медсестрам и лечащему доктору сегодня из палаты никуда не выходить и травматическое отделение не покидать, — с этими словами я поднялся и шагнул было в сторону входной двери.
— Не торопись, — фальшивый мичман как сидел на стуле напротив меня, так и не дернулся, но что-то в его голосе едва заметно изменилось и заставило меня остановиться.
— Сядь, Алексей, — Кузьмич ласково так улыбнулся, как кошка перед тем, как сожрать измученную и зажатую в лапах мышку.
Я, конечно, не мышка, но в глубине души у меня, взрослого мужика в теле мальчишки, дрогнуло сердце, и замерла душа в ожидание подвоха. Я оглянулся на закрытую дверь.
На секунду мелькнула мысль о побеге, но я тут же ее отбросил: это только в глупом кино герой вырывается из лап полицаев, особистов, ментов, бежит через весь отдел, раскидывая всех направо и налево, и благополучно доживает до конца фильма, доказывая всем свою невиновность. В жизни все куда сложнее. Особенно в советской жизни. Оно хоть и брежневская оттепель пошла по стране, да только Комитет госбезопасности был, есть и останется на страже интересов государства, как его не переименовывай.
Я молча вернулся на место, уселся на диван и постарался придать себе независимый вид, чтобы максимально походить на двадцатилетнего парня, которого пока еще не загнали в ловушку, но умело туда ведут. Особенно если вспомнить пляжную подработку студента и человека, который о ней знает и, ка минимум, покрывает. А может и сам организовал в целях конспирации.
Сидор Кузьмич потушил окурок, смяв его в пепельнице, чуть склонился над столом, упёршись ладонями в колени, помолчал и, четко проговаривая каждое слово, не сводя с меня глаз, произвел пробный «выстрел»:
— Алексей, а если я тебе скажу, что Федор Васильевич Лесаков не просто твой родной дед. Если я тебе докажу, что сосед твоей подруги — Лесовой Степан Иванович — твой родной дядя?
Глава 10
Сказать, что я охренел — это ничего не сказать. Я молча пялился на мичмана, который внимательно смотрел на меня, не упуская ни малейшей эмоции, жеста, дерганья бровей. А я с трудом удерживал невозмутимое лицо, но чуял, как моя хваленая выдержка, о которой ходили легенды в отряде, дает трещину.
Мысли куда-то исчезли, в черепной коробке болтался один единственный вопрос: какого черта он несет? Ни разу за годы жизни мой отец не говорил, что у него есть родня. Вся наши многочисленные родственники со стороны матери, у которой было пять братьев и три сестры, включая её, самую младшую, которую бабушка родила в сорок пять лет.
Батя, он вроде как сирота. Рано потерял родителей, попал в детский дом, насколько я помню. Отчего-то в нашей семье, при всей отцовской любви к истории города и судьбам чужих людей, не принято было вспоминать батиных предков. Отец на мои редкие вопросы о дедушке с бабушкой скупо отвечал, что не помнит своих родителей, маленький был. Фотографий тоже ни одной не сохранилось.
Даже если предположить на мгновение, что это правда и у отца был брат, почему его фамилия Лесаков? Сидор Кузьмич уверяет, дядя — родной, значит, братишка или младший или старший. Но родственников не разлучали, если случалась беда, детей одних родителей отправляли в один детский дом. Во всяком случае в моем времени это делается так. Неужели в советские годы правила были другие?
Черт, хреново, что я не помню почти ничего про семью студента. Бабушки-дедушки, были или не были. Так, стоп Лесовой, включи мозги. Вспоминай, у студента была бабушка, которая его и воспитывала после смерти отца-матери. Старушка приказала долго жить не так давно.
Похоже, придется съездить-таки к Алексею в гости, поискать семейные архивы и все такое. Собственно, это нужно было сделать сразу же, дорогой товарищ, а не распускать хвост перед аппетитными загадочными курортницами и не встревать в спасательные авантюры.
— При всем моем…хм… уважение, Сидор Кузьмич, очень сомневаюсь в Вашем утверждении, — я, наконец, взял себя в руки. — Родителей я своих хорошо помню, да и бабушка у меня была. Мамина мама, мы с ней жили, да и меня потом она же и воспитывала, пока жива была.
— А что ты знаешь про отцовскую родню? — Кузьмич гнул свою линию, и вот на этот вопрос мне нечего было ответить. Кроме того, что они погибли, когда пацану до пятнадцатилетия оставался месяц, я мало что знал.
И отец, и мать Алексея оба увлекались альпинизмом. Клятвенно обещали взять сына с собой, так сказать сделать подарок на будущий день рождения. Но судьба распорядилась иначе: Лесаков младший заболел, подвести группу родители парня не могли, потому ушли без сына и сгинули в горах, когда внезапно сошла лавина при очередном восхождении. Весть о том, что поиски прекратили, мальчишка вместе с бабушкой получил как раз в день своего рождения. С тех пор он его не просто не любил, даже не праздновал.
Мамина мама про отца Алексея если и знала что, то не считала нужным рассказывать. Насколько помню, жили они более-менее дружно, с тещей Лесаков старший не конфликтовал, но и любви к ней особой не испытывал. Уважал как мать своей женщины, помогал. Бабушка не одобряла его увлечение «старьем», как пренебрежительно называла отцовскую страсть к истории, мифам, легендам и поискам утраченных сокровищ.
Так, стоп, еще одно несоответствие. Мы оба — и я-Лесовой, и Алексей Лесаков — Степановичи. Это ж каким идиотом нужно быть, чтобы обоих сыновей одним именем назвать? Или это как в том анекдоте, когда у бабы было семеро детей и все Иваны, и различала она их исключительно по отчеству?
— Про отцовскую мало что, — подтвердил я. — Кроме того, что… как Вы там сказали? Лесовой Степан Иванович? — уточнил у особиста.
— Именно, — кивнул мичман.
— Тогда вопрос: Вы утверждаете, что Лесовой Степан Иванович и Лесаков Степан Николаевич — родные братья, так? — я намеренно сделал паузу перед отчеством Лесакова.
— Именно так, — в глазах Кузьмича заплясали черти, сбивая меня с мысли.
— Вас ничего не смущает. Сидор Кузьмич? — я уставился на собеседника.
— Ничего.
Ах, ты ж, гад! Что ж ты такое знаешь, раз даже отчества и одинаковые имена тебя не смущают. Я мочал, буравя хозяина кабинета взглядом. Мичман тоже молчал, насмешливо глядя на меня, ожидая дополнительных вопросов. Ну. я и рассказал ему анекдот про даму с семью Иванами.
— По-Вашему, так получается, — хмыкнул я, не дождавшись реакции.
— Хороший анекдот. Смешной. Только, Алексей, правда, она другая.
— Слушайте, может, прекратим ходить вокруг да около? Что
