Октябрь подходил к концу. Погода была отвратительной. Постоянно лил дождь. Сад стал темным и унылым. Листья облетели с деревьев и смешались с грязью, размытой по дорожкам. Нечего было и думать, чтобы выйти из дома. Даже днем воздух был промозглым и холодным. Поместье отапливалось не самым лучшим образом. Только в гостиной было тепло и сухо. В остальных комнатах было неуютно и темно. В свете осенних дней обстановка дома казалась еще более мрачной. Здесь не хотелось жить. Любой человек, которому пришло бы в голову остановиться в усадьбе, захотел бы уехать из этого места, не пробыв здесь и пары дней. Обитатели дома были невеселыми и находились в плену меланхолии из-за осенней тоски. По вечерам можно было занять себя игрой в карты, чтением или разговорами, но все это уже давно опостылело. Алан был уверен, что практически каждый из живущих здесь втайне мечтает покинуть этот дом раз и навсегда. Но для сэра Лестера всего этого будто не существовало, он делал вид, что не замечает царящих здесь печали и тоски. Но как можно было закрывать на это глаза?
После выздоровления леди Леоноры сэр Лестер прекратил пить, по крайне мере, он стал чаще выходить в гостиную, перестал запираться в библиотеке, хотя постоянно посещал северную башню. Для других членов семьи и для слуг дверь в башню была заперта. Сэр Лестер объяснял такой запрет тем, что беспокоится за безопасность обитателей усадьбы. Он утверждал, что северное крыло дома находится в очень ветхом состоянии. Сам он посещал башню в тайне. Совершенно случайно Алану удалось узнать об этом. И после он несколько раз видел, как сэр Лестер крадется к запертой двери, открывает ее и заходит туда. Доктор решил, что так он скрывает свое пристрастие к алкоголю, так как больше не может пить в библиотеке, опасаясь осуждения жены. В леди Леоноре, несмотря на ее эмоциональность и чувствительность, было все же что-то властное. Она не была сильной, но все же не стерпела бы открытого нравственного и морального падения мужа. Наверняка, оставаясь с ним наедине, женщина осуждала его пьянство и невнимание к детям, а сэр Лестер ощущал себя ничтожным и недостойным уважения.
Несмотря не всеобщее уныние, октябрь прошел достаточно спокойно. Пребывание в усадьбе Алана для семьи Джарндисов и слуг стало привычным, как бы само собой разумеющимся. Будто никто и не помышлял, что он когда-то все же покинет поместье и уедет в Лондон.
Близился День всех святых. Салли выставила за двери дома несколько фонарей, она горько усмехалась, говоря, что делает абсурдные вещи. Фонари должны защищать дом от злых духов, которые обретают силы в этот день, но что поделаешь, если дом уже захвачен ими, но все же добрая женщина с простодушной верой полагалась на приметы и суеверия. Она искренне надеялась на то, что высшие силы не оставят это место и бедных детей, оказавшихся в своеобразном заточении в этом зловещем поместье.
Алан с радостью замечал, что Элизабет не падает духом. Она ждала приезда дяди, связывая с этим событием надежды на перемены в ее жизни. Девушка часто расспрашивала Алана о Лондоне, о школах, в которых мог бы учиться Эдгар. Доктор пытался поддерживать в ней эту светлую надежду, которая не позволяла безысходности завладеть душой Элизабет. Он начинал верить, что стоит только предаться унынию и страху, как тьма сразу подступит ближе.
В последний день октября Алан спустился к завтраку раньше обычного. Гостиная была пуста. Алан сам разжег камин, чтобы согреться. Яркое пламя радовало и бодрило его. Он сидел в кресле и ждал, когда спустятся Элизабет и Эдгар, но постепенно его охватило какое-то странное беспокойство. Алан встал и прошелся по комнате, он приблизился к пианино и заглянул в ноты, а потом провел рукой по клавишам. Инструмент издал нестройный, тревожный звук. Молодой доктор опустил руку и шагнул назад. По стене скользнула тень, будто кто-то прошел мимо окна. Алан резко обернулся и увидел в дальнем окне гостиной молодую женщину. Она склонилась к стеклу, сложив руки козырьком, и высматривала кого-то или что-то в комнате. Алан никогда раньше не видел ее. Он плохо разглядел ее лицо, но заметил у нее на подбородке короткий, темный шрам. Вдруг женщина быстро отошла от окна и направилась вдоль стены дома в сторону главного входа. Алан подошел к окну, но ее уже не было видно. Он решил выйти на улицу. Когда доктор хотел взяться за ручку входной двери, то увидел, что она начала вращаться: кто-то пытался открыть дверь снаружи. Ручку сильно трясли. Алан отпрянул от неожиданности, ему стало немного не по себе. Он взялся за ручку и открыл дверь. Но за ней никого не было. Он вышел на крыльцо и оглядел двор, но он был пуст. Доктор не мог понять, как женщина могла исчезнуть так быстро. Он даже подумал, не показалось ли ему все это.
Алан зашел обратно в дом и закрыл дверь. Он услышал, как по лестнице сбегает Эдгар, за ним шла Элизабет. Она выглядела отдохнувшей и довольно веселой. Эдгар носился вокруг нее с криками. Вскоре семья Джарндисов собралась к завтраку. Когда все уселись за стол, сэр Лестер сказал:
– Сегодня я получил письмо от брата Ричарда. Он с радостью принимает мое приглашение и прибудет в поместье в конце декабря.
– Это правда, папа? Вы не шутите? – Элизабет внимательно посмотрела на отца. Его слова показались ей злой шуткой в ее адрес.
– Ну что ты, моя милая Лиззи, к чему мне шутить над тобой? – добродушно усмехнулся хозяин дома.
– В таком случае, я очень рада, что дядя, наконец, навестит нас, – сказала Элизабет.
– Он приедет вместе с женой? – спросила леди Леонора.
– С женой Анной и дочерью Джейн, – ответил сэр Лестер.
– Сколько лет девочке? – леди Леонора забеспокоилась.
– Недавно исполнилось два, – сэр Лестер быстро потерял интерес к разговору и погрузился в чтение газеты.
– Но дорогой, разве ребенку будет здесь комфортно? – с застывшим выражением лица проговорила его жена.
– Леонора, тебе не о чем беспокоиться, – резко сказал Джарндис.
Леди Леонора замолчала. Она снова стала отстраненной и печальной. Алан тоже был не в восторге от того, что в доме появится еще один ребенок: он опасался, что пребывание в поместье может нанести вред малышу, но все же надеялся, что брат сэра Лестера приедет лишь на несколько дней и вскоре вернется в Лондон, забрав с собой Элизабет, Мари и Эдгара. Новость о приезде гостей оживила и развеселила Элизабет, но она старалась не подавать виду.
После завтрака полил дождь. Сэр Лестер ушел в библиотеку написать несколько писем. Леди Леонора сидела с книгой у окна гостиной, но она не читала, а смотрела вдаль. Алан в очередной раз подумал о том, какая это красивая, гордая женщина. Теперь, когда он знал, какое несчастье постигло ее, то проникался уважением к тому, как она переносит горе. Он надеялся, что леди Леонора найдет в себе силы жить дальше и верить в то, что счастье еще вернется в ее жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
