Впереди был еще один этап — Босфор[361], конторы грязной Галаты, ослепительный «Пера-Палас».
* * *
Чем больше итальянский пароход, тем меньше можно верить в аккуратность его отходов и приходов.
В последний момент комиссар нашего «Triesti№» вспомнил, что он чего-то не успел купить и опрометью кинулся на берег. Какое-то особенное нервозное нетерпение овладело всеми нами. На пароходе уже веяло Европой. В кокетливом баре негры в расшитых ливреях говорили на отчаянной смеси четырех языков, в салоне валялась кем-то завезенная программа скачек в Longchamp, на столах блистали давно не виданные скатерти; матросы не толкали, не грозили, не вышвыривали с палубы сундуков, контролер взял билет и сказал «gratia, sig№re»[362]. Но тем чувствительней была задержка. Скорей, скорей…
Наконец комиссар вернулся. Вслед за ним из катера вылез и поднялся по трапу высокий изящный человек с орлиным носом и чуть-чуть подведенными губами. Он был в штатском сером костюме, но ясно чувствовалась в нем привычка к шпорам и мундиру. Он говорил по-итальянски с тем рулированием, по которому так нетрудно узнать русского.
В кают-компании к ним присоединился француз-экспортер, уезжавший в Бриндизи. Они оживленно заговорили о каких-то товарах. Соотечественник несколько раз просил быть осторожными, особенно при выгрузке. Француз и комиссар титуловали своего собеседника «сиятельством» и просили не волноваться.
«C'est clair comme bonjoir, c'est clair comme bonjour![363]», — несколько раз повторял француз.
После второго гудка соотечественник попрощался и уехал на берег, откуда он долго махал платком… Крутой поворот — и, взяв курс в открытое море, мы проходим мимо бульвара. Доносится музыка сенегальского оркестра. За шумом машины трудно разобрать, что именно играют. Пальмы становятся меньше и меньше, люди превращаются в цветные пятна.
На спордэке собралась толпа во главе с Ароном Семенычем. Прощание с Батумом его не слишком взволновало. Он подходит ко мне и с обычной, кривой, презрительной улыбочкой говорит: «Ну, как вам понравился этот советский граф?»
«Какой граф?…»
Выясняется, что новый торговый агент советов в Батуме граф Бенкендорф и был тот господин, которого привозил комиссар парохода.
…В Бриндизи я встретил француза-экспортера, сияющего, веселого, насвистывающего «Маделон[364]». По-видимому, опасения Бенкендорфа оказались неосновательны.
C'est clair comme bonjoir!..
Последние слова
Дописываю и смотрю на календарь: 12 мая, т. е. там, в России, было бы 30 апреля.
Пять революционных весен; пять раз 30 апреля.
1917 год: падает первое Временное Правительство, рождается первая гнилая коалиция.
1918 год: хлеборобы провозглашают гетмана, народная армия на Волге, освобождение Дона, берты громят Париж.
1919 год: очистительная Манычская гроза, Деникин выходит на «широкую московскую дорогу»; Колчак под Казанью, словоблудие Версаля[365]. Мы прокляли французов за Одессу, мы молимся на англичан за танки.
1920 год: Пилсудский в Киеве, Деникин в Лондоне; служат панихиды по Колчаке, Романовском; Врангель уговаривает голодных и вшивых, спасает сытых и глухонемых. Апогей лимитрофных республик.
1921 год: ничего, кроме стонов с Лемноса, горького похмелья Парижа, Берлина, Лондона…
Россия, Европа, мир?
Le silence eternel de ces espaces infinies m'effraye[366]…
Пятая весна. В пятый раз из заброшенных, ненужных могил подымается буйная трава. Помню свою поездку осенью 1918 в Австрию. От Казатина до самого Тарнополя тянулась на сотни верст братская могила{27}: горизонт был в крестах, окопах; поле, взрытое фугасами, и отовсюду непобедимая новая жизнь.
Вертится колесо и дальше, дальше…
Каледин застрелился 29 января 1918: в самом начале не поверил, не захотел гоняться за дьявольской каруселью. Жена его, бывшая французская актриса — целый год ходила на могилу своего Alexis'a, одинокая, седая, гордая, ни с кем слова не скажет, а за ней по бокам два старенькие подслеповатые пуделя. Потом и она поспешила в невозвратное, похоронили ее рядом с атаманом. Пришли вторые большевики, осквернили обе могилы.
«Мы будем судить вас живых и мертвых!» — грозил как-то Стеклов, в дни массовых расстрелов…
Россия — ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек — вот ужас реалиста из реалистов, циничнейшего Победоносцева![367]
Он еще не видел этого «лихого». Русский лихой — сыпняк. Косит, беспощадный, острый, слепой: Евгений Трубецкой[368] и Мамантов, Пуришкевич[369] и партизан Семилетов[370]. — Итак, что ж это — конец ли уже? Или только робкая прелюдия? «Вошь ли съест коммунистическую Россию или коммунистическая Россия победит вошь?» (Ленин)…
Сто миллионов голодных, замерзших, отупевших спят со сжатыми кулаками и благоговейно грезят: в Бога не верим, черта не боимся, диктаторы не спасли, союзники не приходят, о немцах не слышно!..
Спаси нас, великая, единственная русская вошь!..
Комментарии
Комментарии из-за их значительного объема, сопоставимого с объемом основного текста, даются в сокращении. Поскольку в настоящем издании сочинения А. Ветлугина рассматриваются прежде всего как произведения художественные, главным образом сокращен собственно исторический комментарий. Для того чтобы был виден контекст, в котором воспринимались книги А. Ветлугина, выборочно сохранены параллели из произведений других авторов в том числе и из мемуарных источников. См. также такие издания, как «Архив Русской Революции», «Архив Гражданской Войны», «Белое Дело», «Белый Архив», мемуары и очерки А. И. Деникина, А. С. Лукомского, М. С. Маргулиеса и др., а также исследования современных историков А. Г. Кавтарадзе, А. Б. Кадишева, В. В. Кривенького и др.
При подготовке текстов в максимальной степени сохранены авторская орфография и пунктуация, а также особенности написания имен и географических названий; наиболее существенные различия с принятыми в настоящее время написаниями указываются в комментариях. Также сохраняется авторское использование заглавных и строчных букв в названиях политических объединений, армейских формирований, учреждений, компаний и т. д.
В комментариях при отсылках к газетным и журнальным публикациям указываются все варианты подписи А. Ветлугина (в том числе и собственными именем и фамилией); если подпись не указана, публикация была подписана «А. Ветлугин».
Характеристики персоналий, за исключением особо оговоренных, приводятся в связи с первым их упоминанием, в дальнейшем отсылки на первое упоминание не даются, перекрестные отсылки также не даются и внутренние параллели не указываются.
Первые сведения о подготовке книги относятся к середине апреля 1921 г., когда в газете «Общее Дело», где сотрудничал А. Ветлугин, была опубликована рекламно-информационная заметка под названием «Новая книга»: «В этом месяце издательство „Север“ выпускает в свет новую книгу А. Ветлугина, посвященную русским авантюристам в гражданской войне. Здесь украинские атаманы, царские генералы, кавказские главковерхи. Дзержинскому посвящена глава „Золотое сердце“ (№ 271.- 12 апреля. — С. 4). Однако в указанные сроки книга издана не была, она вышла в Париже в промежутке между 2 и 6 июня 1921 г. На это указывают рекламные объявления Книжной лавки „Зеленой палочки“, публиковавшиеся в газете „Общее Дело“ и регулярно обновлявшиеся: в объявлении, напечатанном 3 июня (№ 322), в списке имеющихся в продаже изданий книга А. Ветлугина еще не названа, она вместе с книгой Дон-Аминадо „Дым без отечества“ указана в разделе „Новые книги“ в следующем объявлении, появившемся 7 июня (№ 326. — С. 4). 9 июня 1921 г. в „Общем Деле“ опубликована информационная заметка, озаглавленная „Авантюристы гражданской войны“. „Эта новая книга А. Ветлугина только что поступила в продажу во всех русских книжных магазинах за границей (издана книгоиздательством „Север“ в Париже), — сообщает газета. — Книга состоит из шести глав: 1) „Продавцы шпаг“ (Генералы на советской службе), 2) „Распорядители крови“ (Сев. Кавказ в 1918-19 гг.), 3) „Анархисты“, 4) „Золотое сердце“ (Дзержинский), 5) „Украинская ночь“ (Атаманы и пр.), 6) „Последняя отрада“ (Закавказские республики)“ (№ 328. — С. 4). С этого же номера начинает публиковаться рекламное объявление: „Новые книги книгоиздательства „Север“: Дон-Аминадо. Дым без отечества; А. Ветлугин. Авантюристы гражданской войны. С требованиями обращаться в книжную лавку „Зеленой Палочки“, в книжный магазин Поволоцкого и в книжный магазин Родштейна“. На обложке книги значится: А. Ветлугин. Авантюристы гражданской войны. Париж. 1921. Титул полностью повторяет обложку. И на обложке, и на титуле стоит издательская марка: Русское книгоиздательство в Париже „Север“. На обороте титула охранные формулы авторских прав и указание типографии: Imprimerie „ZEMGOR“, 216, Bd Raspail, Paris».
