мне как им на глаза показаться с выпирающей ширинкой?
Требовалось отвернуться, а еще лучше — уйти в дом, в идеале — уединиться. Вместе с Нелли. Которая неторопливо оглянулась по сторонам. Заметила меня и, опустив взгляд (готов поклясться, в нем мелькнуло озорство), вернула подол на место, а затем посмотрела в мое лицо так пронзительно, что в штанах немедленно стало еще более некомфортно.
Я отвернулся и, морщась, поторопился сесть за стол. Вовремя. На веранду зашли отец с кофейником, Алевтина с пирогом в руках и ее парень с коробкой шоколада.
— Гошка, ты что такой мрачный? — хохотнула сестра. Отец недоуменно поднял брови, тоже оценив выражение моего лица.
Я еще крепче стиснул челюсти и глянул на родственников волком.
— Все в норме, — буркнул. — Сегодня адски тяжелый день был, так что после кофе отправлюсь домой.
— Ну и Неллечку подбросишь, — заявила мама, шагнув на веранду с ярким букетом. Видимо, цветы только что срезала в теплице.
От предложения я вспотел и похолодел одновременно. Подвезти Нелли? И да, и нет, черт возьми! Где вообще гарантия, что мы доберемся до города? Я заглушу мотор сразу же, как мы покинем коттеджный поселок, и разберусь с женой. Досконально узнаю все: почему такой вид, макияж и прическа, что за полный игнор и что все-таки скрывается под подолом…
— А Нелли же хотела остаться здесь на ночь, — удивилась вошедшая на веранду Карина. Данил, следовавший за ней, нес пузатую вазу, в которую немедленно поместили букет.
— Да? — Евгения Александровна делала вид, что поглощена художественным раскладыванием салфеток. — Ну если захочет, то останется. Но Егор вполне может довезти. Правильно, Гош?
Появившаяся Элеонора застыла на пороге, недоуменно глядя в затылок суетившейся матери.
— Кхм, Евгения Александровна, — бывшая жена убрала за ухо растрепавшуюся прядь волос. Конечно, мне следовало перестать есть ее глазами, но они предательски оглядывали фигуру женщины, задерживались на бедрах. Как можно знать, что это платье скрывает такую восхитительную конструкцию из пояса для чулок и крошечных (уверен) трусиков, и не смотреть на Элеонору Вишневецкую? Правильно, никак.
— Я уже заказала такси, так что благополучно доберусь, никого не стесняя.
— Нелли! Что ты такое говоришь! Ну кого ты стесняешь, а? Гош, а ты что молчишь?
Сглотнув, я перевел осовелый взгляд на Евгению Александровну, а потом невольно посмотрел в лицо Нелли. Наши взгляды встретились.
Молния, разумеется, не сверкнула, но показалось, что нас вместе с ней выбросило из окружающего мира. Дежа вю. Словно первая встреча второй раз, здесь и сейчас. В больших ярких глазах жены я видел вызов и решительность. О! Боевой настрой у нас, значит. Довольно ухмыльнулся, без слов обещая поддержать игру, ощущая, как снова начал возбуждаться.
— Думаю, Элеонора вполне самостоятельна и сама решит, — ответил, довольно прищурившись, не сводя с Нелли взгляда. Та отвернулась, напряженная. Да, Вишенка, ты сама решишь, как лучше мне уступить, и мы оба останемся довольны, клянусь.
— А я думаю, что вам следует поговорить, — Евгения Александровна оставила наконец роль радушной и аккуратной хозяйки, приступив к тому, что, видимо, давно замышляла. — У всех пар бывает взаимонепонимание, но они справляются. И я вижу, что развод точку не поставил. Не отрицайте!
Мы с Нелли одновременно впились в мать грозными взглядами, предостерегая от продолжения. Воцарилось молчание, которое, как выстрел, нарушило деликатное покашливание отца.
— Жень, ты перегибаешь. Уж во второй раз они сами способны сойтись. Оставь их, — попросил он с улыбкой.
Евгения Александровна, смешавшись, села за стол, помассировала виски, поставив локти на столешницу, а потом обвела всех присутствовавших суровым взглядом.
— Ну и чего стоите? Кофе стынет, а пирог сам себя не съест.
Алька, хихикнув, послушалась, заняла место подле матери, утянув за собой Андрея. Уселись и брат с женой, а Нелли осталась стоять на пороге.
— Евгения Александровна, — окликнула мать Вишневецкая. — Мне пора. Спасибо огромное за ужин, и за приглашение. Очень рада была познакомиться с вами, Андрей.
Сбегает? Так скоро? Все же свидание с каким-то уродом? Ха! Будто я это допущу.
Я неотрывно наблюдал за бывшей, ее растерянной улыбкой и явной просьбой в глазах отпустить ее с этого семейного мероприятия. Думал: какую фору ей дать — полчаса, час? Нет, слишком долго, я не настолько терпелив. Десять минут, не больше. Кошмар наяву — упустить ее из виду.
— Неллечка, но еще так рано, — возразила мать.
— Просто у меня завтра пленэр, выезд в семь утра.
Прикусила губу. Врет? Нет, волнуется. И меня волнует, очень ощутимо причем.
— О! И куда едешь?
— В Деметьевку. Нас несколько человек…
Природа — это чудесно, но проснешься ли ты к семи, Нелли? У меня, например, есть некоторые сомнения…
— И Сева будет?
— Да, он тоже. Собственно, он меня и позвал.
Что за Сева? Кто он такой, мать его так? Новый знакомый? Приятель с далеко идущими планами? Нет уж, никакого пленэра с ним, только через мой труп.
Я скрипел зубами и прожигал Вишневецкую взглядом, но она и не собиралась смотреть на меня, быстро попрощалась и ушла, сославшись на то, что машина ждет. Встал из-за стола почти сразу, как только силуэт жены мелькнул на дорожке к калитке, и был немедленно остановлен.
— А ты куда собрался? — вздернув брови, вопросила строго мать.
— Домой. Отдыхать.
Каким образом буду отдыхать и в каком именно доме — вообще отдельная история, никого из сидящих за столом она не касается. Это дело мое, Элеоноры и той тайны, что она скрывает под платьем.
— Сиди. Мы давно не говорили. Вот хочу тебя теперь услышать, раз ты весь вечер молчал. Как у тебя дела?
Ох, Евгения Александровна, и какой черт тебя дернул именно сейчас исполнить свой материнский долг? Или это очередная подлянка от вселенной?
— Нормально дела. Сегодня с восьми утра работы столько привалило, что еще и завтра разгребать придется, — соврал, бурча, точно старик.
А зачем мне скрывать недовольство? Главный объект внимания, раздражения, возбуждения, фривольно вырядившийся и ведущий себя соответственно, покинул дом, возможно, отправившись на свидание с этим Севой (как же хочется зарядить кулаком в его наверняка смазливую рожу). Не то чтобы мне стало скучно, но энергию деть определенно некуда, поэтому никаких задержек.
— Исчерпывающе, — рассмеялся братец, когда все поняли, что продолжения саги о перипетиях моего бытия не будет.
— Слушайте, я реально устал, так что…
— Без кофе и пирога не отпущу, — уперлась мать.
Пришлось остаться. К моему везению, разговор за столом к моей персоне не вернулся, я продолжал молчать, краем уха слушал, как Данил и отец расспрашивают Андрея, периодически натыкался на изучающий взгляд Евгении
