— Если она переспала с личем, лучше бросьте ее в реку. Что, если его потомство внутри нее? Это навлечет проклятие на всех нас, запомните мои слова. Все сгниет и умрет. Тебе лучше бросить ее туда, откуда она не сможет выбраться.
Я покачала головой, внезапно испугавшись.
Его потомство? Они имели в виду… если бы я была беременна?
Этого не могло быть. У меня уже год не было кровотечений… И все же, если Вирджил исцелил все в моем теле сегодня, то был маленький, ничтожный шанс, что с моей маткой тоже все в порядке.
И если это так, то……
— Ну, а у вас? — спросила женщина, сердито глядя на меня.
— Никогда. — ответил я, делая все возможное, чтобы защитить себя и то маленькое зернышко, которое могло прорасти внутри меня. — Он не знает… Личи так не поступают. Только живые люди могут… ты же знаешь.
Я покраснела, произнося это, но женщина, казалось, осталась довольна, а один из мужчин громко улюлюкнул, потрясая кулаком.
— Черт возьми, они не могут! У них нет сердца, чтобы перекачивать кровь, да? Ну что ж, девчушка. Может быть, ты найдешь в городе подходящего мужа, понимаешь? Такого, который сможет поднять настроение!
Он хрипло рассмеялся, и я вздохнула с облегчением. Я не знала, много ли они знают о личах, но, очевидно, недостаточно. По крайней мере, я не утону.
Час спустя мы прибыли в город, и меня посадили под замок в доме мэра. Меня продержали одну в комнате до захода солнца, когда женщина, которая меня поймала, вернулась с чашкой молока и куском хлеба. Я отказалась от еды, а она пожала плечами и съела все сама.
— Знаете, это единственный город, в котором есть мэр. — сказала она через некоторое время с гордостью в голосе. — В других городах правят монстры. Но у нас мэр — человек. Вам действительно повезло, что вы здесь. У вас будет хорошая жизнь, вот увидите. Нам просто нужно подождать, пока у тебя в голове прояснится. Осталось совсем немного.
Я сдержала усмешку, поняв, наконец, почему этот город процветал, а его жители были такими непокорными. Это потому, что личи правили не так, как другие монстры.
Я даже не знала, есть ли другие личи, кроме Вирджила. Он держался особняком, почти не выходя из дома за покупками. А когда его не было дома, они относились к нему с почтением и явно боялись.
Но когда он был в отъезде… Они стали дерзкими.
Если бы у меня еще оставалась эта энергия, если бы я разобралась со всеми своими проблемами и стала такой сильной, какой хотела быть, самкой, а не бабочкой, я бы привела этот город в порядок. Я еще не знала почему, но меня так раздражало, что они плохо думали о Вирджиле, хотя он не сделал им ничего плохого.
Я вспомнила оборотней, которые правили нашим городом. Днем люди, ночью звери. Это они были виноваты в том, что все были такими бедными, а бизнес мадам Сундары процветал. Я не могла представить, чтобы Вирджил пришел в ее заведение и участвовал в том, что там происходило после представления.
Он бы задавал вопросы, пытался все исправить.
Или, по крайней мере, ушел.
Но эти монстры? Они так и не ушли.
Неблагодарные горожане понятия не имели, как им повезло, что у них есть Вирджил. Я должна была освободиться, поправиться и… что-то сделать. Я не была уверена, что именно, но энергия, бурлившая во мне, жаждала быть направленной на действие.
— Мне кажется, я уже чувствую себя лучше. — сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть искренней. — Это действительно красивый город.
Женщина удовлетворенно кивнула и нерешительно посмотрела на меня, постукивая пальцем по подбородку.
— Мы подождем еще немного. Просто, чтобы убедиться.
— Спасибо. — сказала я, вспомнив, что она сказала в тележке.
Что я буду благодарна, как только у меня прояснится в голове.
— Большое вам спасибо! Вы были так добры ко мне, так рисковали… Спасибо, что привезли меня сюда.
Мне нужно было только, чтобы она развязала мне руки и выпустила меня. Только это. И как только она это сделает, я побегу обратно к Вирджилу.
Женщина удовлетворенно кивнула и жестом велела мне повернуться, чтобы она могла освободить мои руки…
Когда она перерезала веревки, оказалось, что мне все-таки не придется бежать к Вирджилу.
Он пришел за мной.
Снаружи дома мэра раздался громкий, наводящий ужас голос, от которого задрожали стекла в окнах.
— Верните мне мою жену!
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Вирджил
Моя тень знала ее, и поэтому я пошел по ее следу, печаль, гнев и боль от предательства вспыхивали в моей груди и подстегивали меня.
Мысль о том, что Мэй поклялась мне в верности, а затем покинула меня, была подобна удару молота, сокрушающему мои кости, глубокая боль отдавалась во всем моем существе.
Я доверял ей. На самом деле, я любил ее.
Она была для меня причиной всего.
А теперь ее не стало. Но я бы ее вернул. Мэй была моей женой, и наш брак был заключен. Согласно правилам храма, она была обязана всегда оставаться рядом со мной, если только я не буду плохо обращаться с ней или причинять ей боль, но я этого не делал.
Я бы никогда не причинил ей боль.
Она была моей по всем законам и правам, и я бы притащил ее обратно, как бы она ни кричала и ни сопротивлялась. Я остановился перед домом мэра, красивым зданием, которое имитировало некоторые архитектурные детали моего дома, и выпустил свою тень наружу.
Люди, собравшиеся на рыночной площади, испуганно зашумели, и мгновение спустя из-за дома выскочили городские ополченцы с зажженными факелами и неумело сделанными ружьями.
Я не обратил на них внимания.
— Верните мне мою жену!
Я позволил своей тени растекаться все шире и шире, поглощая свет ближайших уличных фонарей, пока половина площади не погрузилась во тьму. Ряды ополченцев зашевелились, и вперед выступил молодой, крепко сбитый мужчина с городским флагом в руках.
Голубое, с подсолнухом, оно было красивым, и я иногда подозревал, что это символ их любви к жизни и ненависти ко мне.
— Ты нам здесь не нужен, лич! — закричал он, и, хотя его голос был сильным, флаг в его руке слегка задрожал. — Убирайся с наших земель и никогда не возвращайся!
Моя тень бросилась на мужчину, и прежде чем ополченцы поняли, что происходит, я схватил его, поднял над булыжной мостовой и сжал так сильно, что он едва мог дышать.
С криками ужаса мужчины побросали оружие, один из них выстрелил с громким стуком, и бросились врассыпную, жалкие и беспомощные перед силой, которую они не понимали. Все во мне закружилось в неистовом безумии.
Мэй все еще была в том здании, и по какой-то причине она не хотела выходить. Моя тень потянулась к двери, готовясь разнести ее в щепки, когда мужчина в моих объятиях зашевелился, застонал, и внезапно все это безумие и злость превратились в страстное желание.
Вот он, в моих руках, наполненный жизнью. Я созрел для того, чтобы воспользоваться им. Прошло так много времени с тех пор, как я пробовал человеческую жизненную силу, и то, что Мэй была прямо у меня под носом, и я отказывал себе в течение этих долгих недель, было мучительно.
Но ведь не было причин сдерживаться по отношению к нему, не так ли? Эти люди бросили мне вызов. Они скрывали от меня мою любовь, помогли ей предать меня.
Они боялись меня и строили козни за моей спиной, хотя я никогда даже не прикасался к ним. Почему я должен сдерживаться?
— Ты отнял у меня жену. — тихо сказал я, медленно поднимая мужчину все выше и выше, в то время как ополченцы наблюдали за этим с широко раскрытыми глазами и дрожали на расстоянии. — Ты забрал мое самое дорогое сокровище, спрятал то, что принадлежит мне, и ты думаешь, я не накажу тебя?
Я сжал сильнее, лишая мужчину дыхания. Раздался приятный хруст, сломалось ребро, и он открыл рот, чтобы закричать, но воздуха не хватало, и звука не было слышно. Я надавил сильнее, готовый вонзить свою тень прямо в его неистовствующее сердце…
— Вирджил! Вирджил, остановись! Я здесь! Я здесь! Вирджил, пожалуйста, отвези меня домой!
