Сердцевиной экономического курса военного режима стала объявленная в июле 1977 г. реформа, которая предусматривала дерегулирование финансовой деятельности , либерализацию политики банковских процентных ставок и в целом поощряла и стимулировала кредитно-финансовую деятельность. Реформа в короткий срок спровоцировала невиданную активизацию посреднических и спекулятивных операций, привела к возникновению 2000 новых банковских отделений и превратила финансовые спекуляции в самый выгодный бизнес97. Одновременно правительство ввело механизм так называемой «таблички» (tablita) или «ползущей привязки » валютных курсов, известной в мире как «crawlingpeg». Эта система функционировала следующим образом. Государственные органы заранее обнародовали тенденцию изменения интервалютного паритета (обменного курса песо), заявив о намерении менять курс национальной валюты в направлении его постепенного снижения. Но именно постепенного, что давало возможность игрокам на валютных рынках заранее просчитывать свои операции и хеджировать риски. С другой стороны, в реальном измерении инфляция (фактическое обесценение песо) опережала официальное снижение его обменного курса, что «работало» на номинальное удорожание национальной валюты. В результате для той части общества, которая была прямо или косвенно связана с финансовыми операциями, настали исключительно благоприятные времена «сладких» (легких) денег, период «plata dulce», как говорили в Аргентине. «Тяжелый» или сильный песо использовался для скупки иностранной валюты, последующих инвестиций за рубежом, приобретения там недвижимости. Обеспеченные аргентинские граждане начали в серьезных масштабах вывозить капиталы за границу. Для них, похоже, вернулись времена «золотого века».
В другом положении оказались миллионы работавших по найму, и в первую очередь промышленные рабочие. Их материальная ситуация стала ухудшаться, поскольку другим ключевым моментом политики «Процесса» был курс на снижение доли наемных работников в национальном доходе. С этой целью военный режим распустил ВКТ, запретил проводить забастовки и другие акции протеста, внес антирабочие изменения в трудовое законодательство и периодически замораживал заработную плату. Физическое устранение особенно несговорчивых профсоюзных лидеров дополняло картину политики в отношении трудящихся. Однако наибольший ущерб материальным интересам граждан, работавших по найму, нанесла проводимая неолибералами, состоявшими на службе военной диктатуры, фактическая деиндустриализация страны, т. е. разрушение местного промышленного потенциала (в первую очередь в результате усилившейся иностранной конкуренции), что неумолимо вело к сохранению реальной заработной платы на относительно низком уровне (см. рис. 2.1).
Рис. 2.1. Реальная заработная плата (в песо в постояннных ценах 2004 г.)
Источник. Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 461.
По мнению профессора Университета Буэнос-Айреса Алехандро Ваноли, процесс деиндустриализации [18] был «обратной стороной государственного терроризма», поскольку в результате разорения тысяч предприятий (в первую очередь малых и средних) миллионы аргентинцев оказались практически выключены из нормальной социальноэкономической жизни. Вместо того чтобы, внеся необходимые коррективы в модель импортозамегцения, продолжить курс на индустриализацию страны, писал А. Ваноли, военный режим приступил к радикальным структурным изменениям с опорой на транснациональный капитал98. Также отметим, что на фоне (и за счет) терявшего позиции малого и среднего предпринимательства происходил интенсивный процесс концентрации капитала, возникали и усиливались крупные промышленные группы, «капитаны индустрии». Именно они, наряду с иностранными корпорациями, извлекли максимальную выгоду из экономической политики неолибералов. В выигрыше остались и ведущие производители, и экспортеры аграрной продукции, которые, как и в начале XX в., вышли на авансцену хозяйственной жизни. Начиная с этого периода, происходит складывание современного агропромышленного комплекса , который образуют сельскохозяйственные предприятия и компании, занятые переработкой аграрного сырья и производством и экспортом готовой продукции (промышленных товаров аграрного происхождения). Жестко фиксировалось место Аргентины в мировом разделении труда на длительную перспективу. Центры капитализма вполне устраивало такое положение дел.
Подтверждение этому – тот факт, что экономические шаги команды X. Мартинеса де Ос не остались незамеченными в мировых политических и финансовых кругах. В специальном документе, направленном в Государственный департамент, посол США в Аргентине Роберт Хилл отмечал, что новая политика Буэнос-Айреса в хозяйственной области соответствует американским интересам, и предлагал оказать Розовому дому помощь со стороны Экспортно-импортного банка с целью реструктуризации аргентинского внешнего долга. Одновременно МВФ, который незадолго до этого отказал в поддержке правительству И. Перон, весьма оперативно предоставил военным лидерам крупный кредит (126 млн дол.) для стабилизации финансового положения режима. Примеру МВФ последовала группа банков первой линии во главе с «Чейз Манхеттен Бэнк», мобилизовавшая кредитные ресурсы общим объемом 650 млн дол.99 На тот момент это были самые значительные финансовые средства, когда-либо полученные Аргентиной от частных банков на международном рынке капиталов.
Впрочем, это было только начало. В августе 1976 г. МВФ, охарактеризовавший экономическую программу X. Мартинеса де Ос как «серьезную» и «пользующуюся поддержкой, гарантирующей ее выполнение», выделил аргентинским неолибералам заем stand by размером 260 млн дол. [19] и подписал с ними письмо о намерениях с положительной оценкой проводившихся реформ. Через месяц уже Межамериканский банк развития (МАБР) выделил Буэнос-Айресу 750 млн дол., что было лишь частью беспрецедентного по тем временам кредита в 2,5 млрд дол., предназначенного для расширения хозяйственной инфраструктуры Аргентины: строительства газопроводов и шоссейных дорог, гидроэлектростанции Сальто-Гранде, портовых сооружений, современных зерновых элеваторов и т. д. В октябре того же года «Чейз Манхеттен Бэнк» организовал еще один коммерческий кредит Буэнос-Айресу объемом 500 млн дол. К этому можно добавить немалые средства, добытые X. Мартинесом де Ос в Европе (358 млн дол.) и Канаде (66 млн дол.)100. В первые семь месяцев пребывания у власти военный режим получил доступ к финансовым ресурсам на сумму почти 4 млрд дол., что означало «добро» на проведение неолиберальной экономической политики.
