Он заметил то, как она вскользь сунула вполне определенный намек. Едва уловимый, да, однако выражение ее глаз было таким же, как у той Хлои, которую он всегда знал, — с подающими надежду соображениями, которые должны были бы уже давным-давно сойти на нет. Его пульс зашкаливал, как у человека, жившего в опасности, только разница в том, что Эрик был не таким. Он был разумным, умным. Тот, кто не бросался в горящие здания или приглашал беспомощных замужних женщин поселиться у него в доме. Кроме одной единственной женщины. Вот этой.
«Встань и уйди, — благоразумный человек внутри него приказывал себе. — Придумай оправдание и убирайся к черту из ее жизни». Но эти невероятные глаза... глаза сирены, глаза дьяволицы! Присутствие Хлои вечно приводило к одному и тому же, и всегда вновь повторялось, — Эрик Маршалл умирал от желания прикоснуться к теперь уже неприкасаемой Хлое Скидмор.
— У меня нет семьи, — ответил он беспечно.
— Простите.
— Не стоит. Мои родители до сих пор живы. Живут они на пяти красиво ухоженных акрах и устраивают мне пекло за то, что я не стал практикующим адвокатом. Но нет ни жены, ни детей, ни... рыбок. Я не женат.
— Ооо, — судя по голосу, она казалась довольной, что обрадовало его. Тогда она взглянула на свою левую руку, напоминающую, что быть довольной ей не следует. — Боюсь, я не могу этого допустить.
— Я не часто там бываю, — возразил он, потому что она всегда была благоразумной.
— Подруга?
Подруга стала бы для него идеальным оправданием. Требовательная, ревнивая невеста.
— Служба скорой помощи, — вместо этого ответил Эрик. — Всю неделю круглосуточно, без выходных, потому что в праздники с поразительной скоростью учащаются чрезвычайные ситуации.
— Вы ночуете в том здании?
— Почти всегда, — это даже не близко к правде, но ей нужно было место, где можно остановиться, а он хотел искупить грехи прошлого. Это казалось беспроигрышной для обоих ситуацией.
Хлоя откинула со своего лица темные волосы, и он поразился хрупкостью ее профиля. Она всегда была такой рискованной, такой неукротимой, но что-то в этом происшествии или в ее жизни лишило ее этого.
— Вы чрезвычайно преданы делу, — сказала она ему так, будто он был героем.
— Не-а. Просто у меня много свободного времени, — потому что он был далеко не героем. Совсем наоборот. Усмехающийся эльф, который лежал у него на коленях, посмотрел на него снизу вверх и согласился.
Раздался стук в дверь. Должно быть, они принесли ей обед, и Эрик понял, что пора уходить. Пайн-Крест был маленьким городком, и люди начнут еще сплетничать.
— Я выясню, во сколько вас завтра выписывают, и заеду за вами.
И тогда он ушел, прежде чем она успела возразить против этого.
Глава 3
Среда наступила солнечной, холодной и полной новых возможностей. Девушка до смерти хотела выбраться из этой больницы и посмотреть город.
Эрик привез ей кое-что из одежды, во что переодеться. Пару джинсов, свитер и пальто, а еще комплект ярко-желтого бюстгальтера и трусиков. Они были не настолько сексуальны, чтобы она оскорбилась, тем не менее, бюстгальтер оказался идеального размера. Она решила не задавать никаких вопросов.
Оказавшись на улице, они плелись по покрытому слякотью грунту, который никак не хотел покинуть последний снегопад. Прищурив глаза на ослепительные блики солнца в белизне снега, она рассматривала этот городок, Пайн-Крест, Вирджиния. Что привело ее сюда? Он казался таким мучительно знакомым, но это мог быть любым из тысячи маленьких городков, украшенных в это время года. Уличные фонари были украшены красными и зелеными колокольчиками, а звонарь Армии спасения приветствовал прохожих радостной мелодией «Счастливого рождества». Несмотря на ощущение безысходности, она улыбнулась. Она любила Рождество. Это все, что она знала.
По дороге к его дому она наблюдала за его профилем, как он своими сильными руками держит руль, и ей захотелось выяснить, кто он на самом деле и что он знал о ней. Он осторожничал и не болтал слишком много, и иногда ей становилось интересно, не он ли был тем мужчиной, который надел ей кольцо на палец. Но это же полная бессмыслица. Доктор Монтессано ей бы об этом рассказал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она знала, что Эрик наблюдал за ней. Она чувствовала чрезвычайную напряженность его взгляда, чувствовала содержащейся в нем интимность. Ее кожа буквально расцветала везде, где бы он ни посмотрел, словно зимний крокус, распускающийся в лучах солнца. Сколько бы ни было правды между ними, она догадывалась, что кое-что произошло. Женщина всегда чувствовала, если мужчина касался ее, в том числе женщина, потерявшая память.
Она безучастно крутила надетый на палец золотой обручальный ободок, пытаясь вспомнить мужа, день свадьбы, беспечное времяпровождение во время медового месяца в каком-то экзотическом месте, но никаких воспоминаний не было, все затмевали черные тучи.
— С вами все хорошо? — спросил он.
— У меня должно быть имя.
— У вас есть имя.
«А, ну да! Эрик, Капитан Очевидность».
— В больнице меня называли Джейн. Ненавижу имя Джейн. Слишком уж оно обычное.
— Вы хотите что-то покрасивее?
— Что-то более загадочное. Более драматичное.
— Саша? Или Кассандра? Не всякому везет выбирать себе новое имя.
— Ну, а как бы вы назвали меня?
— Сладкая, детка или дорогая. Это моя палочка-выручалочка для незнакомок.
— У вас что, настоящий талант в оскорблении женского пола?
— Ага.
— Да ладно. Помогите же мне. Как бы вы меня назвали?
Он медлил, а она ждала ответа. Ждала имя.
— Зои, — ответил он. — Вы могли бы быть Зоей.
— Зои, — повторила она, проверяя его на слух. Оно звучало довольно неплохо, практически знакомо. — Меня так зовут?
Он бросил на нее косой взгляд, более чем обороняющийся.
— Откуда, черт возьми, я должен это знать?
— Откуда, черт возьми, вы должны? — вспылила она в ответ, вот только с толикой здорового скептицизма. — Вы предпочитаете, когда вопросы задаете вы, да?
— Разве?
Скрестив руки на груди, она откинулась на мягкое кожаное сиденье.
— Катитесь в ад.
Он разразился хохотом.
— Полагаю, это и есть пункт моего конечного местоназначения.
Откуда-то она знала эту фразу. Ей был знаком этот тон самоосуждающего осмеяния, но прошлое по-прежнему находилось где-то там, за гранью ее досягаемости. Как и мужчина, сидевший рядом с ней, или мужчина, надевший кольцо ей на палец. Все, что она знала, — это то, что у нее внутри все крутит и томит, у нее болит голова и еще то, что она не в силах отвести от Эрика взгляд.
Ад. Она решила, что это было и ее пунктом конечного местоназначения.
* * *
Покупка рождественских украшений должна была стать путешествием через семь кругов ада. Вместо этого было — Бог помог ему — очень весело.
Хлоя оказалась маниакальным рождественским шопоголиком, и он обнаружил, что ответил «хорошо» на надувного Санта-Клауса для лужайки. Он ответил «хорошо» на крутящихся пингвинов. Он ответил «хорошо» на оленьи рога, прикрепляющиеся к капоту машины скорой помощи. Честно говоря, ему следовало наотрез отказать насчет крышки для унитаза с Санта-Клаусом, но тогда Хлоя надулась и принялась беспомощно тереть шишку на затылке, и да, он, наверное, вовсю пожирал глазами ее груди, пока она фыркала и пыхтела, но, в конце концов, он не смог ни в чем ей отказать.
Когда Эрик отнес пакеты к машине, он заметил довольную улыбку на ее лице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вы ведь все это сделали нарочно?
Взгляд ее голубых глаз был таким невинным.
— Вы же сами сказали, что вам нужны украшения. Я просто пыталась помочь.
— Идем отсюда. Вы пытались подшутить надо мной на глазах у добропорядочных граждан этого городка.
— Ну и как, получалось?
— Не скажу, на тот случай, если вдруг решите, что помучили меня недостаточно.
