на груди и пытаюсь поймать его взгляд — но он, вопреки обыкновению, отводит глаза. Хм. Что-то новенькое.
— Дело не в этом, Уэнсдэй, — бормочет хренов герой странно севшим голосом, машинально потирая переносицу двумя пальцами и упорно не желая посмотреть мне в глаза. — Просто… Когда я был ребёнком, моя мать выпала из окна.
Oh merda, только не проработанных детских травм нам и не хватало. Но разозлиться у меня почему-то не выходит — вместо этого я внезапно ощущаю смутный укол вины за недавние резкие слова.
— У нас в доме было полно прислуги, но окна в своей мастерской она всегда мыла сама… — продолжает рассказывать Ксавье, хоть я об этом и не просила. Отступив ещё на пару шагов назад, он опускается в кресло, ссутулив плечи и потупив взгляд в пол. — Это была дурацкая нелепая случайность, она вдруг оступилась… Но упала не сразу, успела схватиться за подоконник. Я пытался помочь ей. Пытался втащить обратно, но не смог… Мне же было шесть. Она не умерла, нет… Но навсегда осталась прикованной к инвалидной коляске, перестала рисовать… Перестала быть собой.
Я храню молчание, не имея ни малейшего понятия, как прокомментировать очередную историю чужой трагедии — в словах поддержки я не сильна. Даже не понимаю, на кой черт хренов герой вдруг решил поделиться со мной настолько личной информацией — ведь за всё время нашего знакомства мы едва ли обменялись парой фразой без обоюдного ядовитого сарказма. До статуса друзей нам бесконечно далеко.
Но нужно что-то сказать.
Или что-то сделать.
Не с целью выразить сочувствие.
Но с целью заставить его перебороть застарелую детскую фобию, выпрыгнуть из чертового окна и убраться отсюда куда подальше, пока мы не стали кормом для мерзких тварей.
— Нет смысла переживать о том, чего ты не можешь изменить, — начинаю я, тщательно взвешивая каждое слово и шаг за шагом подходя ближе. — Прошлого не вернуть. Но если ты сейчас сдашься и останешься здесь, то лишишь себя будущего. И не только себя.
В два шага я преодолеваю оставшееся между нами расстояние и сажусь на широкий подлокотник кресла. Подобная близость к другому человеку предательски обескураживает, сбивает с толку — приходится выдержать минутную паузу, чтобы собраться с мыслями.
— Разве не ты совсем недавно говорил, что если не смог спасти своих родных, то можешь попытаться помочь другим людям?
— Ты запомнила, — он поднимает голову, взирая на меня с таким странным выражением, будто никогда прежде не видел.
— У меня хорошая память, — отчего-то мне становится дискомфортно под пристальным взглядом его тёмно-зелёных глаз. Настолько, что в интонациях даже нет привычной ядовитой резкости. Oh merda, какой ужасающий кошмар.
Но рациональное мышление подсказывает, что моя стандартная саркастичная манера общения делу не поможет. Не имею ни малейшего представления, что нужно делать. Машинально моргаю, ощущая чудовищное иррациональное смятение… и вдруг, повинуясь внезапному порыву, протягиваю к нему руку и накрываю широкую мужскую ладонь своей.
— Сделаем это вместе, договорились? — это должно было прозвучать твёрдо и уверенно, но… хренов герой вдруг переплетает наши пальцы.
А секундой позже и вовсе переходит всякие границы допустимого — тянет меня на себя.
Не успев среагировать от неожиданности, я соскальзываю с кожаного подколотника прямо ему на колени. Давно забытое тепло человеческого тела словно ударяет меня по голове тяжёлым обухом, вышибая все здравые мысли и парализуя волю. Рефлекторно цепляюсь свободной рукой за его шею — без какого-либо скрытого умысла, лишь чтобы сохранить равновесие. Но чертов любитель Ремарка расценивает совершенно случайный жест по-другому. Кладёт широкую ладонь мне на поясницу, притягивая ещё ближе. Уничтожая последние миллиметры расстояния и последние остатки моего самообладания — иначе как объяснить, что по спине мгновенно проходит волна мурашек, а меня резко бросает в жар?
— Спасибо, Аддамс, — шепчет проклятый Торп куда-то мне в шею, опаляя ледяную от природы кожу своим горячим дыханием.
И бархатный тембр его низкого голоса вызывает совсем уж недопустимую реакцию — внизу живота незамедлительно возникает странный тянущий спазм. Ещё одно чувство, о котором я почти забыла за годы одиночества. Физическое возбуждение.
Oh merda.
Только этого не хватало.
Хуже всего, что я почти готова сдаться во власть мимолётного порыва и двинуться дальше. Скользнуть пальцами в его растрёпанные каштановые волосы, притянуть ещё ближе к себе, позволить коснуться губами неистово бьющейся жилки на шее… Позволить ему сделать со мной всё что угодно, лишь бы только избавиться от требовательной тянущей пульсации глубоко внутри.
Но вовремя останавливаю себя поистине титаническим усилием воли — спонтанный секс только добавит нам проблем, которых и без того немало.
Я не должна сближаться ни с кем из них.
Я должна сохранять безопасную дистанцию.
— Пойдём, — я резко подскакиваю на ноги, практически оттолкнув от себя хренова героя и всеми силами пытаясь вернуть ненадолго утраченное самообладание. Благо, в голосе нет предательской дрожи. Уже неплохо. — Пора убираться отсюда. Готов?
— Надеюсь, мы сегодня не умрём, — и он поднимается из кресла вслед за мной.
Но самообладание возвращается не полностью — и потому я позволяю проклятому Торпу снова держать меня за руку, пока мы идём к открытому окну, которое может стать нашим последним шансом на спасение. Или на избавление.
Комментарий к Часть 5
Спасибо за все ваши отзывы к предыдущей части, отвечу на них в самое ближайшее время
Всех обнимаю и как всегда очень жду вашего мнения
========== Часть 6 ==========
Комментарий к Часть 6
Саундтрек:
Aviators — Endgame
Приятного чтения!
— Высоковато, да? — констатирует хренов герой наигранно-бодрым тоном, безуспешно пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе. Мы стоим возле открытого окна уже добрых десять минут. И продолжаем держаться за руки. Понятия не имею, почему я позволяю… такое, но в данный момент недопустимо близкий тактильный контакт — меньшая из всех наших проблем. Торп вытягивает шею и опасливо косится вниз. — Как думаешь, сколько там метров?
— Не меньше пятнадцати, — равнодушно отзываюсь я, скользнув пристальным немигающим взглядом по чёрным провалам окон в здании напротив. Даже в сгущающихся сумерках отчётливо видно, что доски на старых строительных лесах местами покрыты мхом. Похоже, стройку законсервировали ещё задолго до эпидемии. Первоначальная затея прыгнуть одновременно больше не кажется благоразумной — вряд ли хлипкая конструкция выдержит сразу двоих. Поэтому я высвобождаю свою ладонь из пальцев Ксавье и делаю крохотный шаг назад. — Ты пойдёшь первым.
— Почему это? — он мгновенно оборачивается ко мне, уже нисколько не стараясь скрыть волнение на обычно спокойном лице.
Потому что иначе ты можешь передумать, а мне будет почти жаль тебя
