Вашингтоне и провести переговоры о положении в Польше, а также обсудить другие европейские проблемы. Предыдущий опыт говорил о том, что русские будут упорно преследовать свои цели. Американские политики поняли, что Молотов такой же по этой стороне Атлантики, как и по той, только, может быть, более неуступчивый и несговорчивый. Его пребывание в Вашингтоне было тяжелой прелюдией к заседаниям конференции в Сан-Франциско.
Первый конфликт был вызван советским требованием допустить польское Временное правительство, не признанное британским и американским правительствами, к участию
