Кондратьеву И. М., 21 августа 1892*
1211. И. М. КОНДРАТЬЕВУ
21 августа 1892 г. Мелихово.
21 августа, ст. Лопасня.
Многоуважаемый Иван Максимович!
Будьте добры прислать мне мой счет по адресу: Москва, Тверская застава, Миусское училище, Ивану Павловичу Чехову для передачи мне.
Желаю Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Тихонову В. А., 21 августа 1892*
1212. В. А. ТИХОНОВУ
21 августа 1892 г. Мелихово.
21 авг., ст. Лопасня.
Простите, милый Владимир Алексеевич, что я не спешил с ответом на Ваше письмо. Во-первых, такому ленивому и тугому автору, как я, трудно с уверенностью сказать сегодня, что он будет писать завтра; давая Вам, кроме обещания сотрудничать, еще название будущего рассказа*, я рисковал бы подвести Вас, как подвел уже с «Обывателями». Во-вторых, литература у меня теперь на третьем плане, так как я по случаю холеры состою участковым врачом и ведаю холерные дела в Серпуховском уезде. Приемка больных и разъезды, а главное — в голове нет ничего, кроме холеры. Но во всяком разе я Ваш сотрудник до мозга костей и таковым останусь до гробовой доски. Рассказ дам всенепременнейше, были бы мы только живы и здоровы.
Итак, сударь, Вы у меня не были, хотя обещали, и редиска Ваша завяла. Теперь, если приедете, мне взамен редиски придется предложить Вам десяток огурцов.
Пишите мне поподробнее. Журнал Вы ведете прекрасно. Брошюрка о холере пришлась весьма кстати*. Но частенько подгуливают рисунки*.
Желаю Вам всех благ. Вашей дочке желаю жениха провизора, торгующего оптом карболовой кислотой. По нынешним временам это почище Шереметева*.
Ваш А. Чехов.
Гуревич Л. Я., 10 сентября 1892*
1213. Л. Я. ГУРЕВИЧ
10 сентября 1892 г. Мелихово.
10 сентябрь, ст. Лопасня.
Многоуважаемая Любовь Яковлевна, Вы хотите определенного ответа*, и я, право, не знаю, что написать Вам. У меня ничего нет готового. В ожидании холеры я был назначен участковым врачом, и почти всё лето прошло у меня в медицинских заботах. Правда, в Серпуховском уезде холеры до сих пор не было, но ожидание ее, организация пункта, амбулатория и разъезды (у меня в участке 27 деревень) отнимали у меня и время и желание писать. Двум богам служить нельзя. Теперь у меня работы меньше, а к 1 октябрю, если не будет холеры, придется совсем закрыть свою медицинскую лавочку. Тогда засяду за литературу и тогда, быть может, сумею дать Вам ответ более удовлетворительный, чем этот. А пока простите и не сердитесь.
До призвания моего в холерные эскулапы я написал одну небольшую повесть и начал другую*. Но обе совсем не годятся для Вас: одна — по своим не первостепенным достоинствам, а другая — по цензурным условиям.
Еще раз прошу извинить меня и дать мне отсрочку.
Желаю Вам всего хорошего. Поклон Михаилу Ниловичу.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Лазареву (Грузинскому) А. С., не позднее 14 сентября 1892*
1214. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)
Сентябрь, не позднее 14, 1892 г. Мелихово.
Мой знакомый А. И. Иваненко с моего благословения написал рассказ*. Не дадите ли по пятачку за строчку?
Я сердит на Вас*, Александр Семенович, и имею на то полное основание.
Поклон Николаю Михайловичу*.
Ваш А. Чехов.
На обороте: Александру Семеновичу Лазареву.
Боборыкину Н. М., 20 сентября 1892*
1215. Н. М. БОБОРЫКИНУ
20 сентября 1892 г. Мелихово.
20 сентябрь. Ст. Лопасня, Моск. — Курск. д.
Многоуважаемый Николай Михайлович, я приходил к Вам в последний раз* затем, чтобы взять обратно свою повесть*, в полной надежде, что Вы поймете меня и не откажете, но говорить откровенно и подробно я постеснился, так как в редакции были посторонние. Сюжет же для разговора немножко щекотливый, да и скучный для людей незаинтересованных.
Дело в том, что, вручая кн. Цертелеву и г. Морозову рукопись, я взял авансом 500 р., с непременным условием — возвратить эти деньги г. Морозову, если оба они, т. е. князь и г. Морозов, выйдут из состава редакции. С меня взята была расписка. Оба они уже не принимают никакого участия в «Р<усском> обозрении», значит, я должен возвратить взятые деньги. Вскоре после ухода их я получил письмо*, в котором между прочим напоминалось мне, что 500 р. я должен уплатить никому другому, как только г. Морозову, да и сам я знаю это без напоминания, так как обязательства свои хорошо помню. Штрафовать Вас на 500 р., чтобы уплатить долг, я положительно не хочу, так как при спешном выпуске целого ряда книжек у Вас и без меня расходов достаточно. Я отдам свои и не позже, как в текущем сентябре. Откладывать нельзя, иначе я не соблюду условия. Это раз. Во-вторых, повестью своей, как я уже докладывал Вам нелицеприятно, я недоволен и имею серьезное намерение продержать ее у себя еще год.
Убедительно прошу Вас, Николай Михайлович, не сердиться и войти в мое положение. Если я на сих днях отошлю г. Морозову 500 р., а повесть запру в стол до лета, то этим я сниму со своих плеч большую тяжесть. Верьте, что с моею повестью журнал Ваш не теряет ровно ничего и что Ваше вполне доброжелательное отношение к сему моему посланию прочнее прикрепит меня к журналу. Извиняюсь за хлопоты и прошу верить в искреннее уважение
Вашего А. Чехова.
Лаврову В. М., 26 сентября 1892*
1216. В. М. ЛАВРОВУ
26 сентября 1892 г. Мелихово.
26 сентябрь.
Я пишу повесть и рассчитываю кончить ее в первой половине октября. Земство отпустит меня на волю 15-го, но я постараюсь побывать в Москве раньше. В повести моей будет 3–4 листа.
Желаю Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
Лазареву (Грузинскому) А. С., 2 октября 1892*
1217. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)
2 октября 1892 г. Мелихово.
2 октябрь.
Простите, добрейший Александр Семенович, что я так поздно отвечаю на Ваше письмо. Виною тому текущие дела и леность.
Да, я на Вас неистово сердит, но единственно за то только, что Вы и Николай Михайлович* минувшим летом отказали мне в удовольствии видеть Вас обоих у себя в Мелихове. Я весьма огорчен. Теперь уже нет смысла ехать ко мне, так как идет холодный дождь и дороги прескверные, приходится невылазно сидеть в комнате. Попробую еще раз пригласить Вас на Рождество и в другой раз весною, а там уж как знаете… Летом у меня Вы увидели бы много курьезного и, пожалуй, интересного. У меня просторно; есть бараны, есть щенки Мюр и Мерилиз, есть всякая овощь и даже пара свиней. Тишина и благорастворение воздухов… Я вижу, Вы зеваете, воображая мою жизнь, но, уверяю Вас, остроумцам из «Иллюстрированной газеты» живется скучнее, чем уездным обывателям, а ведь от Москвы так и несет названными остроумцами, жареной колбасой и Левинским!
За Иваненко благодарю. Только, пожалуйста, не особенно урезывайте его творения*. Ведь он пишет не для славы, а для пищи и одежды. У него, несомненно, есть свежесть и хохлацкая игривость, но он сильно отстал в знаках препинания.
Участковым врачом я буду состоять до 15 октября, когда упразднят в моем участке холеру. У меня прибавится досуга, и я, пожалуй, буду чаще наведываться в Москву, хотя мне ехать туда и жить там положительно не для чего.
На моей литературной бирже настроение далеко не бойкое. Приготовил для печати одну повесть и оканчиваю другую — вот и всё за 5 летних месяцев*. Денег нет. Вчера заработал медициной 6 рублей, да хочу продать 200 пудов ржи, но это всё гроши. Вся надежда на повести.
Как поживает Николай Михайлович? Что он пописывает? Вот бы кому забросить к чёрту Плющиху и последовать моему примеру. В деревне и дешевле, и здоровее, и горизонты не заслонены домами.
Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Вот мои расходы по имению за текущее лето:
Молотилка 30 р.
Экипаж с верхом 70 р.
Новый пруд 150 р.
Перестройка конюшни 30 р.
} Куплено по случаю
Итого 280 р.
