— Пощади его, князь, — шагнула она к дерущимся мужчинам.
Буршан легко поднялся на ноги:
— Благодари мою женщину за своё спасение.
Сарук, схватившись за горло, долго и надрывно кашлял. Потом встал на одно колено, поцеловал подол платья у Тани и, севшим голосом, сказал:
— Благодарю тебя, всемилостивая госпожа.
— Не стоит, — Таня отдёрнула подол платья и тут встретилась с недобрым взглядом стоящего на коленях мужчины. Она вспомнила фразу Бернарда Шоу: «Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебя и не позволит простить себя». «Похоже, я обрела злобного врага в его лице. Надо быть осторожной». — Подумала она.
Часть 4 глава 2
Свидетели поединка стали расходиться к другим кострам. Радана вместе с несколькими девушками направилась к лавке со сластями. Таня последовала за Буршаном и Рубериком. В это время заиграла приятная быстрая музыка, чем-то напоминавшая «Польку». Руберик повернулся к другу:
— Ты позволишь мне потанцевать с Таней, Буршан?
В просьбе друга не было ничего предосудительного, поэтому отказать ему было неловко, и Буршан улыбнулся:
— Ты хочешь танцевать? — посмотрел он на Таню в тайной надежде, что она откажет.
— Хочу! Ты позволишь?
— Конечно. Кому, как не брату я могу доверить свою женщину? — многозначительно посмотрел Буршан на Руберика.
отдала корзиночку Буршану и, увлекаемая Рубериком, поспешила к парам, танцующим недалеко от костра на деревянном помосте. Князь видел, как изящно ответила на поклон друга, Прежде чем они закружились в танце, улыбаясь друг другу, Руберик заложил левую руку за спину, а правую подал Тане. Его женщина двигалась так легко, словно давно знала этот танец. Сердце Буршана сжималось от ревности. Никогда раньше он не испытывал этого чувства, и вот теперь познакомился с ним. А Руберик… Нет. В его жестах не было ничего предосудительного, но вот то, как он смотрел на Таню… Музыка закончилась. Руберик подвёл Таню к Буршану. В это время к ним подошла Фиоза.
— Буршан, можно Таня теперь со мной пойдёт танцевать? У нас сегодня на свирели играет сам Лель!
— Ты не устала? — повернулся князь к Тане.
— Нет!
Глаза её возбуждённо горели. Она была так хороша в этот момент, что Буршан, чуть было, не отказал Фиозе в просьбе, желая побыть наедине со своей женщиной. Но, по всему выходило, что Тане очень нравится этот праздник, и он решил не огорчать её.
— Иди.
Она взяла Фиозу за руку и подруги поспешили на помост. Там уже стояли девушки в ожидании музыки.
— А ты не хочешь потанцевать? Мог бы пригласить её на следующий танец… — посмотрел Руберик на друга.
— Танцевать не хочу. Не то настроение.
— Что — Сарук испортил?
— Да, — поморщился Буршан. Не мог же он признаться другу, что настроение ему испортила ревность. — А вот как Таня танцует — мне понравилось. Давай подойдём поближе. Полюбуемся… — и мужчины, не торопясь, пошли вслед за девушками.
Таня смутно представляла, как танцуют в Голубой Дали девушки, но была уверена, что танец не будет сложным. Ведь справилась же она, когда танцевала с Рубериком. Так и оказалось. Девушки то водили хоровод, то расходились в разные стороны, то кружились, поднимая и опуская руки. В какой-то момент она оказалась одна в центре круга, но не растерялась, а медленно поплыла против движения хоровода. Длинное, до пят платье, скрывало туфли. Она передвигалась маленькими шажками, как танцовщицы из ансамбля «Берёзка», и, казалось, что она не идёт, а плывёт над землёй. Буршан, затаив дыхание, смотрел на неё.
— Кто эта красавица, что танцует в центре хоровода? — услышал он сзади себя восхищённый шёпот.
— Не знаю. Я никогда не видел её прежде. — Ответил другой голос.
Буршан резко повернул голову и увидел двух купцов, которые привозили обычно в Голубую Даль пряности и сласти. Один из них узнал князя, слегка поклонился ему и спросил:
— Не знаешь ли ты, Буршан, что это за девушка танцует? Уж больно хороша! У неё округлости во всех нужных местах, не то, что у других девушек.
— Знаю. Это моя женщина. И попрошу говорить о ней почтительно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ооо! Прости, Буршан! Мой друг не хотел оскорбить ни её, ни тебя. Она воистину создана для князя! — сказал другой, склонил голову в поклоне и, взяв под локоть своего друга, быстро направился вместе с ним к другому костру.
Как только музыка затихла, Таня поспешила вернуться к Буршану. Глаза её излучали радость.
— Я так благодарна тебе за то, что ты взял меня на этот праздник! Тут так красиво, так весело…
— И вкусно, — добавил Буршан. — Ты ведь даже не попробовала, а я купил это для тебя, — он откинул салфетку с корзиночки, и Таня, к своему удивлению, увидела внутри точно такой же лукум, какой с удовольствием ела дома.
Она взяла лакомство, откусила и зажмурилась от удовольствия:
— Мммм… это, действительно, очень вкусно… Хочешь? — и она поднесла оставшийся кусочек к губам мужчины.
— Не буду Вам мешать, — глядя на это, пробормотал Руберик. Он увидел Фиозу, стоявшую чуть поодаль, и поспешил к ней…
Часть 4 глава 3
Буршан послушно съел сладость из Таниных рук. Глядя ей в глаза, он облизывал каждый её пальчик. При этом его неожиданно охватило такое возбуждение, что он с трудом удержался оттого, чтобы не схватить её в охапку и не увлечь в ближайшие кусты. И всё это Татьяна прочла в его недвусмысленном взгляде. Она поняла, какую непростительную ошибку допустила. Ведь Буршан мог решить, что она заигрывает с ним. Что бы хоть как-то сгладить эту ситуацию, она робко улыбнулась:
— Я пойду ещё потанцую, хорошо?
— Нет, — он сжал её запястье. — Мы сейчас же отправляемся домой.
— Почему?
— Потому что ты слишком выделяешься своей красотой среди наших женщин, и я не хочу, что бы другие мужчины раздевали тебя глазами.
— Ах, да! Я же забыла! Я же твоя собственность и раздевать меня глазами можешь только ты! — сразу ощетинилась Таня. Всю её робость как рукой сняло.
— И не только глазами! — прорычал Буршан. — Пошли! Бурт! Домой.
Он буквально потащил её за руку в сторону тропинки, ведущей в селенье.
«Да что же он за человек такой!? Так всё хорошо начиналось, так было весело…» — возмущалась про себя Таня, едва поспевая за князем и опасаясь споткнуться в темноте.
Буршан прекрасно знал дорогу, ведь ходил по ней не один раз. Поэтому уверенно шёл по тропинке без освещения. Свой подсвечник он оставил на поляне, когда покупал лакомства. Он шёл, вспоминая, как танцевала Таня. Именно в тот момент, когда купцы восхищались его женщиной, он осознал, что не просто желает обладать ею, а любит её, хочет заботиться о ней, оберегать, сделать счастливой. Он хочет видеть её улыбку, слышать смех. И это осознание обрушилось на него, словно камни со скал Серой Дали. Эта женщина с её жгучим темпераментом прочно засела в его сердце. И это, может, было бы неплохо, если бы не одно обстоятельство: Таня не любит его и вряд ли полюбит когда-нибудь. А как бы он хотел, что бы она его любила… Он опасался, что если признается ей в своих чувствах, то кроме насмешки ничего не услышит в ответ. Таким образом, он сам себя загнал в тупик. Признаться ей в любви он не мог. Значит, оставалось одно — продолжать укрощать, подчиняя себе эту женщину. Он понимал, что не должен мучить её, но другого выхода пока не видел. Буршан ускорил шаг, надеясь таким образом притупить боль и дать выход своему недовольству из-за невозможности что-то изменить…
Вскоре показались фонари селенья. Он чувствовал тяжёлое дыхание сзади и понял, что почти бежал. Остановился так резко, что Таня наткнулась на него. Князь отпустил её руку и пошёл медленнее. Она остановилась, что бы отдышаться.
— Ты идёшь?
Его резкий окрик заставил Таню вздрогнуть. Она хотела опять сказать ему что-то дерзкое, но вовремя остановилась. «Ивлева, помни: от смелости до глупости один шаг! Повторяй это, как мантру, и держи себя в руках!» — строго сказала она сама себе.
— Прости, Буршан, я просто запыхалась. Сейчас, — она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, что бы восстановить дыхание.
