– Дождись! Дождись!! Дождись!!!
Лане было так худо, что она даже позвонила отцу и сказала, что сегодня в офис не поедет – голова болит очень сильно.
А буквально через час в гости пожаловали Шустов с Тарским. Искренне взволнованные, обеспокоенные.
Увидев же на пороге бледную до синевы Лану, озаботились еще сильнее:
– Боже мой, девочка! – профессор участливо подхватил пошатнувшуюся девушку и повел ее в комнату. – Что с тобой такое? На тебе же лица нет!
– С утра вроде было, – усмехнулась Лана и тут же застонала, схватившись за виски.
Шустов заботливо усадил ее на диван и кивнул Сергею:
– Воды принеси!
– Да, конечно! – тот собрался было направиться в кухню, но остановился и опасливо осмотрелся: – А где этот зверюга? Что-то его не слышно? Затаился, что ли?
– Его нет, – прошептала Лана, чувствуя, как набухли слезами глаза и задрожали губы – несмотря на непонятную вздорность пса, девушка все же была искренне привязана к алабаю.
– В смысле? – нахмурился Шустов, пряча под нависшими бровями довольные искры в глазах.
– Сбежал. Вчера вечером, во время прогулки. Я его почти два часа бегала, искала, звала – бесполезно…
– Так вот почему ты так расстроилась! – облегченно выдохнул Петр Никодимович. – Милая моя девочка, я понимаю, это очередной удар для тебя! Это ведь был пес Кирилла… – он сочувственно погладил девушку по волосам, затем сжал ее запястья ладонями, монотонно приговаривая: – Все пройдет, Лана, все пройдет. Ты справишься. Ты сильная. Ты все сможешь. А Сергей всегда будет рядом. Всегда будет рядом. Всегда.
– Всегда… – эхом отозвалась Лана, закрывая потяжелевшие вдруг веки.
Глава 24
Лана проснулась от странного ощущения – по телу словно сосульки катались. От холода кожа покрылась пупырышками, а соски зябко съежились.
– Я знал… – выдохнул рядом мужской голос. – Я чувствовал, что ты меня хочешь! Тебе просто надо было выдержать траур, неприлично сразу в постель ложиться с другим мужчиной. Но тело твое по мне соскучилось. Ну-ну, не дрожи так, малышка, сейчас я тебя согрею…
И к груди прижались мокрые холодные слизни, а одна из сосулек раздвинула бедра Ланы.
Девушка вскрикнула, инстинктивно оттолкнула неприятного снеговика и открыла глаза.
– Ты что? – удивленно приподнял брови Сергей. Э, да красавчик времени зря не терял: торс голый, на теле – только джинсы, да и те уже расстегнуты. – Испугалась, что ли? Я всего лишь утешить тебя хотел. Я больше не могу смотреть, как ты мучаешься, детка! И меня мучаешь! Ты ведь хочешь меня не меньше, чем я тебя! Ну же, иди ко мне, малышка!
И он снова навалился на девушку, на этот раз использовав колено в качестве рычага разведения бедер.
– Прекрати! – закричала Лана, яростно отбиваясь от прикосновения холодных рук – у Тарского они с некоторых пор всегда были ледяными, даже когда он сам раскалялся. – Ты что, с ума сошел?! Перестань немедленно! Скотина, только попробуй! Я на тебя заявление напишу, за изнасилование! Да слезь же ты с меня, сволочь!!!
Лана сумела освободить одну из зажатых над головой рук и, раскрыв кисть кошачьей лапой, влепила одуревшему от возбуждения Сергею пощечину.
Кошачью пощечину, коготки у девушки были достаточно длинными и острыми.
На щеке мужчины разрыдались кровавыми слезами четыре глубокие царапины, он отшатнулся, в безжизненных глазах впервые промелькнуло чувство.
И это была вовсе не любовь. Ненависть вырвалась из тщательно замаскированного тайника. Вспыхнула на мгновение и снова исчезла.
А Сергей, прижав к расцарапанной щеке руку, виновато улыбнулся:
– Малыш, не злись! Петр Никодимович ушел, у него дела, а я решил посидеть с тобой, подождать, пока ты проснешься. Вдруг тебе по-прежнему будет плохо? А ты одна. Я переволновался за тебя. Я ведь… – он очень артистично смутился, отвел глаза, катнул желваки и глухо продолжил: – Я ведь люблю тебя, дурочка! Как только впервые увидел тебя, понял – пропал! Я убеждал себя, уговаривал – Сергей, не время сейчас, у девочки горе, она света белого не видит, ей не до твоих чувств…
– Ну почему же, – тихо произнесла Лана, приводя одежду в порядок. – Чувствам ведь не прикажешь, я понимаю. Я видела, как ты ко мне относишься, и тоже… Ну… Вряд ли я стала бы целоваться с мужчиной, который мне безразличен…
– Тогда почему?! Почему ты оттолкнула меня сейчас?! Я же видел, как твое тело дрожало от возбуждения…
– Оно от холода дрожало, – неожиданно для самой себя выдала девушка – словно кто-то другой за нее сейчас говорил. – Лапы у тебя холодные, как у лягушки.
– Лапы? – нахмурился Тарский, внимательно вглядываясь в зрачки Ланы. Увиденное там ему, судя по сузившимся глазам, не очень понравилось. Мужчина торопливо ухватил запястье девушки и начал, словно бы машинально, вращать браслет. – Ты все же обиделась, моя девочка! Грубить вот начала. Не обижайся, я не стал бы применять силу, чтобы овладеть тобой. Просто ты лежала такая трогательная…
– И ты решил потрогать? – снова ляпнула Лана и едва не прихлопнула рот ладошкой – да что это с ней?!
– Издеваешься, да? – грустно вздохнул Сергей, ускорив вращение браслета. – Имеешь право. Я виноват, не удержался. Сначала решил убрать прядь волос с щеки, ощутил бархатистость кожи… – еще один судорожный вздох. – Провел пальцами по шее… Ямочка под ключицами такая милая… А кожа! С ума можно сойти от ее нежности! Особенно на груди…
Голос становился все более воркующим, вращение браслета странным образом завораживало, Лана почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам, как ускорило бег сердце, как сладко потянуло внизу живота…
И руки сидевшего рядом мужчины уже не казались сосульками. Да, они по-прежнему оставались холодными, но сейчас эти ладони дарили желанную прохладу разгорячившемуся телу. И прикосновения их были томительно-сладкими…
А губы, жадно впившиеся в ее рот, больше не ассоциировались со слизнями.
Лана страстно выгнулась, готовясь принять мужчину, как вдруг…
Боль буквально взорвалась внутри, яростная, ослепительная. И снова зазвучало со всех сторон: «Дождись! Дождись!! Дождись!!!».
– Нет! – Лана сжала ладонями виски и, мотая головой из стороны в сторону, снова и снова выкрикивала: – Нет! Не надо! Нет! Перестаньте! Я не выдержу! Нет!!!
Сергей торопливо одевался, раздраженно посматривая на мгновенно выцветшее, бледное до синевы лицо девушки. Он попытался успокоить ее, спросить, что случилось, но безрезультатно – Лана продолжала истерить, раз за разом выкрикивая это дурацкое «нет!».
Достала уже, честное слово! Раньше ему удавалось уложить в постель любую понравившуюся девицу, причем без использования Силы.
А с этой – сплошные проблемы! То вроде все идет привычным уже путем, девка ведется на муси-пуси и нежные взгляды, а потом бац! И волком смотрит!
Они с Шустовым думали, что пес мешает. И сегодня, когда узнали, что блохастая проблема самоликвидировалась, решили – пора!
Пора перейти к завершающему этапу полного подчинения этой девицы. Отдавшись носителю сущности одного из жрецов Гипербореи, Милана Красич станет Ключом к открытию всех Врат на Земле. Достаточно будет принести ее в жертву возле любых Врат, как в то же мгновение откроются остальные.
И народ Гипербореи будет спасен!
Почему именно эта девка? Сама виновата. Она влезла не в свое дело, помешав Дине Квятковской, первой носительнице сущности Раала. Это привело ее на жертвенный камень Олешиного острова. И ритуал уже был начат, и связь Врат с жертвой установлена. Как и связь Раала с ней. Но потом приперся этот дуболом с говорящей фамилией Свидригайло и влепил пулю точнехонько между глаз Дины. Раалу пришлось покинуть мертвое тело, а потом он счел достойным его, Сергея, такой великой чести – стать носителем сущности одного из сильнейших жрецов Великой Гипербореи!
Может, именно благодаря его мужской привлекательности – Шустову, к примеру, сложнее было бы уложить эту тупую девку в постель. И возраст, да и внешность, мягко говоря, того… Хотя женщинам он нравится. Но женщинам постарше.
Ведь столько уже пройдено, такие силы задействованы, столько денег потрачено на расчистку жизненного пространства вокруг этой Миланы Красич!
И браслеты подчинения на всю семейку надеты, и все вроде шло правильно – девка принимала ухаживания, целовалась самозабвенно, казалось, что с сексом после исчезновения гавкающей помехи проблем не будет, и – здрасьте, приплыли!
Практически за пару минут до овладения этой девицей она снова взбрыкнула! И ведь даже Силу применить пришлось, задействовав браслет подчинения, и все равно – нет!
Это ее идиотское «нет!». И ведь всерьез плющит девку, как бы чего плохого не случилось! Еще подохнет не вовремя.
А ведь проблем бы не было, если бы ритуал разрешал трахнуть эту ослицу насильно! Давно бы уже все закончили и спасли гиперборейцев.
Но – нельзя. Жертва должна дать овладеть собой добровольно. С максимальной страстью. Исчерпав себя до донышка.
