«Начиная с капитуляции Японии и до вывода наших оккупационных войск и передачи власти корейцам, что составляет примерно сорок пять месяцев, в этом районе побывали тысячи американцев, что, наверное, превышает число всех западных путешественников, когда-либо приезжавших сюда ранее. Имея прекрасные возможности для наблюдения, описания и фотографирования, ни один офицер разведки, служивший в том или ином штабе или командовании, не сделал даже формальной попытки увеличить полезное для нас знание этого района. Как результат, когда северокорейские войска пересекли 38-ю параллель, противостоящие им силы были вынуждены обратиться к старым выпускам журнала «Нэшнл джиогрэфик» — для изучения местности, к фотографиям, заимствованным у путешественников, побывавших здесь до войны, — для определения целей, и лоцманским книгам девятнадцатого века — для поиска информации о побережье».
Из-за оттока квалифицированного персонала после окончания войны в 1945 г. ВМС США испытывали недостаток в офицерах воздушной разведки. Флот был вынужден тесно сотрудничать с ВВС для получения разведданных для бомбардировки железных и автомобильных дорог, туннелей и мостов. Для полетов на фоторазведку ВВС США применяли самолеты «RB-45C», которые базировались в Японии. На самолете стояли четыре реактивных двигателя «J-47A» фирмы «Дженерал электрик», которые давали самолету максимальную скорость 550 миль в час[10] — достаточную, чтобы уклониться от реактивных перехватчиков «МиГ-15» советского производства и зачатую пилотируемых советскими же летчиками. Вот рассказ офицера связи ВМС о разведывательном полете над Северной Кореей 26.11.1950 г. на самолете «RB-45C»:
«Он легко, словно чайка, набирает высоту на первом участке маршрута полета на фоторазведку, которая будет выполняться по всей длине реки Ялуцзян... Мы продолжаем набор высоты со скоростью 2000 футов[11] в минуту... и над западным побережьем Японии занимаем высоту 30 000 футов, совершая полет на экономичной скорости 493 мили в час... летчик объявляет, что топливо из баков на законцовках крыльев выработано, баки пусты, и крылья теперь точно не просядут! Позади нас на несколько миль тянется инверсионный след, давая истребителям и зенитным батареям противника безошибочную подсказку о нашем самолете... мы входим в туманную облачность, которая скрывает от нас Желтое море... Нам придется сбросить 20 000 футов высоты, если мы хотим сфотографировать аэродром в китайском Аньдуне, который является нашей первой целью. Очевидно, мы представляем не очень важную цель для первого «МиГ-15», поскольку мы пролетаем мимо, а он еще только выполняет взлет. Мы не беспокоимся... Он нас никогда не поймает, и удачливым будет тот летчик «МиГ-15», который сможет увидеть нас в свой прицел, заняв выгодное положение для атаки. Огневые средства противника тоже подвели — зенитных батарей не видно. Северо-восточнее реки Ялуцзян мы выполняем разворот и кружим под бдительным наблюдением оператора нашей РЛС, все время держась нашего берега извилистой реки и делая почти под прямым углом снимки мостов через пограничную реку и маньчжурских аэродромов, которые буквально под рукой... На часах 13:10, прошло ровно 3 часа после взлета. Указатель остатка топлива подсказывает нам, что если мы не предпримем срочных мер, то на подлете к своему аэродрому у нас закончится топливо. Мы поднимаемся на 12 000 футов, занимаем свой эшелон и снижаем скорость до 475 миль в час... Под нами лежит Каназава, это 150 миль к западу от Токио, мы приступаем к снижению и выполняем его со скоростью 2000 футов в минуту. Маленьким белым холмиком далеко позади нас остается Фудзияма, а мы бесшумной молнией на скорости почти 600 миль в час несемся вниз... Время 14:20. Расстояние в 600 морских миль от корейского Чонгипа мы преодолели за 70 минут, из них всего 15 минут было потрачено на последние 150 миль. Стандартный заход на посадку на скорости 140 миль в час и касание — наш полет дальностью 1630 морских миль и общей продолжительностью четыре с половиной часа завершен... Мы почти готовы поверить словам летчика о том, что его остроглазая машина способна, несмотря на самое мощное противодействие противника, сфотографировать все, что угодно, на участке местности длиной 1000 миль».
На второй год войны ударное авианосное соединение ВМС США, УС-77, стало рассчитывать на воздушную фоторазведку, выполняемую, по преимуществу, своими средствами. План фоторазведки командующего УС-77 от 02.05.1951 г. предусматривал фотографирование наиболее важных мостов и аэродромом раз в четыре дня, городов — раз в неделю, и фотографирование с целью оценки ущерба — по возможности, в день нанесения удара. Установка превосходного комплекта фотоаппаратуры «К-25» на четыре винтовых самолета «АД Скайрейдер», входящих в состав авиационной группы каждого авианосца, привела к улучшению качества фоторазведки и фотографирования с целью оценки ущерба. На подробных панорамных снимках были видны орудия береговой артиллерии и деятельность небольших катеров, что помогало кораблям огневой поддержки в контрбатарейной борьбе с береговой артиллерией противника. Вскоре на карту была нанесена вся северокорейская железнодорожная линия от Вонсана до китайской границы. Памятки по изучению маршрута, в свою очередь, помогали летчикам определять местоположение мостов и избегать огня зенитной артиллерии. Фоторазведка также была инструментом проверки сообщений агентов о целях на территории противника. Фоторазведка, в конце концов, повысила эффективность наступательной тактики авиации и способствовала подъему боевого духа летчиков.
ТАЙНЫЕ, ПОДПОЛЬНЫЕ И СВЯЗАННЫЕ С НИМИ ОПЕРАЦИИ ВОЕННО-МОРСКОЙ РАЗВЕДКИ В КОРЕЕ
В начальные месяцы корейской войны координация действий между морскими силами ООН и секретными группами, действовавшими в тылу противника на западном и восточном побережье, была слабой. Имели место несколько случаев обстрела своими кораблями агентов ООН или коммандос. По ходу войны, для поддержки двух партизанских групп — центра сбора разведывательной информации на острове Йо До и оперативной группы «Кирклэнд» сухопутных войск на острове Нандо — действовавших вдоль восточного побережья Кореи, были разработаны порядок опознавания и графики движения малых плавсредств. Сеть агентов этих групп обеспечивала флот ценной информацией о местных целях, а сами агенты часто действовали как береговые артиллерийские наводчики. Однако одна из самых успешных операций радиоразведки была проведена тайной группой ЦРУ на западном побережье Кореи. В мае 1951 г. переоборудованная и вооруженная джонка, которой командовал бывший мастер-сержант ВВС, перерезала связной кабель, который был проложен из Северной Кореи в Китай. Китайцам пришлось перейти на радиосвязь, которая до конца боевых действий представляла для американцев богатый источник разведывательной информации. В начале 1952 г. другие подпольные группы, действовавшие на западном побережье, были переподчинены начальнику тайных, подпольных и связанных с ними операций в Корее, штаб которого находился в Сеуле.
Захваченные документы северных корейцев свидетельствуют о моральном эффекте, который давали обстрелы Седьмым флотом США побережья Кореи, и подчеркивают значение минной войны против морских сил союзников:
«День за днем жестокие империалисты-черти нарушают территориальные воды нашей страны своим хорошо подготовленным флотом и жестоко терроризируют мирные города и порты бомбардировками с моря. Проявляя массовый героизм, морские части наших доблестных народных вооруженных сил на морских просторах ведут жестокое сражение, равного которому не было в мировой истории. Автор подготовил эту небольшую статью с намерением дать читателям общие сведения о минах, которые широко применяются нашими морскими частями против морских частей противника и которые нанесли большой урон его судам». (Ким Вон My. О морских минах. «Военные знания», июнь 1951 г. Управление военной печати министерства национальной обороны, Северная Корея).
Допросы военнопленных давали отрывочную информацию тактического значения о северокорейском флоте. Но допросы, которые проводились преимущественно офицерами разведки сухопутных войск, имели неудовлетворительную перспективу для ВМС. К маю 1951 г. были обработаны материалы допросов двухсот военнопленных, но в них не было ничего такого, что могло бы представлять интерес для ВМС США, а ведь некоторые военнопленные когда-то проживали в портовых городах Северной Кореи или проезжали их. В октябре того же года офис военно-морской разведки организовал проведение допросов на суше, и командующий ВМС США на Дальнем Востоке начал получать конкретные результаты. К тому времени северные корейцы установили в водах Южной Кореи более тысячи мин советского производства; мины ставились с джонок, которые были оборудованы специальными стойками для их транспортировки. На установленных минных полях находились преимущественно советские якорные контактные мины типа «М-26» и «М-КБ». Из допросов военнопленных выяснилось, что эти мины доставлялись в порты Северной Кореи на джонках, каждая из которых могла перевозить десять мин.
