Вероятно, все обсуждали этот вопрос, когда пришел врач.
Он первым долгом умело осмотрел маленькую фигурку на кресле, затем приказал Марианне сесть на стул в углу. Она сидела и тихо плакала, когда уносили тело маленького слуги. Затем по просьбе Сю врач обратил внимание на меня. Державшие меня полицейские хотели воспрепятствовать его вмешательству, но он сказал что-то резким и презрительным тоном. Комиссар отдал приказ, после чего полицейские с явной неохотой отпустили меня, и я сел на стул.
Врач сейчас же занялся моей раной. Сю помогала ему. Я помню неподвижный взгляд ее потемневших глаз на бледном лице и твердость прикосновения ее пальцев. Она мне сказала, что, по словам врача, рана оказалась не очень серьезной, сообщила, что предстоящая операция будет болезненна, но все закончится хорошо. Мне пришлось пережить неприятные минуты, прежде чем доктор с торжествующим видом извлек пулю.
– Что они решили делать? – спросил я Сю, указывая глазами на полицейских.
– Я не знаю, – ответила она. – Те двое, что задержали вас, были на улице и услышали слабый звук первого выстрела. Они не были уверены, что это револьверный выстрел, но все же вошли во двор. Тогда раздалось еще два выстрела, они вбежали в холл и поймали вас, полагая, что вы пытаетесь убежать.
– И помешали мне опознать убийцу! – с горечью сказал я.
Полицейские снова приблизились ко мне. Я поспешно сказал Сю:
– Вы не можете больше рисковать. Марсель сказал, что вам грозит опасность. Он говорил мне это в тот момент, когда его застрелили.
И раньше, чем она успела заговорить, меня снова стали допрашивать. Я чувствовал себя больным, голова кружилась, и мне было трудно не путаться в ответах на старательно сформулированные вопросы. Однако я твердо держался основных фактов. Я разговаривал с Марселем, он признался, будто знает что-то важное относительно убийства неизвестного мужчины. – Он собирался сказать мне об этом, но не успел: его застрелили.
Я интуитивно чувствовал, что не должен упоминать о Сю, поскольку ей грозит опасность и убийца еще на свободе. Сначала я должен все обдумать.
Полицейские обыскивали дом, потом привели толстого и громко протестующего человека с головой, напоминавшей по форме яйцо, и маленькими черными усиками. Он оказался поваром Полем. В руке он держал корзину с морковью и турнепсом. Кроме него никого не нашли.
Затем комиссар задал несколько вопросов миссис Бинг, поскольку она оказалась первой на месте преступления. Комиссар старался быть на почтительном от нее расстоянии и удержать за руку молодого офицера, точно хотел в нужный момент использовать его в качестве барьера.
Миссис Бинг упорно отвечала на вопросы по-французски, хотя из-за ее произношения никто не понимал ни слова. Когда же, наконец, ее заставили говорить по-английски, оказалось, что она никого не видела. Как обычно, после ленча она спала, но проснулась, услышав выстрелы. Набросив шаль, она поспешила по коридору к холлу. Иными словами, она шла навстречу убийце, но никого не видела.
Сердце мое упало, потому что единственная моя надежда была на нее. Кроме нее, никто не мог видеть преступника. Сю сообщила мне, что Лорн тотчас сказал, что убийца мог заметить ее и где-нибудь спрятаться или подняться вверх по лестнице.
Миссис Бинг сказала "возможно" с сомнением в голосе, причем ее брови несколько раз поднимались и опускались. Она сочувственно глядела на меня и, я полагаю, хотела бы помочь мне. Но на деле, ее рассказ ухудшил мое положение.
В конце концов, я стал опасаться, что всех нас потащат в полицейский участок. Но я чувствовал такую дурноту, и мне было все безразлично. Однако полицейские ушли, не забрав меня с собой, чему я с большим трудом поверил.
Правда, была оставлена стража из нескольких полицейских и нас решительным тоном предупредили, чтобы мы не пытались убежать. Конечно, я оказался главным подозреваемым лицом. Но врач сказал, что пока нет необходимости забирать меня в тюрьму. Он сказал, что я слишком слаб и не смогу уйти далеко, а рана может принести мне большие неприятности, если сейчас не отнестись к ней с должным вниманием. Молодой офицер перевел мне его слова и старался их растолковать:
– Понимаете ли, он не уверен в серьезных последствиях, но имеет в виду, что рана может надолго задержать вас здесь, приковав к постели, а это может вызвать осложнения для полиции.
– И вам повезло, что дело ограничивается только этим, – серьезно сказал Лорн.
Доктор ушел последним. Он проводил меня в мою комнату, дал капли, которые я должен был принять, если боль станет невыносимой. Он сказал, что придет снова утром, и вообще был очень добр ко мне. Я полагаю, он верил в мою невиновность.
Мадам Грета принесла мне на подносе обед, что меня удивило, и поставила его около моего кресла.
– Мадам Бинг также требует обед к себе в комнату. Она дрожит от страха и не отпирает двери, пока не посмотрит в замочную скважину. Мисс Телли находится с Марианной, которая почти лишилась рассудка. Мне надо поспешить вниз и угрозами принудить этого толстого повара подать в столовую обед отцу Роберту. Я могу принести вам обед, потому что вы больны, но не стану прислуживать в столовой.
– Заставьте Ловсхайма сделать это!
– Ловсхайм!
Ее взгляд выразил насмешливое презрение, затем она пожала плечами и повторила:
– Ловсхайм! Я порежу вам мясо.
Она сделала это и удалилась. Несмотря на спокойные слова, она была бледная и озабоченная. В ее зеленых, сверкающих глазах таилось что-то холодное и таинственное, от этого взгляда мне было не по себе. Мне пришло на ум, что мадам Грета вполне способна задумать и осуществить то хладнокровное убийство, свидетелем которого я был. Жирная рука Ловсхайма могла бы дрогнуть, но рука мадам Греты была бы дьявольски уверенна и тверда. В ней угадывалось много холодной выдержки, и я подозревал, что она была прирожденной актрисой. К этому следовало прибавить, что в ее мизинце было больше ума, чем в голове огромного рыхлого Ловсхайма. Но у меня не было никаких улик ни против нее, ни против Ловсхайма, если не считать вероятности того, что убитый ночью человек был им известен.
Казалось, следствие могло опираться лишь на предположение, что преступления совершались кем-то из обитателей отеля. Но даже в этом не могло быть полной уверенности. А тем временем я – Джим Сандин увяз с головой в этом ужасном, почти фантастическом, но вполне реальном деле. Мое плечо стало дергать, и я поймал себя на том, что смотрю на маленькую табличку у двери. На ней было написано:
Звоните: горничной – 1 раз, слуге – 2 раза
Слуге – два раза! Звоните два раза маленькому Марселю! Меня лихорадило, бросало то в холод, то в жар, и какой-то безумный голос в моем сознании продолжал повторять:
– Звони! Нажми звонок два раза!
Именно тогда явился Лорн. Я был рад видеть его. Голова у меня прояснилась, и все представилось в лучшем свете. Он был очень спокоен. Горячий, быстро говорящий человек с блеском в глазах снова превратился в невозмутимого и вялого.
– Ну, а теперь, – сказал Лорн, – послушаем всю историю. Удалось ли Марселю что-нибудь сообщить вам?
– Частично удалось. Он сказал мне, что на следующее утро после убийства было обнаружено какое-то бывшее в употреблении полотенце. Его нашли в комнате, считавшейся незанятой. Дальше, алиби отца Роберта оказалось фальшивым. И, наконец, он сказал, что Сю Телли в опасности. Мне думается, что именно это и заставило его заговорить. Но в этот момент он был застрелен.
– Вы хотите сказать, что он не успел сообщить, в чем заключается опасность?
– Да.
– Он не сказал ни одного слова? Не сделал намека? Подумайте как следует, не волнуйтесь.
– Я не волнуюсь, – устало ответил я. – Он был убит в тот момент, когда хотел об этом сказать.
– Послушайте, – спросил Лорн, странно глядя на меня. – Может быть, мне сейчас лучше уйти? У вас лихорадочный вид. Может быть, рана серьезнее, чем предполагал врач?
– Нет, мне хорошо. Но мы должны что-то сделать в отношении Сю. Сейчас она с горничной, но она ходит по всему отелю. С ней бог знает что может случиться. Мы должны стеречь ее. Нам нужно составить план...
– Удалось ли вам передать ей слова Марселя?
– О да, я предупредил ее. Но она... для нее отель как дом родной. Здесь она может не быть столь осторожной, как в незнакомом месте. Кроме того, она слишком храбра.
– Вы недооцениваете ум мисс Телли, – сухо сказал Лорн. Он с любопытством смотрел на меня, и я вспомнил, что назвал ее "Сю" и, возможно, проявил чрезмерное беспокойство. Но это не имело для меня значения. Единственное, что было важно, – это принять меры для защиты Сю. В отеле уже было два убийства. И теперь, после предостережения Марселя и его ужасной смерти, было совершенно ясно, что убийства были связаны с Сю.
– Позовите ее, – настаивал я, – или я сам пойду за ней. Мне здесь представляются всякие ужасы, и мне не нравится, что она одна расхаживает по дому.
