Дома освещали маленькие рождественские лампочки, превращавшие тени кустов и покрытых инеем деревьев в драгоценные камни на снегу. Насколько веселее, подумала она, темными зимними вечерами видеть в окне не бесконечную тоскливую черноту, а эти удивительные снежные скульптуры.
Совершенно окоченевшая и разбитая, она не сразу сообразила, что ответить, когда Флинт предложил ей чего-нибудь выпить.
— Я не кусаюсь. — В темноте блеснула его белоснежная улыбка.
Она понимала, что, наверное, стоило с ним пойти и, возможно, больше узнать о его дружбе с Лизой, но она так устала, так мечтала оказаться внутри своих четырех теплых стен, в уюте собственных, хотя и немногочисленных вещей, что готова была разрыдаться.
— Как-нибудь в другой раз, — сказала она, стуча зубами от холода. — Спасибо, что подвезли.
Она с трудом вытащила онемевшие ноги из снегохода.
— Что собираетесь делать?
— Постараюсь узнать что-нибудь о Лизином муже.
— Здесь почти одиннадцать тысяч летчиков и у всех имеется официальное разрешение летать. А это, между прочим, каждый пятнадцатый житель Аляски, — предостерег Флинт. — Желаю удачи.
Это известие вызвало у Эбби некоторое уныние.
— Примите-ка сейчас горячую ванну, — посоветовал Флинт. — А я тем временем встречусь с сержантом Пегати. Скажу ему, что Лиза жива.
Она посмотрела на него с возмущением и протестом.
— Не забывайте, спасатели прочесывают горы. Откуда только люди сюда не собрались на поиски Лизы! Все они сейчас испытывают страшные неудобства — и во имя чего? Кроме того, — на губах мелькнула улыбка, — ее давно там нет. Полиция никогда ее не найдет, если Лиза этого не захочет, — в этом с ней невозможно тягаться.
— Правда?
— Чистая правда. Вы не могли бы отдать мне записку? Она мне понадобится.
Эбби вытащила листок и, не снимая варежек, расправила его в руках. Сердце сжалось, когда она снова взглянула на сердечко, обрамленное крестиками-поцелуями.
— Простите меня, Эбби.
Она нехотя передала Флинту драгоценный кусочек бумаги.
— Спасибо.
Он завел мотор, но она остановила его:
— Вы случайно не знаете Мэг? Лиза с ней работала?
На какую-то долю секунды в его глазах мелькнуло нечто похожее то ли на ужас, то ли на испуг — она не успела понять.
— Мэг? — переспросил он сдавленным голосом. — Почему вас это интересует? Кто-то спрашивал?
— В полиции спрашивали.
Несколько секунд он смотрел на нее в упор, но как будто не видел. Казалось, он пытается взять себя в руки.
— Эбби, — наконец мягко произнес он, — я хочу дать вам один совет. Вы, пожалуйста, к нему прислушайтесь. Постарайтесь как можно реже произносить это слово.
— А что? Кто она? Что она дел…
— Пообещайте, что вы больше никогда не произнесете его вслух. — На его лице появилось свирепое выражение. — Ни-ког-да!
— Но я…
— Эбби, вы мне симпатичны. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Мотор взревел, проглотив ее слова, и прежде чем она могла как-то остановить Флинта, снегоход унесся прочь, окатив ее волной выхлопных газов.
Эбби лежала в горячей ванне во флигеле, где были еще рукомойник и туалет. Флигель был построен во дворе в нескольких метрах от задней двери дома. Моук растянулся на коврике перед ванной и не отрывал от нее глаз. Ему не очень понравилось сидеть в одиночестве, поэтому он старался присматривать за ней на случай, если она вновь попытается оставить его дома.
Прикрыв глаза, она наслаждалась приятно обжигающим жаром. Иногда местные условия жизни казались ей просто замечательными.
Позади флигеля был скрыт огромный резервуар, который снабжал водой весь дом. Воду сюда регулярно привозили в огромных цистернах. А еще здесь был унитаз с бачком. Она по достоинству оценила сейчас все эти удобства, оказавшиеся как нельзя кстати.
Она была благодарна и за то, что ей вернули дорожную сумку. Вернувшись от Мэлоуна, она обнаружила ее небрежно брошенной на кровати. Никакой записки с извинениями за то, что все перевернуто вверх дном, ни от Демарко, ни от Виктора. Но она невероятно обрадовалась, что вещи снова оказались при ней, причем, кажется, ничего не пропало.
Постепенно вода остывала, она вытащила пробку и выскочила из ванны, сделала педикюр, намазалась увлажняющим кремом, обернулась в полотенце и по тающему снегу в сопровождении Моука, который следовал за ней неотступно, ринулась в дом. Ступни горели, тело покрылось гусиной кожей. Она с визгом влетела в дом. Господи, как же люди это делают в разгар зимы!
Она накормила Моука, растопила печь, начала расчесывать собаку и тут поняла, что просто тянет время. Правда, от того, что она это поняла, события не ускорились, и ей понадобился еще час, чтобы отважиться позвонить матери.
Сначала она все-таки отрепетировала, что сказать. Завернувшись в любимый уютный и непомерно вытянувшийся свитер из козьей шерсти, надев пару теплых носков и теплые брюки от тренировочного костюма, она забралась с ногами на диван, поставила рядом бутылку вина и положила пачку сигарет — таким образом Эбби подготовилась к разговору, который мог затянуться далеко за полночь.
Едва она поздоровалась, как Джулия, не давая ей сказать ни слова, выпалила:
— Дорогая, ты только, пожалуйста, не волнуйся, но ко мне сегодня приходил человек, который спрашивал о коллеге Лизы, Мэг.
Эбби тут же не на шутку встревожилась:
— Что за человек? Он тебе угрожал? С тобой ничего не случилось?
— Эбби, успокойся, пожалуйста.
Она говорила сейчас таким же тоном, как Лиза, и Эбби это почему-то рассердило:
— Я абсолютно спокойна.
— Вот и хорошо, — оживилась Джулия. — Я не собиралась тебе это рассказывать, чтобы не беспокоить по пустякам, но Ральф настоял. Он говорит, что, поскольку ты сейчас занимаешься поисками Лизы, нужно рассказывать тебе все, что ее касается, даже если это кажется незначительным…
— И?
— Этот человек сказал, что он Лизин друг, но я о нем никогда не слыхала, а мне кажется, я знаю имена всех ее друзей. А еще тех, кто ей нравится и кого она недолюбливает, — Джулия фыркнула, — я даже знаю, как зовут женщину, которая приходит убирать у Томаса, и как зовут его кота. Но имени Мэтью Эванс что-то не припомню. Ни разу о нем не слышала.
— Как он выглядит?
— Довольно крупный мужчина лет сорока пяти — сорока шести. Каштановые волосы, карие глаза. На затылке волосы редкие. Ничего особенного во внешности, если тебя интересует именно это. Правда, на нем были очень дорогие модные очки, но почему-то с темными стеклами. Мне это показалось довольно странным, потому что день был пасмурный.
— Он британец?
— Нет, американец. Ральфу показалось, что он с Западного побережья, но он не берется утверждать наверняка.
— Не с Аляски?
Эбби услыхала, что мать задает вопрос в сторону, и поняла, что Ральф сейчас с ней рядом. Она почувствовала невероятное облегчение оттого, что мать под надежной защитой.
— Он не знает, — снова услыхала она голос в трубке. — Он никого с Аляски не знает и сравнить не может. В общем, этот Мэтью очень-очень интересовался, где Мэг. Еще он спрашивал, о чем мы с Лизой говорили, когда она в последний раз звонила и не присылала ли мне чего-нибудь. Между прочим, он о ней очень много знает, причем такие подробности, о которых известно только близким. Например, как звали ее плюшевого медвежонка. Ну когда в нашем доме последний раз произносили имя Пушистика — тысячу лет назад! Меня это очень смутило.
— Может быть, у нее с ним был роман, но она тебе ничего не рассказывала?
Джулия фыркнула:
— Лизу никогда не интересовали мужчины, которые сиднем сидят дома или торчат у телевизора. Похоже, этого Эванса хватает только на то, чтобы выйти в магазин. Да, он еще и беспрерывно курит. В доме никак не выветрится этот ужасный запах.
Эбби украдкой глянула на окурок в пепельнице. Мать и не знает, что старшая дочь… Господи, она чувствовала, что ей лет четырнадцать и ее чуть не застукали на месте преступления.
— А как он себя вел?
— Очень приятный, обходительный, но что-то в нем не так…
Для Джулии, у которой интуиция развита не больше, чем у репы, признать такое — все равно что подавать сигналы бедствия.
— Господи, — выдохнула Эбби, — прежде чем мы продолжим обсуждать эту тему, я должна тебе сообщить, что Лиза жива. Правда жива. Она не погибла во время бурана. Насколько мне известно, она чувствует себя нормально, хотя у нее есть обморожения, но в целом нормально.
— Жива! — эхом повторила Джулия. — Моя девочка жива!
Эбби выкурила четверть пачки и выпила два бокала вина, пока рассказывала матери о Мэлоуне и отвечала на ее вопросы.
— Мама, Лиза не вышла замуж?
— Эбби, помилуй, неужели ты думаешь, я бы тебе не сказала? Конечно нет. — Но тут в голосе послышалось некоторое сомнение. — Если она, конечно, не сделала глупость, о которой потом сожалела. Например, влюбилась в какого-нибудь парня из Лас-Вегаса и тут же выскочила за него замуж.
