вспенила волосы. Одежда валялась на полу, даже дверь, кажется, не закрыла, но не похоже, чтобы кому-то кроме меня приспичило в такое время помыться!
Черные струи змеились по телу и на мраморное дно душевой шлепались крупные ошметки сока им. Перебирала густые пряди, понимая, что мне жизни не хватит выковырять из них все, что налипло. То ли я долго бежала, то ли это не простой сок, а усовершенствованный, но он не хотел смываться. Я намылила волосы второй раз, еще гуще, ощущая уже твердеющие комочки, плотно слипшиеся с волосами. Тщательно натерла глаза и брови.
— Нет-нет-нет, пожалуйста, только не это! Оттирайся же!
Такое ощущение, что моя жизнь превратилась в зебру. Хотя, какую уж там зебру, у той хоть белые полосы есть.
Когда казалось, что хуже быть уже не может, вода закончилась.
Вообще!
Не знаю, может ли вода закончиться чуть-чуть, но она не текла. Стоя с густо намыленным лицом и волосами, я шарила по сторонам руками, как младенец. Нащупала кран и лихорадочно дернула рычаг. Вверх, внизу, снова вверх-вниз — бесполезно!
Потерла глаза кулаками и попробовала осмотреться. Сквозь мыльную пелену почти не видела. От невыносимого жжения набежали слезы, но я все же пыталась проморгаться.
— Твоего тьергха за ногу, да что за невезение?! — взвыла, осторожно стряхивая пену с лица.
Что-то брякнуло, зашумело и стихло. Остервенело протерла глаза и распахнула во всю ширь. Мир заволокло слезной пеленой. Это как смотреть на улицу через стекло во время дождя. Снова дернула рычаг крана и случилось чудо — вода снова полилась!
— Слава Неб…
Моя хвала захлебнулась визгом. Над головой что-то взорвалось и я в страхе плюхнулась на четвереньки. Накопитель тоже валяется на полу, я даже элементарный щит не могу сплести, а во мне самой магии — ни капли!
Пока вода не отключилась, я истерично ополоснула лицо, осмотрелась и, ощущая, как кровь отливает от лица, поднялась.
На стене душевой кабинки проступила надпись:
"Сегодня ночью у меня, страшилище".
Буквы, как в фильме ужасов, написаны чем-то красным, медленно стекающим по кафелю. Дернулась стереть краску, но заметила свою руку — она была в черно-золотых разводах.
— Не-ет. Нет! Нет-нет-нет, это же не сок айгории? Только не он!
То сок дерева им, то сок айгории, они что, издеваются что ли?! Хотя, риторический вопрос, конечно издеваются. Но, чтобы Грег и Элен спелись — это вообще скотство.
— Да чтоб ты сдох, Грегори Сатхейн!!! — прокричала, чувствуя, что этот подлец где-то поблизости.
Вылетела из душа с намыленной головой, до конца не смыв уже тягучую, а местами и вовсе застывшую субстанцию. Кинулась к одежде и не нашла. Разумеется, Грег ее забрал. Оставил только накопитель — вот спасибо, заботливый какой!
Я зарычала раненой волчицей.
— Опять?! Опять без одежды? У вас, ущербных что, фантазии нет?!
Шторок в душевых Трайзис нет, здесь матовые магические стенки со всеми необходимыми эффектами, намотать на себя нечего, поэтому я без зазрения совести потопала на выход в поисках ходячего трупа. Не убили льехи, так убьет Фацелия Райс. Он это заслужил, честно!
Дернула на себя ручку входной двери — заперто. Усмехнулась и дернула еще раз. Снова, снова и снова. Попробовала несколько доступных мне заклинаний-отмычек — бесполезно.
— Бесполезно, Райс, — подтвердил мои опасения Грег. Его издевательский голос звучал за дверью и был для меня как спасательный круг для утопающего. У него моя одежда! И наверняка антидот от сока айгории.
— Грег, счастье ты мое на всю голову долба… эм… открой, в общем. По-хорошему.
— Придешь ко мне ночью? Серьезно, есть важное дело.
— С этим важным делом тебе с радостью поможет любая адептка и даже кое-кто из магистерского состава. Чего ты ко мне привязался? Дай мне одежду!
— Согласись — и дам.
— Да не дождешься!
— Тогда и ты не дождешься, — весело отозвался он.
— У меня отработка у декана, поэтому в любом случае не получится, Грегори. Ты же не такая скотина, как я думаю!
— Я еще хуже, Райс! С деканом что-нибудь придумаю, если согласишься.
Взвыла, понимая, что проще достучаться до дуба. У того хоть сердцевина есть, а у этого внутри пустота, а в голове — ветер.
— Грег, выпусти, — я прижалась лбом к двери, готовая вот-вот расплакаться. Второй раз за день, не бывает же так!
— Мм… как бы я ни хотел посмотреть на твою отвисшую задницу, два прыщика и зареванную мордашку, но помощь мне нужна больше.
Помощь? Я встрепенулась. От меня Сатхейну может понадобиться только одна помощь — в нейтрализации. Либо он задумал пакость и надо погасить откат, либо хочет испытать на мне какое-то опасное заклинание. Я, конечно, нейтрализую, но это дело непростое! Пока нащупаешь сердце заклинания, поймешь, на каком уровне застряло, пока расплетешь… Это с виду кажется, что я стою как вкопанная или лежу постанываю, а на деле внутри идет тяжелая работа.
— Ни за какие деньги!
— А за одежду?
— Пошел к тьергху!
— Был. Тьергх не выдержал.
— Выпусти! Это уже не смешно. Я замерзла!
— Тебе не угрожает никакая опасность, Райс. Только опозориться, но сам факт твоего существования — уже позор, так что не парься. Последний шанс. Поедешь ко мне?
Парень издевательски постучал по двери, намекая, что свобода так близка!
— Сдохни, Сатхейн!
— Как знаешь… Зачетные, кстати, труселя.
Твою ж! С розовыми зайчиками, мои любимые! И лифчик такой же.
— А ну верни!!!
— Такой раритет? Не-е, не дождешься, даже если ночью придешь — не верну. Ты где их откопала?
— Там, куда закопаю тебя! — прошипела, ударяя стальную дверь кулаком. Тут же об этом пожалела и глухо застонала.
— Ладно, до завтра, страшная. И не трать магический накопитель, дверь под щитом, провисит до утра, а там тебя вызволят сотрудники Трайзис. Заодно и познакомишься с будущими коллегами твоих сокурсников-неудачников. Тебе-то при любом раскладе тут работать не светит. Особенно после завтрашнего триумфа. Тьергх, да я первым приду! Тупо чтобы тебя на магон снять и пытать твоими снимками несговорчивых льехов. Уверен, твоя цветная рожа — зачет!
— Скотина!
Я ударила по двери ладонями, но Грег уже ушел. Он реально оставил меня здесь до утра! Сколько ни пыталась выбраться — бесполезно. Попытки пробить его щит ни к чему не привели, только высосали из накопителя треть резерва. Помоталась взад-вперед, оценила свою размалеванную физиономию и вусмерть убитые волосы, которые теперь придется обрезать под ноль пять и разрыдалась. Натуральным образом, как самый паршивый в мире безопасник, разрыдалась. Забилась в угол рядом с унитазом и, обхватив себя руками, утонула в жалости к себе.
