Дверь сокровищницы скрипнула. Лучик света побежал от порога, коснувшись носка обуви короля. Финвэ поднял голову, — солнечное сияние обтекало темную фигуру в проеме.
— Я ждал тебя, Алдор. Не это ищешь? — Король поднялся ему навстречу, протягивая шкатулку.
— Ищу. А вот ты, похоже, ищешь неприятностей, затевая встречу. — Покачал головой айнур. — Я уверен, что за нами не следят, но вызнать правду можно и после. И по-разному.
— В Ильмарине теперь не до меня. И о тебе, думаю, рады позабыть… хотя бы на пару часов. Стена Заката прочна, как никогда, а владыкам должно являть народу не только гнев, но и милость. — Через силу усмехнулся нолдор. — Так что не будем терять времени. Камни — твои.
— Фэйниель такой щедрости не оценит.
— Как и много другого… не важно… Не будем терять времени, Алдор. Супротив вежливости, «до свидания» не говорю. Сам понимаешь… — Руки Финвэ, сжимающие ларец, чуть дрогнули — озноб накатил с новой силой, вгрызаясь в тело ледяными и огненными клыками, да и ожог пульсировал невыносимой болью.
— Что-то не нравится мне твой настрой. — Подозрительно заметил айнур, вглядываясь эльфу в лицо. — Ты в порядке?
Вспышка вероятности… И снова — тупик. Значит, осталась только одна дорога. Король вздрогнул, усилием воли расправляя плечи и придавая взгляду живости. Предчувствие собственной смерти никого не красит, как и следствие наложенных на Сильмариллы чар, но Алдор не должен был этого понять.
— Я справлюсь… как-нибудь. Namarie, otorno[56].
Финвэ не увидел открытия перехода, но почувствовал, что время настало. С мечом в руке он шагнул на улицу — в ночь. Солнце даже не скрылось за тучами, оно вовсе исчезло, погрузив Валинор в первозданную темноту. Да, Отступник с размахом обставил свой побег…
И в этой темноте ждала смерть. Тварь, что выбралась из наскоро разорванной переходом ткани междумирья — как называл это сам Алдор, в минуты редкой откровенности рассказывая нолдору о Начале Арды. Тварь хотела одного — пищи, а пищи было много, — охваченные ужасом эльфы метались по улицам, не понимая, что происходит в Благих Землях. Много мяса, приправленного страхом. Все же не столько, сколько могло быть, — он отослал, кого мог, зная.
Тварь уже близко, — он ощущал исходящую от нее вонь. Можно бежать, но тогда, если отступить сейчас, нолдоры не пойдут в Среднеземье за одними только камнями… А в конце — то же зарево Битвы Битв.
Значит, отступать нельзя. Тварь голодна? Прекрасно, он станет ее пищей. Ее время в Арде — даже не часы, минуты, она не успеет тронуть никого, кроме него. Он шагнул навстречу гнусному скопищу жвал, блекло светящихся пучков глаз и суставчатых лап с когтями, отсалютовав порождению Хаоса мечом, словно противнику в честном поединке. Тварь на секунду замерла, а затем неторопливо — о, ей некуда торопиться! — двинулась к мясу…
Боль… Последняя вспышка:
— …Я предлагаю вам сделку… — Темноволосый мужчина смотрит на женщину с длинными белыми волосами, сидящую напротив. Та молчит, поначалу закусив губу от сдерживаемого гнева, затем принимает какое-то решение и скользит по нему взглядом — холодно и оценивающе. Да только холодность эта — всего лишь маска, очевидная для обоих.
— …Мама! — Дракончик с медной чешуей неуклюже приземляется на задние лапы, превращаясь в подростка-эльфа.
…Рыжеволосый мальчик с овалом лица Фэйниель и черными глазами. Айканаро Руссандол, сын владычицы Студеного Холма, Верховной Королевы нолдоров и атани…
* * *
Таникветил, полностью оправдывая свое имя, сиял — белым, серебристым, голубоватым… Вся гора, от мраморно-хрустального замка на вершине, до лесов на склоне и у подножия, казалась одной гигантской новогодней елкой. К этой хрупкой красоте наши мятые, запыленные и пропитанные потом одежды подходили примерно так же, как подобранный на дороге булыжник в пару к бриллианту. Повинуясь воле Короля Арды, мы гнали изо всех сил, и потому в блистательный Валмар прибыли грязными, как дикие свиньи. Стоящий на стреме в ожидании дорогих гостей Эонвэ схватился бы за голову, позволяй ему это неумолимый этикет, но, майяру, увы, оставалось лишь провести нас к месту торжества, как есть.
Лес звенел смехом и песнями, бренчал музыкой, — население Светлого Валинора развлекалось. Среди вековых дубов и буков тут и там мелькали белокурые и черные локоны, невесомый цветной шелк нарядов, поблескивали драгоценности. Майяры, ваниары, нолдоры, беззаботная, увешанная цветочными гирляндами толпа, с искренним недоумением таращившаяся на отряд хмурых пришельцев. Мой красный плащ с вышитым на спине гербом и заплетенные в тугую косу белые волосы действовали на сородичей, как свет на упырей или дым на более мелких кровососов — комаров.
Вопреки моим худшим опасениям, до Небесного Чертога тащиться не пришлось — Владыки Арды встретили прощеных изгнанников на террасе, окруженной благоухающими розовыми кустами.
Мраморные троны неплохо смотрелись на фоне огромных, как тарелки, алых, нежно-розовых и белоснежных цветов (я мимоходом отметила, что пурпурных роз не было, а ведь в Тирионе они встречались в изобилии, пятная светлые стены домов). Застывшие на престолах Аратары казались не живее камня, удостоившегося чести поддерживать сиятельные зады.
Манавидан с Вэридэ, к моему тайному злорадству, напоминали не просто статуи, но ходячие, то есть, сидячие, выставки ювелирных изделий. На мой вкус, при наличии корон, ожерелий и нескольких перстней, браслеты, броши, подвески и сотни камней-нашивок — совершенно излишни, а уж алмазы на туфлях — и вовсе признак дурного тона. О, да, власть призвана соседствовать с роскошью, главное — не переборщить.
У ног Короля на резной скамеечке устроился Ингвэ — золотистые волосы ваниара сливались с золотым шитьем одежд. Огромная честь для Воплощенного? Мне как-то привычнее было сидеть с Древними за одним столом… или стоять лицом к лицу.
Я молча выжидала, не торопясь с восторженными благодарностями и заявлениями вроде: «Я так больше не буду!». По едва заметному шевелению руки Манавидана из толпы показался Нолофинвэ — в простой белой тунике без единой нити вышивки или камня, с бледным, осунувшимся лицом. Тягостное зрелище… Не знай я, как он старался обеспечить мне изгнание, и впрямь поверила бы, что брат извелся, одолеваемый муками совести. Но… кто знает? Обещай мне, что никого и никогда не станешь судить поспешно…
Король разразился речью, напоминая, что собрал народ на Таникветиле, дабы исцелить вражду, родившуюся среди нолдоров, и навсегда позабыть об уловках Отступника. Я не могла не заметить, как при упоминании Алдора недобро блеснули глаза Повелителя Ветров и помрачнели почти все айнуры. Боитесь, о, Могучие?
В этот раз словесный поток я перенесла на удивление спокойно, скучающе отмечая «красоты стиля». Ох, и многовато же их было… Право слово, на выражение одной мысли незачем тратить столько времени, — но что для них время? Зрители внимали с благоговением, явно воображая, будто ничего более разумного и убедительного, более приятного слуху и безупречно выстроенного и не сыщешь. Глупцы… Они просто никогда не слышали, как умеет убеждать старший брат Повелителя Арды.
Завершив выступление, довольный собою Владыка дал слово Инголдо. Братец, к чести для него, был и более краток, и более искренен — насколько вообще была возможна искренность между нами.
— Что обещал я пред тронами Аратаров в день суда, то я и сделаю! Я прощаю тебя и не помню обид! — Я молча пожала ему руку, не спеша с ответом, но это было еще не все. — Полубрат по крови, истинным братом по духу стану я для тебя. Ты будешь вести, а я следовать, и пусть не разделят нас впредь ни козни Врага, ни другие печали.
Не ожидала… Нет, я в самом деле не ожидала такого от гордеца-Инголдо, свято уверенного в своей правоте. Может, отец был прав?
— Я слышала твое слово, брат. Быть посему. — Обрадованный моим приветливым голосом, брат уже собирался что-то сказать, как вдруг…
Сначала мне показалось, — на солнце набежали тучи, так резко нахлынул сумрак, но тучи, покорные Повелителю Ветров, сегодня обтекали Таникветил стороной. И на затмение внезапный каприз природы отнюдь не походил. Толпа заволновалась, и по мере того, как сгущался мрак, напряжение все нарастало, грозя перерасти во всеобщую истерику. В конце концов, даже Аратары перестали делать вид, что все так и было задумано, подорвались со своих тронов и спешно попытались навести порядок. Какое там! Всего через пару минут гору обложило непроглядным мраком, единственным спасением от которого остались гроздья волшебных светильников, но и они быстро скуксились, слабо мерцая наподобие больных светлячков.
Праздник обернулся безумием — прекрасные, безмятежно-спокойные эльфы в припадке животного ужаса едва не смели троны Владык. Вместо музыки и песен по горе разносились крики и пронзительный женский визг. Особенно отличились ваниары, являя на высоких нотах подлинные шедевры. Растерянные айнуры выглядели немногим лучше. Манавидан бестолково размахивал руками, надеясь с помощью ветра разогнать темень, Вэридэ, со сползшей на бок короной поддерживала его Силой, Феантури без особых успехов успокаивали эльдаров, хотя бледный Лэрьин и сам явно нуждался в успокоении. Единственными, кто не поддался панике, были пришедшие со мною нолдоры во главе с Артанором.
