– Я очень долго знал Андрея… Он был едва ли не единственным моим другом.
Лидка смотрела, как он прикуривает, потом прячет зажигалку, аккуратно снимает крышку с коробочки из-под «упсы».
– Я дружил с Андреем… веришь?
Лидка усмехнулась:
– Потом у него обнаружилось так много друзей…
Николай Иванович аккуратно стряхнул пепел в круглую коробочку. Высокопоставленный, по-видимому, чиновник, он не стеснялся такой жалкой некрасивой вещи, как пепельница из пустой аптечной упаковки; наверное, Лидкино недоумение отразилось у нее на лице.
– Талисман, – коротко объяснил Николай Иванович, осторожно устанавливая «упсу» на скамейке.
Курил он тоже некрасиво. Торопливо, мелкими затяжками, и даже сигарету держал брезгливо, будто клопа.
– Ты, Лида, веришь или не веришь… Я тогда не спал сутками. Вся наша служба стояла на ушах… Знаешь, сколько версий мы отработали?!
Лидка вскинула подбородок:
– И что? Утешаться вашими версиями? Сами… небось… в спецконтингенте. Какой вам прок – искать своих же? Нет. Такие могущественные, аж жуть… а тут что крысу задушить, что депутата… убить прямо дома… не на улице, не в подъезде… дома! Под носом у охраны! И ничего. Гуляют. Исполнителей… убрали – и все. И вы не искали! Суетились только! Делали вид…
Она не боялась, что Николай Иванович обидится, сделает официальное лицо и потребует объяснений относительно подложного читательского билета. Потому что из библиотеки они давно вышли; у него нет повода задерживать ее, тащить назад, производить опознание и очную ставку с равнодушной беременной библиотекаршей. А если и потащит – она будет орать что есть силы, хвататься за живот и грозить немедленным выкидышем. И посмотрим, кто первый отступит…
Но толстяк не обиделся. Наоборот, на его лице отразилось нечто, напоминающее сочувствие:
– Я понимаю… Лида, я все понимаю. Тебе сколько, восемнадцать? Все просто…
– Просто, – упрямо кивнула Лидка. – И совершенно ясно, кто его убил. Берешь список спецконтингента, ведешь пальцем…
– Вот именно, – Николай Иванович вздохнул. – Ведешь пальцем… и попадаешь пальцем в небо! Хочешь пасьянс?
Лидка не поняла.
– Пасьянс, сумма версий. Сочетание версий… Вот, например, его могли заказать эти, борцы «за чистоту души» во главе с Бродовским. Могли или нет?
Лидка вспомнила Рысюка. Он, помнится, говорил то же самое.
Правда, Рысюк ничего не знал ни о предстоящей Зарудному речи, ни об «условленном времени».
Или знал?
– …Во-вторых, его могли заказать свои же коллеги-политики. Ты знаешь, скольким он мешал? По-настоящему мешал? Ты знаешь, что он был совершенно реальным кандидатом в Президенты?
Совсем рядом, в кружевной тени старого тополя, худенькая женщина лет девятнадцати безуспешно боролась с капризами здоровенного карапуза в полосатой коляске. Карапуз уже пытался сидеть. Елки-палки, когда только люди успевают?!
Лидка подняла глаза:
– В Президенты? Правда?
– Ну разумеется! А нынешний Президент, между прочим, совсем не прочь остаться на следующий срок. И теперь, скорее всего, останется… Нет, я ничего такого не хочу сказать. Просто… это во-вторых. В-третьих, ты знаешь, что он был соучредителем семи крупных фирм?
Лидка невольно разинула рот:
– Андрей Игоревич?
– Представь себе. Ты знаешь, что такое конкуренция, финансовые махинации, не возвращенные в срок кредиты? Ты слышала такие слова, хотя бы по телевизору? То, что выглядит как политическое убийство, вполне может иметь совершенно иную подоплеку. Понимаешь?
Лидка хлопала глазами, как первоклассник у доски. Догадывалась, что выглядит глупо, но ничего не могла поделать.
– Дальше… в-четвертых. Или уже в-пятых? Из квартиры Зарудного пропала крупная сумма денег. Вполне может быть, что нападавшие были просто бандитами. Скажем, пришли трое, взяли меньше, чем рассчитывали, да еще и сработали грязно, оставили труп… Два трупа, если считать консьержа, который так и не пришел в сознание. Потом стали делить, один убил двух подельщиков и тела утопил в заливе…
Конец ознакомительного фрагмента.
