– Ладно.
– Твои успели выехать?
– Да. На три минуты опередили людей Жданова.
– Это хорошо. Но ты предупреди ребят, чтобы не возвращались к тебе. Это собьет с толку и полковника, и главаря банды.
– Я завтра хотел отправить Машу в Москву, к жене Колтунова.
– Разумно. А сама Маша согласна?
– Я пока не говорил с ней об этом. Сегодня хотел.
– А сам отвезти жену не можешь?
– Я бы отвез, но твой полковник в мое отсутствие может послать своих людей в дом и установить внутри «жучки».
– Да, это он может, – согласился Ларионов. – Тогда…
Но Игнатьев прервал друга:
– Ты, Костя, делай свое дело, а проблему с женой я решу.
– Хорошо. Как позвонишь Опарину, сообщи мне.
– Да. – Игнатьев выключил телефон и посмотрел в окно.
«Семерка» и «Рено» по-прежнему стояли у кафе.
В холл вошла супруга.
– Доброе утро, Рома.
– Доброе, Маша.
– А что ты у окна?
– Да так, смотрю.
– Наши гости уехали?
– Да. Я хотел поговорить с тобой, Маша.
– И что этому мешает.
– Ты присядь на диван.
Мария так и сделала.
Игнатьев прошелся по холлу и заявил:
– Скажу прямо, Маша, я не намерен прощать ублюдков, погубивших нашего сына. Они должны получить по заслугам.
– Ты решил начать войну против наркомафии?
– Она уже ведется.
– Поэтому у нас в доме твои боевые товарищи?
– Да.
– Война – это кровь. Ты готов убивать?
– Готов, Маша.
– Чем я могу помочь тебе?
Игнатьев с удивлением посмотрел на жену. Она была спокойна, холодна, в глазах ни капли жалости. Такой он ее еще не видел.
– Только одним. Чтобы у меня была полная свобода действий, ты должна уехать.
– Это исключено, – твердо ответила женщина.
– Маша, я тебя понимаю, но и ты меня услышь. Рано или поздно, но главарь банды узнает, кто именно противостоит ему. Ты спрашивала, почему я нахожусь у окна. Потому, что у кафе стоят две машины, водители которых наблюдают за нашим домом. У меня будут связаны руки, если ты останешься в Калининске. Первое, что попытаются сделать бандиты, узнав, кто их смертельный враг, так это нейтрализовать тебя.
– Что значит нейтрализовать?
– Захватить. Тогда я сам приду к ним. За тобой. В живых они нас не оставят, уничтожат тебя, меня и ребят. Если ты уедешь из города, мы получим значительное преимущество перед бандитами.
Мария задумалась, потом сказала:
– Хорошо, я уеду. Как пройдут девять дней после похорон.
– Маша, девять и сорок дней считаются со дня смерти, а не похорон.
– Ольга знает о моем приезде?
– Мы с Колтуновым обсуждали этот вопрос. Она ждет тебя.
– Ей достанется мрачная соседка.
– Ты же знаешь Ольгу, она рада принять тебя любой и прекрасно понимает, какое горе нам пришлось пережить.
– Надеюсь, долго в Москве я не задержусь.
– Как только с наркомафией в городе будет покончено, ты вернешься.
– Вы сильно рискуете, Рома.
– Это наша работа.
– Была когда-то. Ладно. Тебе завтрак сюда принести?
– Тольку чашку кофе. Позавтракаю позже.
– Хорошо.
Мария ушла вниз, а Игнатьев подумал, как сильно она изменилась за какие-то несколько дней. Теперь только время сможет успокоить ее, если это вообще произойдет. «Эх, Макс, как же ты попал в это болото?! Какая сука затащила тебя туда?»
Игнатьев посмотрел в окно. «Семерка» и «Рено» продолжали стоять у кафе.
«Ларионов прав, возвращаться после утренней акции ребятам сюда нельзя, – подумал Роман. – Птаха может отъехать в Ершово, Юра – к Чувашу. Но завтра ему все равно подъезжать. Главарь банды может просчитать, что Колтунов и Синицын участвовали в акции. Тогда встанет под угрозу вывоз Марии.
Так! А если «Форд» поставить во дворе сразу после отработки наркоторговцев? В этом случае люди Жданова будут уверены, что Юра находится в доме и вечером тоже никуда отсюда не денется. На захват Мартына он сможет выйти с Птахой, который тоже подъедет сюда, затем отправится в Ершово и вернется к нужному времени.
Нет, так не пойдет. К Птахе наверняка прицепится «хвост». К тому же у Жданова или главаря банды могут быть свои люди и в Ершово. Они возьмут под полный контроль Синицына. Значит, ему следует оставаться дома, а на Мартына выходить Юре и Чувашу.
Затем они вернутся садом. Чуваш заляжет в своей берлоге, а Юра спокойно вывезет Машу. Получится, к захвату Мартына мы отношения не имеем. Это еще больше спутает карты бандитов и их покровителя Жданова. Возможно, одного из больших боссов. Да, вот так и следует поступить».
Он взглянул на часы. Было пять минут восьмого. Игнатьев быстро прошел в комнату сына, отыскал там подходящее зарядное устройство и подключил к нему телефон.
Потом он набрал номер главного редактора городской газеты «Ведомости».
Тот ответил практически сразу:
– Да, Опарин. Слушаю вас.
– Доброе утро. Вам, Анатолий Федорович, наверняка известно, что в городе почти свободно распространяются наркотики.
– Подождите, кто вы?
– Это не важно. Скажем так, человек, недовольный тем, что какая-то мразь губит нашу молодежь. Называть имя не имеет смысла.
– Значит, вы мститель?
– Если угодно. Но к делу. Сегодня в девять часов утра на рынке, у шашлычной, и у кинотеатра «Волга» будут подстрелены двое наркоторговцев.
– Что? – воскликнул Опарин. – Подстрелены? Вы собираетесь убить этих людей?
– Подстрелить, Анатолий Федорович, не значит убить.
– Но торговцы, насколько мне известно, люди подневольные. Их зачастую вынуждают этим заниматься.
– Поэтому они, в отличие от главарей наркомафии, и останутся жить, максимум месяца два проведут на больничной койке.
– Но почему вы решили стрелять? Неужели нельзя как-то по-другому? Через полицию, наркоконтроль, ФСБ, наконец, прикрыть банду?..
– У нас в городе есть УВД, наркоконтроль и ФСБ. Но торговля смертью процветает. Согласитесь, это о чем-то говорит!
– Вы считаете, что правоохранительные органы прикрывают наркоторговцев?
– Отдельные их представители, предатели или оборотни, как их еще называют.
– Зачем вы звоните мне?
– Вы профессионал и не упустите случая стать свидетелем наказания наркоторговцев. Я хочу, чтобы в прессе, именно в вашей газете, появились публикации на эту тему. Информацию, причем достоверную, вы при желании будете получать постоянно. Конечно, вам решать, поднимать данную тему или нет. Посему оставляю это на ваше усмотрение. Напомню, на рынке у шашлычной и у кинотеатра «Волга» ровно в девять часов. Одна просьба. Пусть ваши журналисты не светятся, дабы не спугнуть наркодельцов, и вызовут полицию, как только мы сделаем свое дело. Я еще свяжусь с вами. Не прощаюсь. До свидания, Анатолий Федорович. – Игнатьев выключил телефон, выдохнул и подумал:
«Вот и ладненько. Теперь вы, Анатолий Федорович, никуда не денетесь, обязательно пришлете самых лучших журналистов».
Спустя полчаса позвонил Ларионов.
– Да, Костя?..
– Ты просил, чтобы я связался с Опариным, а он сам вышел на меня и поведал о странном разговоре.
– Надеюсь, ты сделал все как надо?
– Как мы договаривались. Подтвердил, что человек, звонивший ему, не шутил. Мол, у меня тоже есть информация о карательной акции против наркомафии. Фамилию твою я, естественно, не назвал.
– Значит, Анатолий Федорович заинтересовался?
– Да. Посмотрим, что из твоей авантюры получится. Ты сделал только один шаг, а Жданов уже пустил своих псов по верному следу.
– Разберемся. Ты обеспечь присутствие твоих людей на месте акции.
– Сотрудники патрульно-постовой службы подъедут в течение трех минут. Надо лишь, чтобы кто-то сразу же после выстрелов позвонил в полицию. Вам не надо светить номера мобильников. Это могут сделать журналисты.
– Да, я уже сказал об этом Опарину. Все?
– Да. Я на месте.
– Люди твоего начальника тоже. До связи. – Игнатьев закончил разговор с майором полиции, услышал за спиной какой-то шум и резко обернулся.
На пороге стояла Мария с подносом в руках.
– Извини, я случайно услышала, о чем ты говорил по телефону. Наши гости будут стрелять в наркоторговцев?
– Да. Что ты еще хотела бы узнать?
– Наверное, мне не надо вмешиваться в твои дела. Кофе стынет.
– Пройдем в холл.
Игнатьев выпил чашку крепкого, ароматного кофе.
«Семерка» и «Рено» продолжали стоять у кафе.
Было почти восемь часов утра.
Колтунов и Синицын встретились у гипермаркета. Капитан оставил там свой «Форд» и пересел в машину Синицына.
В 7.45 Колтунов выбрался из «Опеля» возле гостиницы и прошел к вокзалу. Там он увидел, как приехал на такси Тетерин. Спустя десять минут возле него остановился внедорожник «Додж». Из автомобиля ему передали небольшую сумку. Он сунул туда другую, точно такую же, и «Додж» уехал.
