Непоколебимый в своей правоте, Поль все отрицал.
Следователь не вмешивался, предоставив молодым людям выяснять отношения, в надежде, что в перепалке блеснет искра истины.
— Вообще-то, — говорил Виктор, — я на тебя не в обиде. Но ты ведь тоже виноват и ответишь вместе со мной. Ты дал чеки, заставил подделать подпись Отмона и отправил в банк. А я, дурак, слушался, как овечка.
Поль потерял дар речи. Но вот он снова закипел гневом.
— Господин судья, если честная трудовая жизнь чего-нибудь стоит, если искреннее негодование может опровергнуть гнусные измышления, то прошу выслушать, — сказал он. — Обвиняя меня, этот человек мстит за унижение, которому я его однажды подверг.
— П-ф-ф! Уж я-то не из тех, что могут разозлиться из-за нескольких оплеух. Между корешами такое случается каждый день, а потом опять водой не разольешь! Да спросите-ка у него, при каких обстоятельствах он заехал мне по желудку кулаком. История вас позабавит.
— Говорите, — коротко бросил следователь Полю.
Рассказать об отце, о Мели и о Викторе, о их жизни втроем… скомпрометировать художника, виновность которого для Поля становилась все очевиднее… Если он откроет рот, то обвинит отца! Нет, этого нельзя делать, а именно на это рассчитывает Виктор.
Поль пробормотал нечто маловразумительное и продолжал настаивать на своей невиновности. Следователь нахмурился. Виктор, со своей стороны, все увереннее твердил о соучастии Поля. Следователь пребывал в раздумье, затем принял решение, положившее начало бесчестию Поля.
— Полагаю, вы сумеете оправдаться, — сказал он юноше. — Даже надеюсь на это. Но сейчас я вынужден вас задержать.
Снова прозвучал звонок, и появившиеся два жандарма увели Поля. На руки молодого рабочего надели «браслеты» и водворили в камеру. Виктор вернулся в свою.
Так Поль стал заключенным.
ГЛАВА 17
ЖЕРТВА
Известие об аресте Поля прозвучало на заводе как гром среди ясного неба. Все, включая господина Отмона, были потрясены. Юношу любили, и мысль о том, что на него может пасть подозрение, не укладывалась в голове. Возмущенный и огорченный фабрикант повторял, что обвинение абсурдно, и собирался заставить следователя немедленно отпустить Поля.
— Я сам привезу его сюда, — горячился патрон, — и перед всеми засвидетельствую месье Бернару мое доверие и уважение. Ни минуты не позволю держать в тюрьме выросшего возле меня юношу, из которого я сам сделал прекрасного мастера. Отвечаю за него, как за самого себя.
Даге и Годри были согласны с хозяином и поражались слепоте судейских работников.
Но больше всех страдала Марьетта. Измученная бессонницей и душевной болью, бедняжка не осушала глаз. Разумеется, она не верила нелепым обвинениям, но слова «следователь», «суд», «тюрьма» сами по себе вызывали ужас, отнимали сон и аппетит, разрывали сердце. Как ей было не страдать — любимый друг детских игр, жених, которым она так гордилась, заключен в тюрьму, обвинен, его будут судить… А вдруг осудят? Нет, не может быть, ведь Поль всегда был сама честность и порядочность!
Девушке исполнилось восемнадцать лет. Среднего роста, скорее даже маленькая, она была прелестно сложена и отличалась незаурядной красотой. Марьетта с детства была решительной, поэтому утерла слезы, подавила рыдания и стала строить планы, один другого безрассуднее. Она пойдет к следователю, расскажет, какой Поль хороший человек, докажет, что всякое обвинение против него нелепо. Если понадобится, дойдет до генерального прокурора, до министра… будет бороться… А если все-таки случится непоправимое, если его приговорят, ну что же… она поедет за ним на каторгу, поддержит, ободрит, утешит своей нежной любовью.
Господин Отмон предпринял ряд демаршей[49] по освобождению Поля и в конце концов забрал свою жалобу, заявив, что предпочитает потерять тридцать тысяч франков, нежели позволит упасть на юношу даже тени подозрения. Он предложил заплатить любой залог, только бы вытащить Поля из тюрьмы. К несчастью, великодушный изобретатель ничего не добился. Следователь был уверен, что скоро распутает дело, и не дал согласия на освобождение.
Наш герой в это время в камере думал лишь о несчастном отце, все более уверяясь в его виновности. Юноша боялся под прессом частых допросов одним неточным словом, неловким ответом скомпрометировать своего благодетеля. Поэтому, прежде чем ответить, он размышлял, взвешивал каждую фразу, что заставляло следователя подозревать в нем умного и опытного преступника.
Поль избегал даже мельком упоминать своего приемного отца. Это было весьма затруднительно, потому что тот жил с Мели, о которой часто заходила речь. Но в то же время он так энергично доказывал свою невиновность, что чуть не убедил в ней следователя. Однажды искренность подозреваемого была настолько очевидна, тон и выражение лица так правдивы, что судейский заколебался. Нет, порок не говорит таким голосом!
— Но если вы невиновны, — спросил он, — кто же сообщник? Ведь ясно, что Виктор только орудие в чьих-то руках. Хорошо, вы не передавали ему чековую книжку. Значит, кто-то ее похитил? И этот кто-то имел к вам свободный доступ. Поищем в вашем окружении.
Эти слова заставили Поля задрожать. Теперь быстро доберутся до истинного виновника! Юноша побледнел и ничего не ответил.
Видя замешательство допрашиваемого, следователь взял у протоколиста письменные показания одного из свидетелей. В них превозносились честность и порядочность молодого рабочего, его мастерство и любовь к делу, но и указывалось, что с какого-то времени Поль был в долгу как в шелку, а недавно, через несколько дней после воровства, вернул долги. К тому же его отец вдруг принялся сорить деньгами направо и налево. Следователь попросил рассказать об источнике этих денег, а также почему Полю пришлось залезть в долги.
— Говорите все, — твердо сказал мучитель юноши, — докажите свою невиновность, снимите подозрения.
Полю достаточно было сказать слово, и перед ним распахнулась бы дверь на свободу. Но он промолчал, ибо это слово обвиняло его отца.
Почувствовав в собеседнике некоторое колебание, следователь решил на него надавить.
— Можно согласиться, что обвинения Виктора вызваны местью. В таком случае, если вы действительно непричастны к преступлению, сообщником является ваш отец. В это легко поверить — он вел недостойную жизнь, пил, не работал, занимал у кого мог, сожительствовал с подозрительной особой, которая могла толкнуть его на преступление. Ответьте, наконец, где он сейчас?
— Не знаю.
— Пусть так. Полиция быстро его разыщет. Самое большее через две недели мы узнаем, где он прячется, и возьмем под стражу.
