Аньку Ира покидала в печали. Во-первых, от того, что подруга оказалась не такой всеведущей и твёрдой в убеждениях, как казалось раньше, а во-вторых — из-за необходимости тащиться на первый этаж и вести протокол чёрт знает чего. Одна радость: на столе дожидался заказанный вчера ноутбук. Просить опять у Оксаны было бы выше Ириных сил, одалживаться у Зарецкого — тем более. Без двадцати три пришлось брать технику в охапку и спускаться, надеясь не слишком безнадёжно заплутать на незнакомых этажах.
Если сто сороковая, предназначенная для добропорядочных граждан, располагалась в ухоженном светлом коридорчике, то сто двенадцатая нашлась в мрачноватом узком проходе, освещённом резким холодным светом люминесцентных ламп. Ира миновала ряд металлических дверей, даже на вид тяжёлых и неприступных; около нужной застыл суровый молодчик в форме, а напротив у глухой стены ошивался знакомый уже безопасник. У них что, специальный человек выделен вести дела с контролем? Если так, то это, пожалуй, не лишено смысла.
— Добрый день, — сказала Ира, ни к кому не обращаясь. Поискала глазами, куда бы присесть, не нашла и встала у стенки меж дверей, прижимая к груди ноутбук.
Суровый страж только молча на неё покосился, а вот безопасник вежливо улыбнулся и наклонил голову в знак приветствия.
— Добрый день. Вы будете вести записи? — поинтересовался он, прогулочным шагом сокращая расстояние.
Ира инстинктивно отодвинулась на шажок, мысленно выругала себя за бестолковость и вежливо кивнула.
— Вы ведь недавно присоединились к команде контроля, — безошибочно припомнил собеседник. Ире стало не по себе. — Как работается?
— Хорошо, — покривила душой Ира.
На этом бы и закончить обмен любезностями, но настырный безопасник не отставал.
— Как приняли коллеги?
— Они… очень отзывчивые, — нашлась Ира, подумав про Макса и Мишу. Никто ведь не заставляет уточнять, что определение относится не ко всем.
— Любопытно, — безопасник выразительно поднял брови. Не поверил. Сам, небось, намучился с обитателями двенадцатого этажа. — Вам уже приходилось протоколировать встречи? Иногда это бывает… непросто.
— Приходилось, и вышло неплохо, — ответил за Иру невесть откуда выскочивший Зарецкий. По сравнению с одетым в безупречно отглаженную форму безопасником он выглядел несерьёзно в джинсах и лёгкой рубашке, однако ничуть этого не смущался. — Добрый день, Евгений Валерьевич. Лично курируете рутинные дела?
— Только когда считаю необходимым, — безопасник пожал Ярославу руку и мельком глянул на часы. Дорогие, с крохотным швейцарским флагом на циферблате. — Пока у нас есть минутка… Я вынужден выразить опасения относительно того, как вы обращаетесь с вверенными вам секретными документами. Видите ли, вчера утром сработала сигнальная бирка.
— Правда? — Ярослав скептически изогнул бровь. — Печать в целости и сохранности, я проверял минут пять назад.
— Значит, злоумышленник потерпел неудачу, — напористо предположил Евгений Валерьевич. — Я настаиваю на том, чтобы вы выяснили его личность и приняли меры…
— Это н-не злоумышленник, — выдохнула Ира и тут же пожалела, что открыла рот. Оба уставились на неё с вежливым интересом, не предвещающим ничего хорошего. — Я… я случайно задела, когда оставляла записку. Мне там ничего не надо, правда, это не…
Она пристыжённо умолкла, сообразив, какую выволочку получит сейчас от одного и через часик от другого. Однако никуда не денешься, злосчастную бирку она действительно задела, а быть источником неприятностей не хочется. Даже для Зарецкого.
— Вот как, — вкрадчиво произнёс безопасник. — Интересно. Что ж, весьма отважно с вашей стороны выгораживать коллегу, но хранить засекреченные документы так, что любой может случайно на них наткнуться, недопустимо.
— Я учту, — Ярослав ядовито улыбнулся и тоже бросил взгляд на часы. — Если других замечаний у вас нет, предлагаю заняться делом.
— Не возражаю, — согласился Евгений Валерьевич и кивнул охраннику: — Дайте сигнал.
Тот что-то буркнул в рацию. Зарецкий прикосновением отпер неприветливо мерцающий замок; дверь, оказавшаяся сантиметров десять в толщину, неохотно раскрылась, выпустив из комнаты стерильно-больничный запах дезинфицирующего средства. Ира переступила порог последней, втайне радуясь, что пришла сюда всего лишь записывать разговор. Внутри не было ничего зловещего; выкрашенные бежевым стены, прямоугольный стол, относительно удобные стулья — обычная переговорная, если забыть о ничем не прикрытых камерах под потолком и о том, сколько стальных ригелей торчит из дверного полотна. Пыточные казематы жуткие не из-за мрачных антуражей, а из-за людей, во власти которых казнить и миловать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ира без задней мысли уселась рядом с Зарецким, лицом ко входу. Евгений Валерьевич предпочёл устроиться в торце стола; хорошо было бы последовать его примеру, однако пересаживаться туда-сюда глупо, а сгонять Иру волевым решением никто не стал. Ярослав раскрыл собственный ноутбук, поймал один из торчащих из-под стола кабелей, дождался подключения к внутренней сети и развернул сразу несколько документов: на удивление куцее досье, скан паспорта, знакомого вида диаграмма. Маленькая, съёжившаяся, словно в пересечение осей капнули водой. Совсем чуть-чуть.
— Вы уделяете слишком много внимания нелегалам, — заметил Зарецкий. — Здесь случай совсем тривиальный.
— Всегда лучше перестраховаться, — возразил безопасник. — Никогда не знаешь, что интересного услышишь на допросе.
Контролёр оставил эту реплику без внимания. Ира украдкой скосила глаза, разглядывая чужой экран. Набранное мелким шрифтом досье не прочесть, а на фотографии — малоприятный широколицый тип с пустым взглядом. Впрочем, кто и когда хорошо выглядел на фото в паспорте?
Оригинал, однако, оказался не симпатичнее. Длинный сутуловатый молодчик неопределённых лет нарочито высоко переступил порог и замер, деловито обшаривая комнату водянистыми глазками. Конвойный неласково подпихнул его в спину, сопроводив тычок приказом садиться.
— Не серчай, служивый. Всё успеется, — бесцветным глуховатым голосом сказал задержанный.
Он неторопливо шагнул внутрь комнаты, опустился на стул напротив невозмутимого Зарецкого и водрузил на стол схваченные наручниками запястья. Вид у нелегала был одновременно жалкий и мерзкий; примерно такое же чувство Ира испытывала при виде бездомных пьянчуг, хотя этот тип выглядел вполне опрятно и ничем, кроме пота, не пах. Конвойный с капитальным щелчком закрыл за собой дверь и замер у стены. Два людоеда на госслужбе холодно переглянулись; Ира опустила пальцы на клавиатуру. В экран смотреть спокойнее, чем на словесные пытки.
— Пятнадцать ноль три по Москве, — констатировал Зарецкий. Ира принялась записывать. — Рассматриваем дело о сознательном сокрытии и несанкционированном применении дара, Магический свод, статья третья, пункты второй и пятый. При допросе присутствует руководитель группы предотвращения магических противоправных деяний Евгений Валерьевич Викентьев. Допрос ведёт старший офицер отдела магического контроля Ярослав Владимирович Зарецкий…
— Правда, что ли? — перебил вдруг задержанный. Он усмехался краем рта и недобро щурился из-под белёсых бровей.
Впрочем, чтобы сбить с толку Зарецкого, требовалось что-нибудь посерьёзней. Он словно и не заметил ни наглой ухмылки, ни вкрадчивого тона; а может, и правда не заметил, с него станется.
— Прошу прощения?
— Правда, говорю, аж целый старший офицер со мной возиться станет? — развил мысль нелегал.
— У вас есть вопросы, касающиеся дела? — сухо спросил Зарецкий. На навострившего уши Викентьева он даже не оглянулся.
— Нету, — спустя пару мгновений, будто нехотя, проронил задержанный.
— Хорошо. Согласно закону, вы несёте ответственность за достоверность предоставляемых вами сведений. Если я сочту ваши действия некорректными, к вам будут применены соразмерные санкции. Всё ли понятно?
— Чего ж тут непонятного, — хмыкнул нелегал.
Впору позавидовать его выдержке. Помнится, Ира, явившись по вполне законному поводу, лишний раз вздохнуть боялась под испытующим взглядом контролёра, а этому хоть бы хны — сидит себе, лыбится… Скорей бы это всё закончилось. В отделе есть Оксана, но там хотя бы не воняет хлоркой и есть шанс увидеть сквозь жалюзи дневной свет.
