И, будто догадавшись, почему он замер на месте, она устремилась к нему и приникла головой к его груди. Подалась плечами вперед в порыве найти кров. И его руки сами сомкнулись в кольцо. Тело напряглось, кровь забурлила в жилах.
Но он разжал объятия и огляделся.
– Потом поговорим. Время дорого. Идем.
Она молча последовала за ним. Подойдя к гичке, замялась у дверцы. Он жестом поторопил ее подняться на борт и сесть рядом.
– Еще подумаешь, что я трусиха, – сказала она. – Но я в жизни не видела летающей машины. Оторваться от земли…
Он в недоумении воззрился на нее.
Оказалось, трудно понять поведение знать не знающих, каково летают.
– Полезай! – прикрикнул он.
Стараясь слушаться, она вскарабкалась и села в кресло второго пилота. Но не могла сдержать дрожи и робко окинула взглядом огромных карих глаз приборы перед собой и над головой.
Хэл глянул на наручный часофон.
– Десять минут до моей квартиры в городе. Минута, чтобы тебя туда забросить. Полминуты, чтобы вернуться на корабль. Четверть часа на доклад о результатах дня. Полминуты на возврат домой. Всего получаса не наберется. Неплохо.
И громко засмеялся.
– Я был бы здесь еще два дня назад, но пришлось выждать, пока все гички-автоматы разгонят по делу. Тут-то я и сделал вид, что забыл дома записи и должен спешно сгонять за ними. И взял гичку с ручным управлением, на которых ведут полевые исследования. Не будь дежурный офицер в запарке, фиг он мне разрешил бы.
И коснулся пальцем золотого знака на груди в виде еврейской буквы «Л».
– Видала? Это значит, что я один из тех, кто избран. Я детектор прошел.
А Жанетта уж и все свои страхи позабыла. При слабом свете от приборов на панели она подняла взгляд на Хэла. И ахнула:
– Хэл Ярроу, что с тобой сделали?
А Хэл был – краше в гроб кладут: щеки ввалились, одну из них судорогой свело, на другой четкий шрам от семихвостки, под глазами синие круги, на лбу сыпь, как после приступа лихорадки.
– Сумасшедшее дело, всякий скажет, – отозвался Хэл. – Сунул голову в пасть ко льву. Как видишь, не откусили. Кое-кому не по зубам оказался Хэл Ярроу, кое-кому теперь стоматолог нужен.
– Объясни, что случилось.
– Ты слушай. Не удивляет, почему это при мне Порнсена нет, почему это он мне святым духом в затылок не дышит? Не удивляет? Плохо ты нас знаешь. Есть только один способ получить вид на жительство вне корабля в Сиддо. Так, чтобы АХ не болтался рядом и за каждым шагом не следил. И чтобы тебя не оставить навечно в этих дебрях. Вот этого я уж никак не мог допустить.
Она погладила кончиком пальца складку от носа до уголка губ у него на лице. Обычно он от такого ежился, не выносил чужого прикосновения. А теперь даже не дернулся.
– Хэл, – ласково сказала она. – Мо шек.
В жар бросило. «Милый мой». Ну, а почему бы и нет?
Чтобы не поддаться хмелю от ее прикосновения, одно было средство – говорить без умолку.
– Только один способ был. Добровольно пойти на детектор.
– Уо дете'ток. Что это такое?
– Избавитель от АХ'а. Прошел детектор – значит, чист, значит, вне подозрений. По крайней мере, в теории. Ох, и всполошилось начальство, когда я подал бумагу! Чтобы хоть один ученый добровольно пошел, такое не в заводе. Иное дело – уриелиты или аззиты, у них другого средства пробиться в иерархи нет.
– Укиелиты? Аззиты?
– Ай! Попы да полицаи, так их испокон веку называли. Впередник переименовал. По прозваниям ангелов. В видах государства и церкви. В талмуде выискал. Ясно?
– Нет.
– Потом объясню. Короче, на детектор рвутся одни фанаты. Остальная толпа идет по принуждению. Уриелиты на мой успех не рассчитывали, однако закон есть закон: заявление есть – не допустить нельзя. Да и скучно им, поразвлечься охота. На их манер, на живодерный.
Невеселые воспоминания.
– Подал заявление, и назавтра велят мне в 23. 00 по корабельному явиться в психушник между спецслужбой и санчастью. Я перед этим заскочил к себе в каюту и достал из шкафчика пузырек с наклейкой «Витамин ясновидения». Порошок. По идее, на пейотле замешан. Гриб такой, наркотик жуткий, им когда-то знахари индейские пользовались.
– Не понимаю.
– А ты слушай. Главное схватишь. Этим «витаминчиком» предварительно пичкают там каждого. «Очищение» называется. На двое суток сажают под замок, жрать не дают, одни молитвы, электроплетка, и с голоду, да от этого «витаминчика» всякая дурь мерещится. Как будто ты хронопаломничество совершаешь.
– Не понимаю!
– «Не понимаю», «не понимаю»! Кончай ты эти свои «не понимаю»! Дуррология сплошная, времени нет объяснять. Я десять лет бился, чтобы все это по полочкам разложить. И вполовину не разложил. А спросить нельзя. Еще подумают, я усомнился. Но у меня-то в пузырьке совсем другой «витаминчик». Я его еще перед отлетом с Земли изготовил. Оттого-то так смело и попер на детектор. Оттого-то и не дрейфил до бессознания, как у них задумано. Хоть и обдрожался порядком. Уж поверь.
– Верю. Ты смелый. Ты поборол страх. От смущения в краску бросило. Впервые в жизни его похвалили.
– За месяц до отлета прочел я в одном журнале из тех, что мне читать положено, статеечку одного химика, как он синтезировал очередной препарат. Противовирусный. От марсианской лихорадки. А под статеечкой внизу – примечаньице. Мелкими буковками по-еврейски. Стало быть, автор понимал, что за мину закладывает.
– Пфукуа?
– Ах, «пуркуа»? А пуртуа, что написал по-еврейски, чтобы поняли только те, кому следует. О таких вещах вслух не говорят. В том примечании пропечатано, что у пораженных лихорадкой этой самой на блюдался иммунитет к гипнотику. И что поэтому уриелитам прежде испытаний на детекторе следует убеждаться, что испытуемый не является носителем вируса.
– Мне не уследить за мыслью, – сказала она.
– Могу и помедленнее. Гипнотик еще называют «сывороткой правды». Я сразу понял, где собака зарыта. В статье-то напрямую говорилось, что марсианскую лихорадку у испытуемых вызывали искусственным путем. Каким именно, не указано было, но в других журналах я быстро сыскал, что за препарат ее вызывает и как с ним обращаются. И подумал: если натуральная лихорадка дает иммунитет к гипнотику, то не даст ли того же и искусственная? Сказано – сделано. Я приготовил дозу, ввел себе препарат, ввел гипнотик и проверил, смогу ли врать тестеру. И вышло, что смог, хоть накачался гипнотиком будь здоров!
– Какой же ты умница! Как отлично придумал! – промурлыкала она.
И потрогала его бицепс. А он напряг руку. Чепуха, конечно, но так хотелось, чтобы его посчитали богатырем.
– Да чушь собачья! – сказал он. – Слепой и то разобрался бы. По правде сказать, не удивился бы, если бы того химика аззиты зацапали и дали указание срочно разработать новую «сыворотку правды». Может, так оно и было, но нас не коснулось. Поздно. Мы уже отбыли… В первые сутки обошлось без треволнений. Зарядили тест на двенадцать часов, сначала письменный, а потом устный. Сериализм. Дур-рова теория времени в развитии Сигмена. Не раз проходил. Пустяки, хоть и утомляет. На следующее утро встал пораньше, принял ванну, глотнул своего лжевитаминчика. Пожрать не дали, загнали в камеру. Двое суток провалялся там на койке. Лжевитаминчик ел и водичкой запивал. Кнопочку нажимал, электроплетку включал. Чем больше себе порки задаешь, тем больше к тебе доверия. Никаких видений мне не было. Лихорадкой перебил. Тут все чистенько. Если усекут, что реакция не та, можно сослаться, что у меня к «витамину ясновидения» нечувствительность. Такое редко, но бывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
