Бум. Бум. Бум.
Яз от удивления шагнула вперед, сойдя с мелководья, и вымочила одну ногу в почти ледяной воде.
Бум. Бум. Бум.
Стук доносился из другой хижины, и Яз, раздраженная вторжением, подошла, хлюпая на каждом шагу, чтобы посмотреть, чем вызван такой шум. Зажав уши руками, она заглянула в открытую дверь.
Какой-то молодой человек стоял в окружении инструментов и кусков металла, свисающих со стропил. В одной руке он держал небольшой, но тяжелый молоток, а другой поддерживал лезвие меча, над которым работал. Свет из маленького горна очерчивал рельеф его мускулистой груди и рук. Но углы его подбородка и скулы под полудикой копной блестящих красно-черных волос были тем, что украло дыхание Яз. Она понимала, что черты лица некоторых мужчин радует глаз больше, чем у других. Квелл был ее другом прежде, чем между ними возникло какое-либо другое влечение, но когда они работали с кланом на льду, его лицо привлекало не только ее глаза, но и глаза других молодых женщин Икта. Ее мать называла Квелла красивым. Красота мужчины перед ней, однако, обладала магией, которая проникала внутрь и заставляла ее страдать.
Стук прекратился. Яз заметили. Мужчина улыбнулся ей, наполовину застенчиво, наполовину весело, и поманил вперед.
— Ты — из падение-группы. — Это был не вопрос. Как еще она могла оказаться здесь?
— Да.
— Арка тебе все показывает? — Он посмотрел мимо Яз на дверь, словно ожидая увидеть еще кого-то. — Прости. Я что, кричу? — Он понизил голос. — После молота все кажется слишком тихим.
Яз усмехнулась:
— Мы, Икта, говорим, что после севера все кажется слишком теплым.
Мужчина нахмурился:
— Икта? О, это твой клан?
— Да. — Яз постаралась не показать своего удивления. Все знали об Икта.
— Ой, не смотри так, — его улыбка стерла обиду, которую она испытала, заставив ее ответить одной из своих. — Меня зовут Кайлал. Я живу здесь с самого детства. Икта не слишком часто падают в яму!
Кайлал повернулся к ней лицом, и с плохо скрываемым шоком Яз увидела, что обе ноги Кайлала заканчиваются обрубками недалеко от бедер. Вместо того чтобы стоять, как она предполагала, он сидел на высоком табурете.
— Ты заметила. — Кайлал улыбнулся, но за улыбкой скрывалась боль. — Ты ведь не видела на поверхности там таких мужчин, как я?
— Я… — Яз не могла отвести взгляд. Физические уродства были почти неизвестны среди Икта и всегда были результатом травмы. — Тебе было больно? — Она с трудом могла представить себе существо, отнявшее у него ноги. Огромная кинжал-рыба? Может быть, синяя акула или паввин, поднявшийся из черных глубин? Еще труднее было представить, как он пережил потерю крови.
Кайлал рассмеялся.
— Я таким родился. Мои родители бросили меня в яму, когда я был ребенком. Я этого не помню. — Его смех оборвался, и он встретился с ней взглядом глубоких синих глаз. — Мы не все сломаны одинаково, но Сломанные заботятся о тех, кто приходит к нам. Эулар говорит мне, что мои родители жили тяжелой жизнью и сделали трудный выбор. Подо льдом мы делаем разные выборы. Есть ситуации, когда мы не будем платить, даже чтобы выжить, потому что цена, которая требуется для продолжения такой жизни, ее обесценивает.
— Я все время слышу об этом Эуларе…
— Ты скоро с ним познакомишься. — Кайлал улыбнулся ей, когда в хижину кто-то вошел.
К ним присоединился еще один молодой человек, тоже смуглый и красивый, но лишенный неземной красоты Кайлала. Он опустил свою лязгающую ношу и подошел к кузнецу, по-собственнически положив руку на обнаженное плечо Кайлала и сдержанно улыбаясь:
— Одна из группы Арки? Ну что ж, ты познакомилась с нашим лучшим мастером. Кайлал может сделать железную снежинку с помощью десятифунтового молота.
— Это Эксар, — сказал Кайлал, дотрагиваясь до руки на его плече. — Лучший из нас. Ты можешь доверять тому, что он делает и что говорит.
На мгновение наступила тишина, которую нарушил крик снаружи.
— Яз? — Голос Арки.
— Я… э… лучше пойду. Было приятно познакомиться с вами обоими. — Яз неуклюже отступила, наткнувшись на несколько висящих заготовок и заставив их лязгнуть друг о друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
ОСТАЛЬНЫЕ УЖЕ ПРИСОЕДИНИЛИСЬ к Арке снаружи. Вместе с ними стояли знакомые фигуры Пома, держащего свой звезда-факел, и Петрика, мальчика хунска, который отвлекал Хетту, пока Яз карабкалась в безопасное место. Петрик отодвинул в сторону непослушную черную массу своей челки и улыбнулся ей, когда она подошла к ним. Пом просто смотрел на нее прищуренными глазами. У него не было ни роста геранта, ни темных волос хунска, поэтому Яз предположила, что он марджал, скрывающий какой-то основной талант или одну из редких способностей. Возможно, как и предполагал Турин, магия была в его голосе, потому что многие из Сломанных слушали его после того, как пришел охотник, хотя он мог говорить только резкие слова.
— Эулар хочет видеть этих двоих. — Пом ткнул большим пальцем в сторону Турина и кивнул в сторону Яз.
— Возьми их всех, — сказала Арка. — Он очень скоро захочет увидеть всех, и мне придется повторяться, если ты разделишь падение-группу.
— Не моя проблема, падение-лидер. — Пом подчеркнул титул Арки, явно все еще уязвленный потерей того престижа, который он нес.
— Возьми их. Или я приведу их сама. — Арка отвернулась. — Ты найдешь меня здесь, когда закончишь. — Она начала прыгать среди камней, усеивавших берег озера. Яз задумалась, есть ли там рыба, которую можно поймать.
— Пошли. — Пом пошел прочь, не зная, кто за ним последует.
Куина пожала плечами и пошла за ним; вся группа последовала за ней. Яз пошла позади с Турином, не желая зажигать звезду-факел Пома еще ярче.
— Значит, ты видела Кайлала? — Турин понимающе улыбнулся.
— Да.
— Он очень красивый парень.
— Да. — Яз почувствовала, как к ее щекам приливает жар.
— Вот тебе совет: не строй ему глазки. Эксар очень ревниво относится к конкуренции. Хотя и не должен.
— О… — Яз заметила, как Куина полыхнула быстрой улыбкой, идя рядом с Петриком. Слегка нервничая, Яз спросила: — Кто такой Эулар? — Она говорила тихим голосом, но ответил ей не Турин, а Петрик.
— Человек, который хочет тебя видеть. — Он сделал паузу, словно решив, что пошутил, и добавил: — Самый старший старейшина, что у нас есть. Тарко ведет нас, но он прислушивается к советам Эулара — как те, кто был до него, и те, кто будут после.
— И почему он хочет видеть только меня и Турина? — Яз надеялась, что плеск их ног в узком червь-туннеле заглушит их разговор и остальные не услышат.
— Потому что Турин был запятнан, и нам нужно знать, можно ли ему снова доверять, — сказал Петрик с жестокой честностью. — А ты заставляешь звезды гореть ярче. — Мальчик оглянулся на нее, его лицо терялось в темноте, голова вырисовывалась на фоне света от звезды-жезла Пома.
— Так ты знаешь? — Яз не была уверена, так ли это.
— Конечно. Вот почему Арка велела мне отвлечь от тебя Хетту. Это было довольно рискованно. Никогда не безопасно связываться с ней, каким бы быстрым ты ни был. — Петрик вздрогнул. — Когда ты убегала от нее во внешних пещерах, я видел, как загорались группы звезд, когда ты пробегала мимо. Вблизи это заметить труднее. Но издалека… Я увидел это раньше, чем увидел тебя. Арка тогда сказала, что ты нам нужна.
— Что это значит? — спросила Яз.
— Не знаю. — На этот раз Яз уловила блеск улыбки мальчика. — Но это не то, что мы видели раньше. Пом — единственный из нас, кто может приблизиться к большим звездам, но даже он не любит прикасаться к ним. Кажется, ты — что-то новенькое!
Впереди Пом вел их через ряд низких пещер. Местами склон скалы доходил до льда и, по мере продвижения потока, выдолбил узоры на потолке. Кое-где гравий и маленькие круглые камни образовывали сугробы, испускавшие странный свет от звезда-пыли, пойманной в пустотах между ними. И снова Яз удивилась тому, что вся эта красота могла столько лет существовать под ногами ее народа без их ведома. Она спросила себя, что еще может найти и какие еще чудеса лежат безмолвно, в милях внизу, и никогда не будут обнаружены? Разве красота нуждается в наблюдателе? Разве есть что-то прекрасное без того, чтобы кто-то так думал? Она поймала себя на том, что в этом мире — мире других глаз, других волос, других лиц — спрашивает себя, как другие видят ее. Неужели Турин считает ее уродливой? Она снова почувствовала себя виноватой. Все ее мысли должны быть направлены на спасение Зина, а не на детские заботы.
