– Так зачем тогда взял? – удивился Ларик. – Поприкалываться? Сравнил тоже – стадо антилоп с Колобком!
– Да ладно тебе, – обиделся Петич. – Когда это я прикалывался зря? Только по делу. Ты же еще ничего не знаешь! Я этот приборчик дома испытал. Родители разговаривали, а я к стене вот эту присоску присобачил. Слышно так, будто рядом стоишь. И заметь, между нами две комнаты было. Правда, какое-то чириканье мешало. Как на птичьем базаре! Я потом, когда из дома вышел, все понял. Стайка воробьев никак не могла хлебную корку поделить. Дрались, чирикали, а у меня наушники от напряжения чуть не лопнули. Не говоря уже про собственные уши.
Ребята со всеми предосторожностями обошли дворец кругом. Это не так просто было сделать, потому что приходилось не идти по тропинке, а чуть ли не ползком пробираться сквозь колючие кусты.
– Ну все, никого больше нет. Включай свой аппарат скорее! – нетерпеливо шепнул Ларик.
– Ты что? Здесь? – Петич удивленно взглянул на него. – Я думал, Ларион, ты уже понял, что мы собираемся делать. А ты на чудо надеешься. Нет, нам поближе пробраться надо.
Петич показал ключ. Тот самый, сделанный дядей Васей. Ребята пробрались ко входной двери.
«Почему ни замок, ни дверь не скрипнули?» – подумал Ларик.
Словно угадав его мысли, Петич шепнул:
– Я их уже два раза смазывал.
Ребята прокрались по коридору до самой веранды. Петич молча указал на соседнюю дверь – туда. В гулком зале было пусто. Казалось, здесь можно было подслушивать и без всякого приборчика. Разговор шелестел совсем рядом. Правда, ни одного слова все-таки нельзя было разобрать.
Присоска не хотела приклеиваться к побелке. Тогда Петич плюнул на стенку и вмазал присоску в мокрую кашицу. Он надел наушники, покрутил настройку на приборчике, прислушался. И радостно закивал, подняв вверх большой палец!
– Всовывай свою голову сюда, – шепнул он Ларику.
Слушать наушники вдвоем было, конечно, неудобно. Но до удобства ли теперь?
Глава ХV
Подслушанный разговор
– …этого случая и вожу в машине парадный костюм, – благодушно рокотал, будто говорил в какую-то трубу, Колобок. – Вот и пригодился он сейчас. Выгляжу, как на прием собрался. Но ничего, ведь разговор у нас серьезный.
Ларик с Петичем радостно переглянулись. Да настоящий разговор, получается, еще и не начинался! Пока Колобок сходил к машине, пока переоделся… Прошло, наверное, не менее получаса.
– Нет-нет, – прогудел в наушниках голос Кит Китыча, – я кофе вечером не пью. Не усну, знаете ли, а завтра съемки с утра. Или, – он помолчал, – вы хотите сказать, что съемок может и не быть?..
Колобок держал паузу. Долгое молчание, тяжелый вздох. И наконец спокойная, отчетливая фраза:
– Это зависит от вас, Никита Никитыч.
Кит фыркнул:
– Конечно, зависит. Некоторым образом… Но я другое имею в виду. Если вы прекращаете финансирование, о каких съемках может идти речь?
– Конечно, ни о каких. Конечно, ни о каких съемках не может быть и речи… – нарочито растянуто пропел Колобок. – Но мы сей-
Он надел наушники, покрутил настройку на приборчике, прислушался. И радостно закивал, подняв вверх большой палец!
– Всовывай свою голову сюда, – шепнул он Ларику.
час с вами разложим наши обстоятельства по полочкам. И все станет ясненько.
Колобок замурлыкал какую-то мелодию. Может, специально он так кривлялся, на нервы действовал Кит Китычу? Слышно было, как неспокойно скрипит под режиссером кресло. А оно так скрипело только тогда, когда Кит Китыч был вне себя от возмущения. Но по его голосу чувствовалось, что он еще держит себя в руках.
– Давайте, давайте, дорогой Олег Петрович, по полочкам, – усмехнулся Кит Китыч. – Время позднее, сегодня был нелегкий день. Устал я. Лезть в ваши дела я не собираюсь. Объясните, что вы от меня хотите, и дело с концом.
Петич толкнул Ларика. И шепнул:
– А Вилька говорила – порядочный… Слышишь, как заискивает перед лысым?
– Да он устал просто, – защитил Ларик Кита. – Слышишь, какой голос? И очень хочет фильм свой доснять. А Колобок, видно, грозит, что не даст больше денег. Он же продюсер, все деньги у него.
Петич прижал к губам палец. Мол, что зря догадки строить? Слушать надо.
Колобок стал говорить ровно, словно читал вслух газету:
– Один очень богатый и влиятельный человек, как их сейчас принято называть, олигарх, очень любит предметы старины. Музейные ценности, так сказать. Вот он и финансирует наше с вами кино. Удивляетесь, Никита Никитович? Нет? И абсолютно правильно делаете. Какое вам дело, откуда я беру деньги, правда? Вы режиссер, человек чистого искусства, не бизнесмен какой-нибудь вонючий…
– Зачем вы так, Олег Петрович? – перебил Кит Китыч. – Я не умею в таком стиле… Вы знаете, что я с уважением отношусь ко всякому труду. Сам я не понимаю в финансах, а вы в них специалист. Каждый должен заниматься своим делом. При чем здесь какие-то вонючие бизнесмены? Не надо паясничать, Олег Петрович. И не темните. Что вы хотите?
– Я темню? – удивился Колобок. – Я хочу, чтобы всем было хорошо. Чтобы вы сняли фильм… Кстати, почему вы не обратили внимания на маленькую деталь? Наш банкир любит музейные ценности и дает деньги на фильм – какая здесь связь?
– Объясните, – вздохнул Кит Китыч. – Объясните, какая здесь связь. Только без лишних слов. А я послушаю. Не обижайтесь, Олег Петрович, но у меня уже разболелась голова.
Минуту было тихо. Ларик покосился на Петича. Не случилось ли чего с подслушкой? Но лицо Петича оставалось спокойным, – значит, аппаратура работала нормально.
«Только почему-то очень чешутся ноги», – подумал Ларик.
Зря он не надел носки. Хорошо, что мама не заметила, как он вышел в кроссовках на босу ногу. Наверное, насыпался песок.
Тут Ларик взглянул вниз и задергался, как пораженный током! Его ногу – там, где между штанами и кроссовками виднелась кожа, – нюхала огромная крыса! Заорать бы, конечно… Ларик с трудом удержался от крика. Мало того: зажмурив глаза, он подфутболил мерзкое животное. Кружась в воздухе, крыса шмякнулась об пол.
– Да ты что?! – зашипел Петич. – Нашел место для игр! Чуть наушник не оборвал.
Ларик молча показал пальцем. В эту минуту нервы у Петича оказались слабее. Увидев, как перевернулась и вскочила на лапки крыса, он ойкнул и подпрыгнул. Наверное, Петич хотел зависнуть в воздухе, а не опускаться на пол. Но не получилось. Перебирая ногами по полу, как при беге на месте, он жалобно заскулил.
– Что, боишься? – шепнул Ларик. – Как Вилька?
Знал Ларик, чем успокоить друга! К счастью, в этот момент крыса скрылась за дверью, шмыгнула в оставленную щель.
– Ничего не боюсь. Я просто брезгливый, – скривился Петич.
– Ну а если брезгливый, больше так на стенку не плюй, ладно? Я тоже брезгливый.
И Ларик показал на мокрое пятно под присоской.
– А чем бы ты приклеил? – шепнул Петич.
Он хотел что-то добавить, но вовремя замолчал.
Наушники опять ожили.
– Хорошая примета, – захохотал Колобок. – Так говорит наш банкир, когда я ему жалуюсь на головную боль. Хорошая примета! Голова болит перед принятием очень правильных и мудрых решений. А человек этот, Никита Никитыч, всегда принимает правильные решения. Даже если дает деньги вперед. В долг.
Ларик с восхищением взглянул на подслушку. Этот неказистый на вид аппарат в точности передал все оттенки тяжелого вздоха Кит Китыча. Слышно было, что нервы у режиссера на пределе.
– В долг? Теперь я понял, – тихо произнес Кит Китыч. – Я понял, почему вас так интересуют старинные вещи. Вы что-то пообещали своему банкиру. За то, что он финансирует съемки.
– Правильно поняли, – издевательским тоном произнес Колобок. – Только не моему банкиру, а нашему. Нашему с вами банкиру.
Под Кит Китычем опять заскрипело кресло.
– Но что вы здесь собираетесь приобрести? – спросил он. – О каких самоварах, скульптурах вы говорили? Здесь же ничего нет. От музея остались лишь голые стены! Вы же сами говорили, что все ценности были эвакуированы в первые дни войны, но поезд попал под бомбежку и уничтожен.
– Да. Это так. – Колобок говорил короткими уверенными фразами. – Но банкир-то об этом не знает. Никита Никитыч, может быть, на ваш взгляд, я поступил легкомысленно, но я ему действительно многое пообещал.
– Да что вы могли обещать, странный вы человек! – как на съемках, воскликнул Кит Китыч. – То, чего не существует? Вымысел? Фантом? Что?! И как он мог вам поверить?
– Я показал ему довоенный каталог музея. Для такого любителя старины этого было достаточно. Описание коллекции оружия, перечень картин, посуды, старинной мебели привели его в восторг. Понимаете, он сказал, что если даже уцелела десятая часть, то это бесценное богатство! А я убедил его, что отнюдь не десятая, а гораздо большая часть сокровищ спрятана на территории усадьбы. И что за время съемок я их обязательно найду.
– Но ведь это явный обман! – воскликнул режиссер. – Нет же здесь никаких сокровищ!
