— Младший офицер магконтроля Некрасов, — сухо сообщил он, для порядка щёлкнув корочкой. — По какому поводу беспокойство?
Напрямую не обращаться, имя не сообщать, в глаза не смотреть. Вроде всё соблюдено. Серебро ещё разок сердито обожгло кожу и успокоилось — видимо, русалка оставила надежды очаровать сурового контролёра. Вид у неё был, на удивление, не испуганный — скорее, несчастный.
— Уходи, — повторила она. — Ты мне не нужен.
— Девушка изволит ответить на вопрос? — прохладно поинтересовался Макс. — Жители жалуются на подозрительный шум.
Так и тянуло нахально обозвать русалку гражданочкой, но это было бы вопиющим нарушением всех мыслимых протоколов. Нет у нежити ни гражданства, ни прав, и хорошо. Не хватало ещё, чтобы какие-нибудь упыри принялись бороться за признание их отдельным малым этносом.
— Какое тебе дело? — тоскливо протянула русалка. Длинные бледные пальцы скользнули сквозь мокрые пряди. — Мне чужих жизней не надо… Я вас не трогаю, и вы меня оставьте…
— Надо бы прекратить выть по вечерам, — копируя Мишкины интонации, потребовал Макс. Потом, подумав, смилостивился: — Либо можно встать на учёт в Управе и переехать туда, где никто никому мешать не будет.
— Нет! — испуганно пискнула русалка. Она отступила на полшага, коснулась пяткой воды и, вскрикнув, отбежала от речки подальше. Оказавшись таким образом ближе к Максу. — Оставьте меня здесь! Я не буду… Не стану…
— Общеизвестно, — Некрасов, напрягшись, выудил из памяти подходящую формулировку, — что нежити позволяется не покидать места обитания в непосредственной близости к человеку только при условии мирного сосуществования. В противном случае мы имеем право ликвидировать нарушителей.
Красавица отчаянно зыркнула куда-то в сторону; Макс, как учил Мишка, слегка шевельнул пальцами, готовый в случае чего накрыть шуструю девицу сетью. Впрочем, она очень уж не хотела уходить от своего наблюдательного поста, чтобы всерьёз пытаться удрать.
— Я не буду больше плакать, — заунывным голосом пообещала русалка. — Хочешь, поклянусь тебе? Не прогоняй только… Он сказал быть здесь…
— Кто сказал? — быстро переспросил Макс.
Русалка сделала страшные глаза и прижала ладони к бескровным губам. Интересные дела… Что тут у нас за самозваный надзор, который распоряжается нежитью по своему усмотрению?
— Не скажу… Не могу, — прошептала мёртвая девица, отчаянно мотая головой. — Обещала… Не заставляй…
В тоненьком голоске послышались истерические нотки. Макс мысленно помянул всех русалочьих родственников с их скудными мозгами и перепадами настроения. Что ж, выгонять куда-то эту красотку теперь не просто незачем — это контрпродуктивно. Надо выяснять, что это за загадочный «он», а значит, заставить русалку сдать паршивца, не нарушая клятв. Пошарив в рюкзаке, Макс вытащил оттуда учётную бирку. Интернет здесь, разумеется, не ловил. Макс наскоро соорудил заметку, в которой записал выбитый на серебре номер. Как только цивилизация вновь окажется поблизости, надо будет всем сообщить, чтобы последили за сигналами…
— Метку я всё же оставлю, — непререкаемым тоном заявил Некрасов, бросая цепочку в траву. Русалка покладисто наклонилась и подобрала бирку. — Если вдруг здесь опять услышат вой…
— Я буду молчать, — обречённо повторила нежить, безропотно надевая на шею цепь. Хоть бы саван какой у неё был, а то никакой конспирации… — Мне ничего не надо, только… Только его не трогайте. Мы никому зла не делаем…
— А что делаете? — брякнул Макс, позабыв про словесные экивоки. Бровь снова обожгло, и посильнее, чем в прошлый раз. Пришлось прикрикнуть: — Ну-ка без фокусов!
Русалка тоненько всхлипнула и замотала головой. Она, похоже, и сама не рада своей вредоносной природе. Любопытный случай, ничего не скажешь…
— Мы только говорим, — прошелестела нежить, нервно теребя бирку. Нет уж, красавица, теперь не снимешь, пока надзор не разрешит! — Только говорим. И ещё… Зачем тебе? — она вдруг оборвала сама себя, сердито сжала кулаки. — Что вам за дело до чужой… До чужого…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Макс едва удержался, чтобы не присвистнуть. Ксюхе понравится, она любит странные сказки. Ладно ещё русалка, соскучившаяся по ласке и отыскавшая себе кавалера на одну ночь, этого добра навалом, но чтоб так? А вообще умеет ли нежить всерьёз любить или ненавидеть? Вряд ли научники когда-нибудь этим интересовались, а ведь любопытно…
— Нужно ли напомнить седьмую статью Магического свода? — официальным тоном осведомился Макс. — Во избежание дальнейших инцидентов.
— Нет. Я знаю… Помню… — русалка ещё раз тронула бирку и испустила горестный вздох. — Ты оставишь нас? Не придёшь больше?
— Зависит от обстоятельств, — отрезал Макс. Несчастной влюблённой ещё повезло: явился бы вместо него Костик — молча депортировал бы куда-нибудь на Шатурские болота, и дело с концом. — Если нарушений больше не будет, то, наверное, не приду.
— Я не забуду, — серьёзно пообещала русалка. Макс не понял, была ли это благодарность или угроза. — И ему скажу… Скажу, что ты меня не тронул. Он тоже тебя не тронет.
Вот это милости, чёрт подери! Это кто тут будет решать, трогать ли офицера магконтроля? Интереснейший, однако, вырисовывается субъект, достойный если не былины, то особой папочки в отдельском шкафу. Макс задумчиво проводил взглядом русалку, удалившуюся грустить ниже по течению. Ну ладно, допустим, какой-нибудь сбрендивший минус мог втюриться в неживую красотку, но перед минусом оная красотка вряд ли благоговела бы, будь он хоть трижды богат и влиятелен. Если взглянуть с этой стороны, то русалки — идеальные любовницы: кошельком не интересуются, серьёзных отношений не требуют. Но они же, блин, мёртвые! Неужели не противно?..
— Не столько противно, сколько опасно, — мрачно поправил Мишка, когда Макс поделился сомнениями с коллегами. — Они же все поголовно жизненную силу тянут. Ну, то есть я могу понять русалку — нашла себе постоянную кормушку и радуется, но человек? Тем более если из наших…
— А русалки чем-нибудь полезные? — наугад спросил Макс. — Ну, в смысле, можно же домовых приспособить чистить хату, а лесовиков — следить за туристами…
— Ну и что, по-твоему, должны делать русалки? — фыркнула Ксюша. — Они ж только и умеют, что мужикам головы морочить.
— Мало ли, — буркнул Макс. Достойного применения истеричной нежити он сходу не придумал. — А есть вообще магия, позволяющая управлять нежитью? Не через клятвы, а прямо подчинять полностью?
— Нет, — откликнулся Ярик, подняв голову от разложенных на столе бумаг. — Только договоры или шантаж.
— Погоди, а всякие там кудесники-волхвы-чародеи? Они могут? — Мишка наморщил лоб. — Мне кажется, я на что-то такое натыкался…
— Сказки это всё, — Ксюша всласть потянулась и решила, что ей самое время прогуляться к чайнику. Макс, подумав, тоже полез за припасённым в тумбочке чаем.
— А вдруг не сказки?
— Максюша, — Тимофеева глянула на него укоризненно, как учительница на двоечника, — теория магии, базовый уровень. Чем маги отличаются от… ведьм, например?
Она красноречиво оглянулась на притихшую в своём уголке Иру. Мишка нахмурился, но ничего не сказал.
— Ну, — Макс убедился, что Оксанка всерьёз ждёт от него ответа, и послушно припомнил терминологию: — Ведьмы и колдуны силы черпают во всяких там переживаниях, и им обязательно нужен носитель для заклятий. А мы — всё за свой счёт. Поэтому можем больше и живём меньше, — жизнерадостно завершил он.
Ксюша благосклонно кивнула.
— Я примерно это и хотела услышать. Ведьмы, колдуны, шаманы, даже паразиты — все откуда-то извне силу тянут. С потерями, разумеется. Поэтому самый слабый маг сильнее самой сильной ведьмы, — она многозначительно хмыкнула. — Чуешь, куда клоню?
— К шовинизму?
— К тому, что ещё более мощного источника, чем собственная жизненная сила, не придумаешь! — Тимофеева досадливо поморщилась. — Следовательно, всякие побасенки про какие-то особо могучие сорта магии — сказки. Я так думаю, всякими кудесниками звали просто очень крутых магов, а потом перестали, потому что появились категории.
