– Я принес белье.
– Знаю.
– И где-то должен расписаться.
– Не надо нигде расписываться. Бери со стола пять комплектов и уходи. А теперь встань!
Я встал.
– За что тебя арестовали, Маро?
– Мыло украла! – улыбнулась она.
– Неправда!
– А потом показала милиционеру язык.
– Нет, серьезно!
– Ты кто – заключенный или прокурор?
– Интересно…
– Я ведь не спрашиваю тебя!.. Бери белье и ступай!
– Я тебя больше не увижу?
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Оно и видно!
– А… в городе?
– Ступай! Если захочется, сама тебя найду.
Она легко поднялась, потянулась. Я подошел к ней и поцеловал её в щеку. Щека была влажная и прохладная.
…Надзиратели мирно беседовали.
– Все? – спросил мой.
– Да! – ответил я.
– Так быстро?
– Да.
– Что с тобой, на тебе лица нет!
– Воздух там впертый!
– Это правда, – согласился он. – Вечно там воняет. Ненавижу ходить туда!.. Ну, пошли! Пока, Гоги! – попрощался он с тем, другим надзирателем.
– Будь здоров, Арсен!
…Гулоян и Девдариани играли в шахматы. Исидор читал книгу. Шошиа сидел, застыв как мумия, и глядел в потолок.
– Ну что? – спросил меня Девдариани.
– Принес! – Я бросил белье на нары и в изнеможении прилег.
– Видел женщин?
– Каких женщин?
– Прачек.
– Нет, они уже ушли.
– Да-а. Однажды мне пришлось пойти за бельем… Хуже нет, как глазеть на полуголых баб! – Девдариани встал.
– Куда ты? Играй! – удивился Тигран.
– Что играть, кретин, через один ход тебе мат! – ответил Девдариани и бухнулся на нары.
Я и Девдариани лежим рядом. Спит он или нет, трудно понять. Руки заложены под голову, глаза прикрыты… А мне после сегодняшнего случая не спится. Хочется поговорить с кем-то. Не для того, чтобы рассказать о своих похождениях! Не дай бог! Ребят хватит удар! Да и не поверят они. Кроме того, я вообще не охотник до подобных рассказов.
Девдариани спит… Шошиа? Нет, не спит… Каждый раз после разговора с Шошиа мне хочется плакать, умереть, проклясть все человечество!.. Тигран? Тигран – форменный бандит! Каждый его рассказ, о чем бы он ни был, обязательно кончается убийством. И что удивительнее всего: убийство выглядит у него просто и обыденно, словно бы речь шла о загородной прогулке… Исидор? О, беседа с Исидором – одно удовольствие! Но он спит, храпит вовсю…
Я вздохнул и отвернулся к стене. (Проклятая лампочка! Как она действует на нервы! Никак не привыкну к её вечному тусклому мерцанию!)
– Что с тобой, парень?
Девдариани! Значит, он все же не спит! Слава богу!
– Не спится, Лимон!
– Влюблен?
– Странная у меня натура, Лимон. Стоит мне увидеть женщину, перекинуться с ней двумя словами, и я уже влюблен!
– Несчастный ты человек!
– Хуже того: скажем, стою я на улице. Кругом кишат люди. Пройдет мимо незнакомая женщина, случайно заденет меня взглядом, и мне уже кажется, что она выбрала именно меня и чуть не готова сейчас же выйти за меня замуж или в крайнем случае переночевать со мной, если я этого захочу… Ну, скажи, разве не дурак я?
– Ты счастливый человек!
– Почему?
– Потому что чувствуешь свою глупость.
– Вот сегодня… Только увидел прачку, и готово, влюбился… Так и маячит перед глазами…
– А Нуну разлюбил?
– Нет, ни к Маро тянет сильнее… как тебе сказать… физически!
– Её зовут Маро?
– Да.
– Красивая?
– Черт их разберет! Здесь, в тюрьме, все женщины красивые!
– Да, это так…
Наступило молчание… Потом Лимон заговорил – не со мной, а скорее сам с собой:
– А она была правда красавица…
Я затаил дыхание, поняв, что мне предстоит выслушать исповедь Девдариани, что сейчас, прорвав наконец плотину, неудержимо хлынет все то, что наболело и накипело у него на душе с годами.
– …На Майдане жил один рыжий еврей – Ефрем Бабаликашвили, вор. Когда-то мы вместе работали на десятом номере трамвая… Потом он стал промышлять золотом. Сейчас он в Израиле – уехал недавно. Так вот, однажды этот Бабаликашвили дал мне хорошее дело: Сололаки, Коджорская улица, бельэтаж, квартира зубного врача… Было это лет десять тому назад, но я помню все так, как будто это случилось вчера… Стоял июль, жара в тени до сорока градусов. Тбилиси как вымело – все спасались на дачах. А этот врач сидел дома, работал… В субботу, у него это был приемный день, я пошел на дело. Один. С перевязанной щекой… В коридоре – пациенты. "Кто тут крайний?" – спрашиваю. Никто не отвечает. Такой вежливой очереди, как у зубного врача, не сыщешь нигде, каждый готов пропустить тебя вперед… Ладно… Присел я себе, молчу. Дождался, пока ушел последний пациент. А дело уже к вечеру, темнеет. Вдруг выходит из кабинета щупленький такой человек в белом халате с закатанными рукавами. Зажег в коридоре свет, увидел меня, кивком головы пригласил войти и вернулся в кабинет. Я вошел за ним. Врач молча показал на кресло. Я сел. От одного вида бормашины, щипцов и прочих живодерских инструментов меня прошиб холодный пот, – с детства не переношу таких вещей… Врач поправил прикрепленный ко лбу никелированный диск, снял с меня повязку, большим пальцем правой руки больно нажал мне на подбородок и заставил раскрыть рот.
– Ну, какой зуб у вас болит? – спросил он несколько удивленно.
– Никакой! – промычал я и отвел его руку.
– Зачем же вы ко мне пожаловали?
– Как сказать…
– Товарищ, некогда мне с вами шутки шутить! Говорите, что вам нужно! – сказал врач строго и стал снимать халат.
Я встал с кресла и почувствовал, как у меня задрожали колени и отяжелели руки. На такое дело я впервые вышел один и теперь понял, что не так-то все это просто.
– Мне нужны деньги! – выпалил я. – И золото!
– Какие деньги? Какое золото? – ошалел врач.
– Бумажные деньги и червонное золото! – улыбнулся я.
– Да вы с ума сошли! – воскликнул он с искренним удивлением.
Отступать было поздно. Я распахнул пиджак и достал из-за пояса наган… Врач побледнел, пошатнулся и, чтобы не упасть, опустился в кресло.
– Подайте, пожалуйста, вон тот пузырек, – с трудом проговорил он, показывая пальцем на стеклянный шкафчик.
Я открыл шкафчик, взял пузырек, понюхал его и невольно улыбнулся: это был нашатырный спирт.
– Пожалуйста!
Заметив на моем лице улыбку, врач приободрился. Он понюхал из пузырька и стал торговаться:
– Сколько вы хотите?
– Я пришел не взаймы просить! – ответил я. – Гоните все, и, если можно, побыстрей!
– Я буду кричать! – пригрозил врач.
– Кричите сколько угодно! Здесь живет зубной врач, который дерет у людей зубы. Так что крик никого не удивит!
– Нет у меня ни денег, ни золота… – простонал он.
Время шло быстро, пора было кончать спектакль. Я взвел курок и направил револьвер на врача. Наган, помимо безотказности, обладает ещё и тем преимуществом, что из его открытого барабана на вас с убийственной убедительностью глядят семь пуль. Изумительный эффект! Поэтому я всегда предпочитаю идти на дело с наганом в кармане. Мой расчет оправдался и на этот раз – врач сполз с кресла и повалился мне в ноги:
– Нет, нет! Вы не убьете меня!.. На черта нужны мне деньги, золото, серебро, платина!.. Берите!.. Вот деньги!
Он вскочил на ноги, подбежал к шкафу, извлек оттуда пачку сторублевок и бросил её передо мной. Потом выдвинул ящик и достал несколько слитков золота:
– Вот вам золото! Берите!
После всего этого он схватил меня за руку и поволок в другую комнату.
– Вот золотые часы мои, моей дочери, это – её браслет, серьги, брильянтовое кольцо, здесь два карата, тридцать тысяч рублей! Возьмите, берите все! Все берите!
Я следовал по пятам за обезумевшим врачом, запихивая в карманы драгоценности. А он, покончив со шкатулками и ящиками, подбежал к буфету, распахнул обе створки и стал расхваливать товар не хуже директора комиссионного магазина:
– Вот хрустальная посуда, берите!.. Чешский хрусталь, ценится на вес золота!.. Фарфор баварский, саксонский, из антикварного магазина! Берите, все берите!..
Мною вдруг овладело отвращение и к этому жалкому человеку, и к самому себе. Дом, в котором я сейчас находился, показался мне грязной, смердящей свалкой, отвратительным зловонным болотом, которое вот-вот меня засосет. Я засунул револьвер за пояс, застегнул пиджак и направился к двери. Врач ещё нес какую-то околесицу, но я его уже не слушал… И тут случилось то, чему не верит никто из моих дружков, а если и верят, то считают это непростительной глупостью с моей стороны…
В висевшем около двери огромном зеркале я увидел себя и сразу вдруг успокоился. Тебе это может показаться странным, но вид в зеркале собственного двойника действует на человека успокоительно. Мне довелось испытать это на себе: я не раз разговаривал с моим двойником, спорил с ним, даже дрался! И сейчас из зеркала на меня глядел мужчина, гораздо красивее, сильнее и смелее меня самого. Он как бы коснулся моего лба своей холодной зеркальной рукой, и прикосновение это оказалось умиротворяющим. Я подошел к зеркалу поближе и тут только заметил подсунутую одним краем под его раму в верхнем углу фотографию двух девушек. У меня помутилось в глазах. В одной из девушек я узнал собственную сестру – Лейлу!