«Процесс национальной реорганизации» и политэкономия военных режимов. Аргентино-британский конфликт 1982 г
В 1970-е гг. экстремистские действия левых и правых, их иррациональное насилие, по существу, обеспечили своеобразное политическое алиби организаторам военного переворота 24 марта 1976 г. Политический парадокс: леваки атаковали правительство И. Перон во имя идеалов социализма и ради достижения социальной справедливости, но на его место пришел не легендарный герой революционеров Че Гевара, а самые ярые и непримиримые (говоря словами советской пропаганды тех лет – пещерные) антикоммунисты в лице военных каудильо.
Экономическая стратегия диктаторского режима может быть правильно понята лишь в контексте его более широкого видения аргентинских проблем и путей общественного развития. В качестве главной политической задачи военные рассматривали ликвидацию левого экстремизма и подавление любых проявлений несогласия и протеста. На практике все вылилось в проведение политики государственного терроризма, по своей жестокости не имевшей аналогов в аргентинской истории. Как впоследствии писал видный перонистский деятель Эдуардо Дуальде (президент Аргентины в 2002–2003 гг.), в 1976 г. военные «во имя свободы уничтожили эту самую свободу и под предлогом наведения порядка установили в стране кладбищенский порядок»91. С точки зрения путчистов, в свою очередь подчеркивал А. Феррер, «аргентинская нация отнюдь не состояла из тех 30 миллионов граждан, которые жили в стране, а сводилась только к хозяевам экономики, де-факто политическим лидерам и тем, кто безропотно признавали их власть»92.
Определив без ложной скромности свое правление как «Процесс национальной реорганизации» (впоследствии этот период в Аргентине стали именовать просто «Процессом»), члены военной хунты [17] на самом деле почти полностью «реорганизовали» страну, создав своего рода политический «парк юрского периода». Они добили остатки демократии, уничтожили тысячи людей – так называемые «исчезнувшие»93, круто трансформировали экономическую систему и втянули аргентинскую нацию в заранее проигранный вооруженный конфликт с заведомо более сильным противником – Великобританией в Южной Атлантике, который после 74 дней противостояния закончился безоговорочной капитуляцией Буэнос-Айреса.
В отличие от некоторых других военных режимов, приходивших к власти без четкой программы действий в хозяйственной области, лидеры «Процесса», судя по всему, были теоретически соответствующим образом подготовлены94. Уже 2 апреля 1976 г., т. е. через семь дней после переворота, министр экономики Хосе Альфредо Мартинес де Ос (известный бизнесмен, член совета директоров десятка крупных сельскохозяйственных и промышленных компаний), который уже занимал эту должность в течение нескольких месяцев 1963 г. в правительстве Х.М. Гидо, обнародовал план экономических преобразований, включавший следующие принципиальные пункты:
♦ определение нового, более низкого уровня реальной заработной платы. В период 1977–1978 гг. он оказался на 40 % ниже, чем в предыдущее пятилетие;
♦ ликвидация налогов на экспорт сельскохозяйственной продукции (явный сигнал, указывающий на отход от политики импортозамещающей индустриализации);
♦ отмена кредитов и субсидий, поощрявших экспорт нетрадиционных товаров (читай: промышленных изделий);
♦ сокращение социальных расходов, особенно в сфере здравоохранения и жилищного строительства;
♦ прогрессивное снижение импортных таможенных пошлин и в целом широкая либерализация внешней торговли;
♦ повышение тарифов на коммунальные услуги, главным образом предоставлявшиеся государственными компаниями;
♦ либерализация аргентинских финансового и валютного рынков;
♦ финансирование уже приобретавшего хронический характер дефицита государственного бюджета путем размещения суверенных долговых обязательств на международных рынках ценных бумаг;
♦ сокращение государственных расходов, а также уменьшение числа госслужащих и снижение, таким образом, дефицита федерального бюджета;
♦ приватизация принадлежащих государству промышленных предприятий и компаний в сфере коммунальных услуг95.
Очевидно, что главным в экономических планах новой власти было «распахнуть» внутренний рынок для международной конкуренции, осуществить кардинальные изменения в валютно-финансовой сфере и подготовиться к наступлению на позиции государственного сектора. По существу, впервые в истории Аргентины была анонсирована столь масштабная и комплексная программа откровенно неолиберального, монетаристского толка.
«Открытие» экономики осуществлялось по нескольким направлениям. Так, была проведена либерализация режима, регулировавшего деятельность иностранного капитала, который вновь уравнивался в правах с национальным предпринимательством. Существенным образом снижались импортные тарифы, ограждавшие местную промышленность от международной конкуренции. Если к моменту прихода военных к власти уровень таможенного обложения половины аргентинского импорта достигал 100 %, то по новым правилам максимальный импортный тариф устанавливался на уровне 40 %. Большой эффект имело введение завышенного обменного курса песо в отношении мировых валют. В результате импортные товары становились более дешевыми и вытесняли аргентинские изделия с внутреннего рынка. Таким образом, пишет А. Феррер, «был запущен механизм импортозамещения наоборот. Другими словами, местное производство замещалось импортом»96.
Сердцевиной экономического курса военного режима стала объявленная в июле 1977 г. реформа, которая предусматривала дерегулирование финансовой деятельности , либерализацию политики банковских процентных ставок и в целом поощряла и стимулировала кредитно-финансовую деятельность. Реформа в короткий срок спровоцировала невиданную активизацию посреднических и спекулятивных операций, привела к возникновению 2000 новых банковских отделений и превратила финансовые спекуляции в самый выгодный бизнес97. Одновременно правительство ввело механизм так называемой «таблички» (tablita) или «ползущей привязки » валютных курсов, известной в мире как «crawlingpeg». Эта система функционировала следующим образом. Государственные органы заранее обнародовали тенденцию изменения интервалютного паритета (обменного курса песо), заявив о намерении менять курс национальной валюты в направлении его постепенного снижения. Но именно постепенного, что давало возможность игрокам на валютных рынках заранее просчитывать свои операции и хеджировать риски. С другой стороны, в реальном измерении инфляция (фактическое обесценение песо) опережала официальное снижение его обменного курса, что «работало» на номинальное удорожание национальной валюты. В результате для той части общества, которая была прямо или косвенно связана с финансовыми операциями, настали исключительно благоприятные времена «сладких» (легких) денег, период «plata dulce», как говорили в Аргентине. «Тяжелый» или сильный песо использовался для скупки иностранной валюты, последующих инвестиций за рубежом, приобретения там недвижимости. Обеспеченные аргентинские граждане начали в серьезных масштабах вывозить капиталы за границу. Для них, похоже, вернулись времена «золотого века».
