— Ещё нет, я не закончил. И я не помню, чтобы разрешал тебе кончать, — поддразнил я, и магия наказала Син. Я смотрел, как она подняла голову, и открыла рот в крике, вырвавшемся из её стиснутого горла. — Тише, или я трахну тебя в рот.
Я наблюдал за Синтией, пока она ёрзала от моей магии, которая трахала скользкую плоть, и чувствовал, как стискивается мой член. Магия секса опьяняла, а я в ней мастер. Я чувствовал всё так, как будто был внутри тела Синтии, восхитительно разрушая её лоно. Моя магия жёстко трахала Син в задницу, и я изо всех сил старался быть нежным. Её человечность мешала мне самому трахать её в задницу, и я жаждал этого. Я хотел видеть, как эти красивые глаза заволакивает томная поволока, пока я вхожу в её тугую попку.
Отозвав магию, я увидел, как Син с облегчением осела на кровать.
— Что такое, Синтия? Не довольна переменой, которую ты мне навязала? — спросил я, глядя в её голубые глаза, и в них вспыхнул огонь, а затем скользнула грусть, когда Син покачала головой.
Я изо всех сил хранил тайны, которые могли разрушить ненадёжные отношения между нами. Синтия знала, кто я, но не знала, что именно. Как я мог сказать этой прекрасной женщине, что именно я разрушил её жизнь, приведя в движение всё, что случилось? Хуже того, я собирался сделать кое-что настолько ужасное, что она без вопросов бросит меня, если узнает. Это разобьёт её и разрушит всё, что мы построили за последний год вместе.
Синтия забрала зверя. Единственное постоянство, которое я знал и не мог изменить. Она вынесла его прямо из меня, и он позволил. Меня это выводило из себя и пробуждало желание наказать Синтию так сильно, чтобы она поняла, какое предательство меня жжёт.
Я слышал, что она замышляла изменить меня, знал, что она наполнила двор существами, которым я запретил входить в королевство, и теперь я должен заплатить за это? Да пошло оно всё, к чёрту ждать, пока она соберётся с мыслями. Уже совсем скоро война устанет топтаться на пороге и выбьет наши двери.
Мы все помогали Син, учили управлять силами и сражаться. Она должна была лишь с одним справиться в одиночку. Сила Царства Фейри принадлежит ей, а она просто ждала. Я трахнул её перед ордой, показал, что она больше, чем просто часть этого мира. Я вонзился в её тугое лоно, и небо окрасилось, когда Син взорвалась, кончая так сильно, что мир рухнул вместе с ней. Она так и не дотянулась до своей силы.
Встав, я подошёл к кровати, перевернул Син на спину, глядя, как она спит. Её грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, и я фыркнул. Если она примет то, что предлагает Царство, не устанет. Боги не спят. Синтии нужен сон, явно говорящий сигнал, что превращение из человека в богиню было неполным. Она игнорировала всё, что мы говорили, отстранившись, поскольку принимала нас, а не мир вокруг. Ей нужно пробудиться до того, как мы проиграем войну, и наши дети заплатят за это. Я был нежным, любящим, и ничего не вышло. Я заставлял её понять, что она не принимает Царство. Дристан прямо сказал Синтии, что она должна принять то, что ей предлагают. Она смотрела на Дристана с мягкой улыбкой, пока я изучал её из тени. Что же Син ответила?
"И что?"
Не "Как" или "Помоги", а односложный идиотский ответ на единственную вещь, которая могла бы помочь нам выиграть войну до того, как она началась.
Хреново то, что Син сама должна желать то, что ей предлагало Царство. Насильно впихнуть или научить принять невозможно. Нужно желать силу всем своим существом и схватить её в тот момент, когда она проникала внутрь, привязав себя к их душе. Синтия больше озаботилась тем, что вкладывала в меня свою душу, и да, это тоже грёбаная проблема. Она преподала мне непоколебимую, бессмертную любовь и стала звездой в моих глазах, которые так любила. Синтия зажгла во мне огонь, но всё ещё держалась на расстоянии вытянутой руки, требуя, чтобы я отдал ей каждую частичку себя. Она даже не осознавала, что так поступает, или что, когда говорила о доме, подразумевала не мир Фейри с её детьми или со мной. Она боролась за нас, но, будь всё проклято, продолжала сопротивляться тому, что было нами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я развёл ноги Син, наслаждаясь видом прекрасных сонных глаз, пока я тёрся членом о вход в её влагалище. Синтия насадилась на толстую головку и, застонав, призывно сжала её внутренними мышцами. Я без предупреждения глубоко вонзился в её тугое лоно по самые яйца.
— Я не закончил с тобой, женщина. Проснись и трахни меня, — прошипел я, зарычав. Эти красивые ярко-голубые глаза стали фиолетовыми и вновь в голубыми. — Двигайся, оседлай меня, Синтия, — со смешком проговорил я. Задрав её ноги до плеч, я вошёл ещё глубже, пока она не округлила глаза и закричала. Я растягивал каждый дюйм её тела, пока не почувствовал её боль.
— Райдер, мне больно, — пожаловалась она, и я наклонился, жадно обхватывая её губы, чтобы заглушить жалобы. Тело Синтии двигалось, а любые слова превратились в стон, когда я медленно толкнулся.
— Хорошо, должно быть больно. Ты плохо себя вела, — прорычал я, переворачивая нас. Я лёг на спину, наполняя её тело всем, что она могла спокойно принять, прижимаясь ко мне с желанием кончить. — Оседлай меня, или я увеличу длину и буду смотреть, как ты пытаешься слезть.
Она провела маленькими руками по моей груди и поднялась на колени, глядя на мой налитый член, такой большой, что она едва могла двигаться на нём. Готов поспорить, что прямо сейчас она сожалела о том, что изменила меня. Я не стану ей помогать. Если кто и мог принять мой член, так это Синтия. Я посмотрел туда, где наши тела соединены, и её жадное тело доило мой член, пока он не заболел.
— Посмотри, какая ты тугая и порочная. Кончи со мной. Я хочу видеть, как ты трахаешь меня, милая. — Она посмотрела на меня, и в синих глазах пылала ярость и гнев. — Ты злишься? Хорошо, выплесни гнев на мой член, женщина. Только это тебе и остаётся.
Я едва сдержал стон, когда она упёрлась ногами в кровать и встала, сжимая каждый дюйм члена внутренними мышцами, соскальзывая с меня. Звуки секса разносились по всей комнате. Я закинул руки за голову, смотря на покрасневшее лоно. Я ждал, что Син встанет и уйдёт, но нет, она резко опустилась вниз, принимая каждый дюйм моего члена, а затем снова и снова, пока я не взорвался. Через секунду, запрокинув голову, Синтия закричала от освобождения, и магия заполнила комнату. Я двинулся, перекатывая её на кровать, продлевая оргазм как можно дольше. Я сильно и быстро толкался в неё, пока Син не захныкала, пытаясь убежать, но мы оба кончили, полностью истощённые и задыхающиеся.
— Женщина, ты меня портишь, — усмехнулся я в её упругую грудь, покусывая сначала одну, а потом другую, когда Син запрокинула голову. Я качнул бёдрами, и Син покачала головой, не желая принимать монстра, которого сама и создала. — Устала? Чертовски плохо, малышка. Я всё ещё твёрд и не закончил с тобой.
Шли часы, а я продолжал трахать Син, пока мы не пресытился, и даже тогда я не хотел покидать её тело. Я чувствовал себя чудовищем из-за ненасытного желания трахнуть Синтию и заявить на неё свои права самым примитивным способом. Я хотел, чтобы её лоно было наполнено, а тело пропиталось моей спермой, чтобы в ней рос мой ребёнок. Я изо всех сил старался не отпустить внутреннюю власть. Я мог бы оплодотворить Син по щелчку пальцев.
Как только война закончится, она подарит мне ещё детей, и мы будем жить в мире, пока я буду смотреть, как округляется Синтия.
Чёрт, я хотел эту женщину и такую жизнь, но мне нужно, чтобы Син очнулась. Мне нужен её внутренний воин, но розовые очки мешали. У меня не было ни времени, ни терпения ждать, пока она возьмёт то, что принадлежит ей по праву. Она до сих пор мне не ровня. Я заставлю её принять силу, потому что этот мир зависит от нас обоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Райдер, давай спать, — хрипло произнесла она.
Я резко улыбнулся, отстраняясь. Я наколдовал на Синтии ночную рубашку, а на себе — простую одежду, полностью осознавая, что за мной из тени наблюдают. Я повернулся и вышел, чтобы присоединиться к Заруку, который ждал меня в коридоре. Мы не говорили, пока не вышли из крепости и не оказались рядом с Прудами, вдали от моей жены и тех, кого она впустила в дом.
