Антон Павлович Чехов
Полное собрание сочинений в тридцати томах
Том 23. Письма 1892-1894
А.П. Чехов. 1893 г. Фотография.
Письма
1892
Оболонскому Н. Н., 1 марта 1892*
1122. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ
1 марта 1892 г. Москва.
Посылаю Вам письмо Гнедича*, полученное мною от Свободина. Перехватил я его с единственною целью — заманить Вас к себе и устроить свидание у меня. Ведь я давно Вас не видел, сэр! Напишите, когда Вы у меня будете? Свободин будет у меня завтра между 5 и 7 вечера. Жду! Поклон Софье Виталиевне и Необыкновенному Уму*.
Кланяюсь Вам низко, по-китайски, ухватившись обеими руками за живот.
Ваш А. Чехов.
Суворину А. С., 1 марта 1892*
1123. А. С. СУВОРИНУ
1 марта 1892 г. Москва.
1 марта.
Сейчас послал Вам телеграмму*, а вот подробности. Для простых писем и гостей адрес мой таков: Ст. Лопасня Москов<ско>-<Курск>ой дор<оги>, село Мелихово. Ямщики на станции всегда есть. Расстояние — меньше 9 верст. Для телеграмм: Лопасня, Чехову. Приславший телеграмму освобождается от расходов на ямщика, так как ему высылаются на вокзал лошади. Для заказных и страховых писем и для посылок: г. Серпухов, село Мелихово.
Так как у меня в кабинете реставрируют пол, так как ломают в кухне печь и идет оклейка комнат обоями, то я поеду в Мелихово в среду или в четверг. К тому же еще старший нотариус не утвердил купчей, надо сидеть в Москве и ждать. Тапканово и Кашира близко от Мелихова. Если Вы купите Тапканово, то к Вам можно будет ездить на беговых дрожках, а теперь, я думаю, можно из Мелихова проехать на ямщике. Впрочем, это решит Миша.
Вчера я, укладывая свои бумаги, прочитал вновь Ваши третьегодняшние критические фельетоны*. В одном из них Вы уверяете, что у Мережковского нет ума.
Кстати сказать, супруги Мережковские на сих днях уезжают в Ниццу. M-me Гиппиус, вероятно, прыгает от радости. Но боже, какая скука* ехать в Ниццу затем, чтобы у одра Алексея Николаевича непрерывно говорить о литературе! Положение хуже онегинского. Восторженный и чистый душою Мережковский хорошо бы сделал, если бы свой quasi-гётевский режим*, супругу и «истину» променял на бутылку доброго вина, охотничье ружье и хорошенькую женщину. Сердце билось бы лучше.
Мне ужасно хочется работать, а между тем вот уж прошел месяц, как я провожу дни свои в праздности. Вид голых стен, рогож и озабоченных лиц отнимает всякую охоту заниматься чем-нибудь.
Ермолова против того, чтобы Вы имели свой театр*. Она боится, что, построив свой театр, Вы разлюбите театр. Свободин получил от Всеволожского письмо*, где ясно высказывается подозрение, что Св<ободин> уходит к Вам в актеры. Барышне Иловайской я послал каталог пьес*. Любители, игравшие в Москве «Плоды просвещения»*, поощряемые мною, собирались ехать постом в Воронеж, чтобы сыграть там «Плоды» в пользу Дамского комитета (разрешение от Куровского мною, как Вам известно, уже получено), но служебные обязанности затормозили дело; хотят ехать на Пасху, когда будут свободны. Говорят, что эти любители играли «Плоды» гораздо лучше, чем играют теперь в Малом театре*. Ленский толстеет. Южин болен жабой.
Да хранит Вас бог со своими ангелами. Анне Ивановне и детям сердечный привет и поклон. Едет ли Алексей Алексеевич на кумыс?
Ваш А. Чехов.
Урусову А. И., 1 марта 1892*
1124. А. И. УРУСОВУ
1 марта 1892 г. Москва.
1 март.
Дорогой Александр Иванович, вчера я собирался к Вам, но в 8 часов вечера обстоятельства неожиданно погнали меня совсем в другую сторону: приехала одна особа* и приказала мне следовать за ней. Я должен был повиноваться. Если бы это была полиция, то я оказал бы ей вооруженное сопротивление и все-таки попал бы к Вам, но это была не полиция, а та власть, перед которою дрожат даже боги.
За подарок сердечно благодарю*. Вашу грациозную статейку буду беречь всю жизнь и внесу ее в свой формулярный список, где под рубрикой «незаслуженные награды» она будет занимать самое видное место. Впрочем, кажется, я витиевато выражаюсь. Но это ничего.
От Елены Михайловны Шавровой (Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой) получен ответ*: она очень рада. Играть ей очень хочется, а актриса она, повторяю, очень недурная. Первое впечатление она дает какое-то сюсюкающее — не смущайтесь этим. У нее есть огонек и задор. Хорошо поет цыганские песни и не дура выпить. Умеет одеться, но причесывается глупо. В среду в «Н<овом) в<ремени>» был напечатан ее рассказ «Маленькая барышня»*.
Я уеду в свое именье в четверг или в пятницу. Жду утверждения старшего нотариуса.
Еще раз благодарю.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Здесь, Арбат, Никольский пер., собств. дом Князю Александру Ивановичу Урусову.
Суворину А. С., 2 марта 1892*
1125. А. С. СУВОРИНУ
2 марта 1892 г. Москва.
2 март.
Вчера неожиданно получил* от незнакомого мне, известного Ровинского 4 тома русских гравированных портретов, с лестною надписью. Подношение весьма ценное и трогательное. Других новостей нет. По случаю двух подряд праздников купчая до сих пор еще не утверждена, и я сижу в Москве на развалинах своего прежнего величия, ничего не делаю и скучаю да покашливаю по-стариковски.
К Вам просьба. Свободин, который еще не выехал из Москвы, просил Вас убедительно, если можно, выписать ему при случае два сочинения:
Перфаль. Брошюры о театре*. Мюнхен.
Карл Шенфельд. О работе актера. Франкфурт*.
После он сочтется с Вами, а Вы, выписав, пошлите ему с Андреем в его петерб<ургскую> квартиру. Просит извинения за беспокойство. Обращается он именно к Вам, потому что наслышан, что Вы ежедневно выписываете разные иностранные книги.
Я купил целый воз лекарств. Хочу купить микроскоп и займусь медицинской микроскопией. Вообще займусь медициной самым основательным образом.
Мнение извозчиков о погоде: снег стает только через неделю после Благовещенья и Пасха будет холодная, с морозом. Стало быть, не скоро еще лошади разговеются травкой.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Авиловой Л. А., 3 марта 1892*
1126. Л. А. АВИЛОВОЙ
3 марта 1892 г. Москва.
3 март.
За что Вы рассердились на меня, уважаемая Лидия Алексеевна? Это меня беспокоит. Я боюсь, что моя критика была и резка, и неясна, и поверхностна. Рассказ Ваш, повторяю, очень хорош*, и, кажется, я ни одним словом не заикнулся о «коренных» поправках. Нужно только студента заменить каким-нибудь другим чином, потому что, во-первых, не следует поддерживать в публике заблуждение, будто идеи составляют привилегию одних только студентов и бедствующих репетиторов, и, во-вторых, теперешний читатель не верит студенту, потому что видит в нем не героя, а мальчика, которому нужно учиться. Офицера не нужно, бог с Вами — уступаю, оставьте Дуню, но утрите ей слезы и велите ей попудриться. Пусть это будет самостоятельная, живая и взрослая женщина, которой поверил бы читатель. Нынче, сударыня, плаксам не верят. Женщины плаксы к тому же деспотки. Впрочем, это сюжет длинный.
Гольцеву я хотел отдать рукопись с единственною целью — увидеть Ваш рассказ в «Русск<ой> мысли». Кстати, вот Вам перечень толстых журналов, куда я каждую минуту могу и готов адресоваться с Вашими произведениями: «Сев<ерный> вестник», «Русская мысль», «Русское обозрение», «Труд» и, вероятно, еще «Неделя». Вы грозите, что редакторы никогда не увидят Вас. Это напрасно. Назвавшись груздем, полезай в кузов. Уж коли хотите заниматься всерьез литературой, то идите напролом, ничесоже сумняся и не падая духом перед неудачами. Простите за сентенции.
В среду или в четверг я уезжаю из Москвы. Мой адрес (для простой корреспонденции): ст. Лопасня, Москов. — Курск. Я купил себе имение. Через 1–2 года оно будет продаваться с аукциона, так как я купил его с переводом банковского долга. Это я сделал глупость. Если Вы перестанете на меня сердиться и пожелаете прислать мне рукопись, то посылайте ее в виде простого письма на Лопасню или же заказною бандеролью в Серпухов.
