Она полюбила эту землю, и она поняла, почему Игам тоже ее любит. Этот дикий далекий край был частью его жизни. Иган мог жить вдали от него долгие годы и все-таки рвался назад.
Она услышала, как открылась дверь, почувствовала за спиной волну тепла. Иган! Он уснул, не раздеваясь – в льняной рубахе и килте. Жар его могучего тела обволакивал. Иган протянул руку к окну:
– Видите?
Зарабет проследила направление его пальца, и ей показалось, что она уловила слабое движение во тьме. Но, может быть, показалось?
– Что там?
– Мои люди. По крайней мере человек двенадцать патрулируют долину в любое время дня и ночи. Они сменяют друг друга, чередуя время отдыха и службы. Если бы Олимпия гостила в замке Макдоналд, похитители и близко бы к ней не подошли. Здесь безопасно. Вам не о чем тревожиться.
Ей ужасно хотелось откинуться назад, прислониться к нему.
– Я все еще чувствую себя виноватой перед Олимпией.
– Не ваша вина, что она решила гулять в одиночестве. Это опасно даже сейчас, в мирное время. У вас хватило бы ума этого не делать.
Зарабет не стала спорить. Но ей все еще было не по себе. Ведь Олимпия не ведала об опасности!
– А кто ваши люди? – спросила она, чтобы сменить тему. – Мне казалось, давно прошли времена, когда у лэрдов были собственные войска.
– Некоторые родом из семей, которые до сих пор считают себя на службе у лэрда. Есть несколько солдат из тех, что воевали в Испании. Им некуда и не к кому возвращаться. А некоторые потеряли земли и не желают идти работать на фабрики. Все они преданы мне и счастливы, что могут оказать вам услугу. Не назвал бы их армией, но я рад, что они со мной.
– Вы так много сделали для меня, а я еще не поблагодарила вас как следует.
– Я не сержусь на вас за это.
– Не потому, что я неблагодарная. Просто… просто мне трудно быть среди ласковых, сердечных людей.
– Ласковые? Мои домочадцы? Вы спите и видите сон?
Она спрятала улыбку.
– Они добры ко мне, если вам так больше нравится. Ваша семья добра ко мне. И Россы тоже.
– Если вам угодно так думать…
– Вы снова меня дразните. – Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко. – Вы обожаете меня дразнить.
– Да, это мое любимое занятие, – заявил он. – Никак не могу отказать себе в таком удовольствии.
Ее изголодавшееся сердце истекало кровью. Как она устала! Ей казалось, здесь, в высокой башне замка, во тьме, под звездами, они одни в целом мире. Зарабет дотронулась до его лица, и его глаза блеснули сквозь густые ресницы. Ее сердце гулко билось в груди.
«Не надо… Ты пожалеешь».
Но ей было все равно.
Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала уголок его рта.
Застонав, он склонился к ней, и их губы встретились в нерешительном поцелуе. Потом Иган поймал зубами ее нижнюю губу и легонько прикусил – нежно, скрывая силу своего желания.
Его теплое дыхание согревало ее лицо. Зарабет ждала, что он снова отпрянет, оттолкнет ее и заявит, что она не для него! Но складка между его бровями залегла глубже, и поцелуй стал страстным.
Может быть, здесь не властно время, и весь мир потерял значение. Может быть, это заколдованный замок, где она сможет утолить желание своего сердца, закрывшись в стенах этой спальни.
Она чуть не засмеялась – что за глупая мысль! Но вместо того чтобы оторваться от его губ, она обхватила его талию, радостно уступая натиску.
Глава 7
Праздник в горах
Иган знал – ему следует уйти. Но разве мог он оторваться от ее сладких губ? Отнять жаждущие руки от ее плеч под халатом?
Она была как солнечный луч в шотландских горах, тем более драгоценный, что его здесь нечасто увидишь. Иган таял, словно снег на горной вершине, пригреваемый летним теплом.
Тихо застонав, Зарабет прижала его к себе. Он сжал ее бедра, наслаждаясь округлостью ягодиц. Она пахла лавандой и вином с пряностями, которое пила, чтобы согреться после ночной вылазки.
«Прекрасная женщина, я могу целовать тебя ночь напролет».
Он понимал – она не откажет ему, если он попросит. Усталая, напуганная, она доверяла ему. Он мог бы уложить ее в постель, освободить от тонкой ночной рубашки, зарыться лицом в грудь и вдыхать аромат ее тела.
Он мог бы целовать ее шею, посасывать соски, провести губами вниз до пупка, а потом спуститься к нежному местечку меж ног, чтобы целовать, пробовать и наслаждаться Потом он снова поцеловал бы Зарабет в губы, погружаясь в ее глубины.
Вот его самое заветное желание.
И тут Игана окружили призраки прошлых лет. Непрошеным встало перед ним лицо отца Зарабет в ту ночь, когда он признался, почему должен покинуть Нвенгарию. Олаф торжественно кивнул и положил руку на плечо Игану.
– Благодарю тебя, друг мой! Я знаю, что она полюбила тебя. Ты был очень добр, что пощадил ее.
– Но кажется, мне лучше уехать, – ответил Иган. Он все еще горел от поцелуя Зарабет, такого жаркого, что у него перехватило дыхание.
Олаф согласился:
– Только для того, чтобы не ранить Зарабет, если она увидит тебя еще раз. Но знай – я доверяю тебе ее жизнь. Уверен, ты никогда не причинишь ей вреда.
Видение растаяло. Иган застонал. Зачем Олаф явился из далекого прошлого, чтобы мучить его сейчас?
Иган оторвался от губ Зарабет, чувствуя, как ее пальцы судорожно вцепились ему в плечи. Взяв ее руки в свои, он легонько отстранился.
– Девочка, вам лучше лечь.
Она пристально смотрела на него, ее губы влажно блестели от поцелуев. За окном туча закрыла луну, серебряная дорожка на озере померкла. Волшебство ушло!
– Иган…
– Мы не должны этого делать.
– Мне нельзя поцеловать вас в знак дружбы?
– Это был вовсе не дружеский поцелуй, и вы это знаете.
Она рассердилась и бросилась к окну.
– Огромное спасибо, Иган Макдоналд.
– За что?
– Зато, что дали понять, что по-прежнему считаете меня ребенком.
– Я этого не говорил.
Она окатила его суровым взглядом.
– Мне уже двадцать три, из них пять лет я прожила в несчастливом браке. Невинной девочки больше нет. А теперь мужчина, которого я считала другом, гладит меня по головке и называет младенцем, который ничего не смыслит.
Иган изумленно смотрел на Зарабет, потом спросил, ткнув пальцем на свои губы:
– Неужели подобное сорвалось с моих губ? Вы слышали эти слова, видели, как мои губы двигаются, произнося их?
Она с жаром воскликнула:
– Но вы так подумали, и вы знаете, что я права. Милая Зарабет, по уши влюбленная в своего горца! Нужно быть снисходительным к бедняжке.
– Вот как, вы и думаете за меня? Велю кузенам не дожидаться отныне моих распоряжений. Пусть идут и спрашивают вас, что я от них хочу.
