Голодное и нищее, но согретое материнской любовью детство закончилось, как только мама заболела. Она слегла за полгода. Многоликий, которого тогда никто ещё так не звал, пытался работать — разносчиком газет, уборщиком, мальчишкой на побегушках у рыночных торговцев. Но грошей, что ему платили, не хватало даже на клейкий дешёвый хлеб, не говоря уже о враче и лекарствах для матери.
События тех дней он помнил так ярко, словно они случились вчера.
Его всегда дразнили — за то, что их крошечная семья была самой бедной в посёлке, за то, что он рос безотцовщиной, за то, что был нескладным и странным. Он привык: иногда огрызался, иногда кидался в драку, чаще не обращал внимания. Но в этот раз зверята-сверстники мишенью своих насмешек выбрали не его, а маму — маму, которая, мальчик знал, совсем скоро уйдёт от него навсегда. Они окружили его, выкрикивая грязные несправедливые слова и кривляясь, в глазах у него потемнело от ярости, он изготовился броситься на них с кулаками — один против десятерых… И тут тело скрутило судорогой, каких у него отродясь не бывало! Очнувшись, он увидел, как его мучители, истошно крича, бегут врассыпную, а в следующий миг понял, что вместо рук и ног у него — тяжёлые медвежьи лапы с глянцевыми чёрными когтями.
— Отлично, отлично! — воодушевился придворный маг, пододвинул к себе внушительную конторскую книгу и застрочил в ней, попутно задавая вопросы.
Говорить было трудно, голова, шея и плечи пылали, и Многоликий чувствовал, что дальше будет хуже. Но о своей задаче — не дать Потрошителю увидеть в зеркале последние два дня — не забывал, поэтому на вопросы отвечал обстоятельно. Рассказал и показал, как впервые вернул себе человеческое обличье — вернее, как оно вернулось само, когда медведь взревел от ужаса громче, чем напуганные им дети. Как несся домой, не разбирая дороги, как решил на ходу, что не станет волновать маму, и как она догадалась обо всём по его виду. Заливаясь слезами, она твердила: «Я надеялась, что ты не такой… думала, проклятый дар тебе не достался… одни несчастья от него, он твоего отца и погубил!» — а больше ничего не хотела объяснять. Чтобы успокоить её, мальчик пообещал, что «проклятым даром» пользоваться не будет. Она поверила, или сделала вид, что верит — а вскоре её не стало.
Он освободил себя от слова, данного матери, решив, что хуже, чем он живёт теперь, жить нельзя, быстро понял, сколько удивительных возможностей получил вместе со способностью к превращениям, и впредь от неё отказываться не собирался. Годы, которые Многоликий потратил на то, чтобы научиться ею управлять, ошалевший от восторга Реймо рассматривал, как под лупой. Он уже не щадил свою жертву: считывающее устройство заработало в полную мощность, вытягивая из памяти новые и новые образы. Многоликий, вынужденный их комментировать, едва шевелил губами. Ощущая, как препарируют его мозг, он сходил с ума от боли и отвращения к самому себе.
Определить, сколько времени длился этот кошмар, за отсутствием в клетке часов, было невозможно. Потрошитель иногда прерывался, выключал свои приборы, уходил, не прощаясь, и скоро приходил обратно. В одну из таких пауз Многоликому принесли обед, но он не смог проглотить ни ложки. К тому времени, как Реймо, наконец, захлопнул конторскую книгу, убрал зеркало и удовлетворённо каркнул:
— На сегодня хватит, мой мальчик! — его подопытный был настолько измучен и обессилен, что даже не понял смысла этих слов.
Когда к нему вернулась способность думать, придворный маг уже покинул подземелье. Запястья были свободны, но пошевелиться пленник не мог. К сильнейшей головной боли добавилась боль в повреждённой ноге, и всё тело ныло так, словно его сжимали и выкручивали чьи-то исполинские руки. Ещё один такой «сеанс», и… «Но ещё одного — не будет!» — сказал себе мужчина. Он справился! Последнее, что зеркало открыло Потрошителю — недовольное лицо Иды, с которой Многоликий расстался три года назад. Принцессиного лица на экране так и не появилось.
Он долго лежал, прислушиваясь: не зашелестит ли в коридоре платье летуньи? Если она сдержит своё слово, ему понадобится дойти до решётки и прислониться к прутьям таким образом, чтобы девушка смогла отпереть замок на этом окаянном поясе. «Тогда я превращусь… злыдни болотные, в кого я тогда превращусь? Какому зверю легче всего будет выбраться из подземелья? — мысли у него путались. — Что мы будем делать, если я не сумею даже встать? Вряд ли у неё есть ключ от камеры…» Многоликий напрягся в попытке оторвать голову от подушки — и потерял сознание.
* * *
«Хуже всего, если папа носит ключ с собой», — вздохнула девушка около Кленового кабинета. Вероятность этого была невелика: начисто лишённый магических способностей, Король недолюбливал «волшебные штучки» и, кажется, немного их побаивался — вряд ли он оставил бы одну из них у себя в кармане. Как любая Одарённая, Принцесса чуяла магию на расстоянии, кончиками пальцев улавливая её особенный трепет. Массивный и могущественный артефакт она различила бы через несколько стен, но к маленькому ключику нужно было подобраться поближе. Она осмотрелась, убеждаясь, что коридор пуст, и решительно распахнула дверь, затем надела припасённые перчатки и заперлась изнутри. Отец сейчас точно здесь не появится, но вдруг кто-то из приближённых захочет его увидеть? Свидетели «преступления» ей нужны не были.
В кабинете, довольно аскетично обставленном, имелось не так много мест, пригодных для хранения небольшой ценной вещи — если, конечно, не опасаться кражи всерьёз. Но если Король опасается, рассудила девушка, надёжней всего, наплевав на предрассудки, держать ключ при себе. А значит, письменный стол, сейф и книжные полки — вот и всё, что нужно проверить.
Она пробежала затянутыми в серую замшу ладонями вдоль каждой из поверхностей стола; на всякий случай, заглянула в ящики — никаких следов магии! Сейф отнял немного больше времени: Принцесса с детства знала, как он открывается, но решила, что безопасней будет проверить его снаружи. Положила руки на толстые стальные бока и замерла, выжидая. Но и тут — ничего, кроме слабого тока, идущего от королевских печатей на документах.
Остаются книги. Время истекало. Пугаясь каждого шороха снаружи, Принцесса ощупывала один за другим толстые запылённые тома. Древние манускрипты, сохранившиеся с тех пор, когда волшебство ещё не было редкостью в этом мире, то и дело сбивали её с толку: она вытаскивала их, перелистывала и раздосадованно ставила обратно. Она уже почти сдалась и начала придумывать способ заглянуть в отцовские карманы, как вдруг откуда-то снизу плеснуло магией. Невзрачная книжка с надписью «Краткий курс ветеринарной науки» на корешке, невесть как попавшая в кабинет монарха, будто дрожала и сама просилась в руки! Девушка потянула её на себя, и точно, за книгой, у стены обнаружился источник импульсов — тонкий серебряный ключ с почерневшими бороздками. Тот самый ключ, несомненно!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
