— Передача скипетра во многом напоминает описанную в ordo С Эрдмана, но включает некоторые вариации. Так, скипетр, «жезл добродетели и справедливости», напоминает королю о его задаче возвращать на путь истинный заблудших, протягивать руку упавшим, поднимать смиренных и принижать гордых. Ему предлагается подражать царю Давиду и при этом любить справедливость и ненавидеть беззаконие.[336]
— Церемония вручения меча еще богаче новыми формулами, особенно в сфере, интересующей нас в первую очередь — сфере будущей рыцарской этики, немалую часть заповедей которой можно найти здесь.
1. Защита церкви: перефразируя псалом 44: 4 («Препояшь Себя по бедру мечем Твоим, Сильный…»), епископ просит короля принять этот меч, предназначенный Богом для защиты святой церкви Божьей.
2. Защита церковников: король должен сражаться, чтобы оборонять святую церковь Божью и ее fideles. Следует ли понимать под этим словом всех христиан в целом или только священнослужителей? Мы полагаем, что скорее второе: последующий текст оговаривает другие обязанности по отношению к мирянам, и нам кажется логичнее видеть в первых предписаниях, как и в предшествующих благословениях, обязанности, относящиеся к церкви и ее служителям.
3. Преследование и истребление врагов христианской религии. Эти враги могут быть внешними — ее открытыми противниками или внутренними — тайными врагами, ложными христианами. Здесь следует видеть некое резюме проанализированных прежде предписаний, требовавших от короля защищать христиан и бороться с ересями. То есть к роли защитника церкви явно добавляется роль некоего исполнителя на духовной службе: король становится «мирской рукой» церкви.
4. Защита вдов и сирот, которые в коронационных ordines королей здесь появляются впервые.[337]
Так в первый раз в одном ordo объединяются разрозненные элементы, уже встречавшиеся в разных формах. Эти элементы относятся к роли защитника христианского народа и церквей, возлагаемой на короля, и включают новые предписания, уже предлагавшиеся в нелитургических источниках — в частности, долг защиты вдов и сирот. Отметим характерное исчезновение pauperes. По нашему мнению, оно объясняется значением, которое в то время имело слово pauper — как известно, оно обозначало часть населения, неспособную защищаться: клириков, женщин, детей. А ведь все эти три категории упомянуты. Первая — в пунктах 1 и 2, две последних — в пункте 4. Показательна и ментальность эпохи: отсутствие упоминания о крестьянах. Ведь церковники всегда считали общество разделенным надвое: с одной стороны — клирики, с другой — миряне. Клирики сражаются словом, миряне — мечом; король представляет власть, учрежденную Богом для защиты клириков и тех из мирян, кто по возрасту или полу нуждается в поддержке со стороны общества. То есть, нет и следа функциональных или социальных категорий.
Видимо, этот ordo и заложил основу ритуалов коронации английских королей — через посредство ordo Эдгара, позаимствовавшего здесь формулу передачи скипетра, ordines бургундских и провансальских королей, взявших отсюда декларации при передаче короны и скипетра, и ритуала коронации немецких королей, где снова встречаются предписания, связанные с передачей кольца, короны, скипетра и меча, расположенные в ином порядке. Все это можно найти полностью и в ритуале коронации, использовавшемся миланской церковью; он известен по рукописи, датируемой XI веком, но текст ее, несомненно, восходит ко второй половине X века. Он содержит, помимо только что рассмотренных нами семи формул, tria praecepta англосаксонских коронаций, что превращает его в одно из самых богатых этическими предписаниями ordines.[338]
В самой Германии ритуал коронации Отгона I в 936 г. германской короной тоже предоставляет нам большое количество этических элементов, но выраженных по-другому. Так, когда архиепископ Хильдеберт опоясывает короля поясом с мечом, он напоминает, что этим мечом тот должен сражаться со всеми врагами Христа: внешними, которых Видукинд называет варварами — этим словом в том же тексте именуются славянские народы, в то время еще языческие,[339] и внутренними врагами, то есть дурными христианами. То есть роль короля двояка. Он обеспечивает оружием мир для христиан и также оружием охраняет внутренний порядок, карая тех мнимых христиан, которые своими поступками позорят дело Христа.[340] Другая моральная декларация касается будущей «рыцарской» функции — защиты вдов и сирот. Любопытно, что на этот раз данная декларация сопровождает передачу чисто королевского атрибута, который нельзя связать ни с армией, ни с рыцарством: архиепископ Майнцский произносит ее, передавая королю скипетр и baculus.[341]
Немного позже, в середине X века, в литургическом скриптории Санкт Альбана в Майнце был составлен знаменитый Романо-Германский служебник (РГС). Он представляет собой наиболее передовую стадию развития того, что мы до сих пор описывали. Ведь в нем содержится много этических формул, как новых, так и позаимствованных из уже упомянутых источников.[342] Краткий анализ этого ordo покажет нам, до какой степени была к тому времени развита королевская этика в немецком ритуале. То же будет относиться, за исключением нескольких вариантов, ко всем позднейшим ordines в Германии.
— Первый моральный элемент повторяет формулу, которая встречалась еще в Friihdeutsche ordo; во второй половине X века она превратилась в диалог между священнослужителем и вступающим на трон.[343] Этот диалог, составленный из трех вопросов епископа, на которые отвечает король, хорошо показывает, какую моральную установку церковь предлагала монарху. Последний в ответ на вопросы берет на себя обязательства в трех сферах, в форме тройного volo (соизволяю).
1. Хранить католическую веру, вверенную ему, и вершить справедливость. Личное обязательство морального и религиозного порядка.
2. Стать опекуном и защитником церквей и их служителей. Функция защиты церквей здесь явно дублируется на уровне имущества и лиц.
3. Оборонять и защищать королевство, врученное ему Богом, «по справедливости своих отцов».[344]
— Второй моральный элемент появляется в рубрике 14 этого служебника.[345] Он дополняет второе и третье предписание, приведенные выше. А именно: к Богу возносится молитва, чтобы король был могущественным защитником родины, чтобы он мог торжествовать над своими врагами, обуздывая мятежные и языческие народы, и чтобы он при этом был утешителем церквей и монастырей. Здесь можно узнать слова молитвы при восхождении короля на престол, записанные в одном из старейших памятников западноевропейской литургии — в Ангулемском молитвеннике VIII века; через посредство РГС они перейдут в западноевропейский ordo императорской коронации.[346]
— Третий моральный элемент, связанный с передачей королю короны, почти идентичен первым двум если не по выражениям, то по содержанию. Эта корона справедливости и благочестия должна напоминать королю, что ему следует «защищать и прославлять христианство». Здесь отмечаются те же выражения, которые уже несколько лет назад вошли в Friihdeutsche ordo.[347]
— Четвертая этическая декларация вставляется во время передачи меча; этим мечом, который ему передает священнослужитель, король должен защищать святую церковь Божью, оборонять верных, истреблять врагов веры и ложных христиан, наконец, защищать вдов и сирот и т. д. Это еще один повтор: ведь этот набор происходит из ordo семи формул, проанализированного выше.[348]
— Пятый этический элемент связан с передачей скипетра и baculus'a. Король должен поддерживать набожных и нечестивых, направлять заблудших, поднимать упавших, принижать гордых и возвышать смиренных, любить справедливость и ненавидеть беззаконие. Это заимствование из Frtihdeutsche ordo.[349]
— Шестая этическая декларация произносится епископом, когда он передает королю корону. На короля возлагается сакральная миссия, он становится чем-то вроде епископа вне церкви, выполняющего часть епископской службы. Поэтому ему надлежит быть истинным cultor Бога и могущественным защитником (strenuus defensor) церквей Христовых от всех их противников. Эта функция защиты церквей, подтвержденная в шестой раз, взята с минимальными модификациями, не имеющими значения, из ordo семи формул.[350]
Мы видим, что трудно собрать в одном месте столько моральных предписаний.[351] Ordo королевской коронации РГС почти не вводит ничего нового, но резюмирует почти все прежние ordines, особенно в том, что касается нашего предмета. Можно ли видеть в этом отражение тесного согласия, царившего при Отгонах между троном и церковью? Немецкий король, как известно, опирался на национальную церковь, настоящий «краеугольный камень монархии».[352] Король даровал ей льготы, земли, фискальные и иммунитетные привилегии, оставляя, впрочем, за собой право назначения епископов. Тем самым он сохранял контроль над немецкой церковью, что составляет одну из характерных черт той эпохи. Разве не справедливо, если эта церковь, покорная и верная, в ответ напоминает при коронациях, что король должен быть ей защитником и великодушной опорой? Нам кажется симптоматичным, что именно здесь и в этот момент в литургии появляются формулы, теснейшим образом связывающие короля и его духовенство. Эти формулы доходят до того, что делают монарха участником сакральной службы епископов.
