– Я не представляю, вот как, – сказала она. – А ты, значит, представляешь. Скажи, а ты помнишь... ну, например... одну такую тихую ночку. Тиха украинская ночь…
Морган отчетливо вздрогнул.
– Ты смотрел на небо и удивлялся, что эти звезды вроде не очень яркие – по всему небу, как молоко – но ни дым, ни прожекторы их не погасили. И вот ты смотрел на них и… прощался. Потому что не представлял, что вас ждет… там, куда ты сейчас скомандуешь идти. И что, ты так же сомневался, идти ли тебе?
Морган явно понял, о чем речь. Он ответил медленно:
– Нет, в ту ночь нам сомневаться не приходилось. Но там у нас не было в личном составе... фриландцев.
– А были бы – так всем было бы лучше! Может, тебе и в отставку потом не пришлось бы идти!
Прищурившись, она смотрела на Моргана в упор. А он смотрел на нее. Лицо у него было, как маска. Какое-то время они играли в гляделки, а потом она добавила:
– Вы, значит, уверены, что стоит фриландцу попасть на улицу в В., как этого фриландца немедленно переедет поливальная машина. Или подойдет ребенок и отберет конфетку!
Рыжий смотрел на нее с восторгом. Я спросил:
– А скажи... ты, может, уже бывала раньше в Лабиринте?
– Нет, не бывала. Но я, конечно, его видела. Все квалифицированные целители должны изучать Лабиринт.
– М-да, – сказал я. – Хорошо, что пришло в голову спросить…
Морган уже выдохнул и смотрел на Машу задумчиво. Маша сказала:
– Такое ощущение, будто вы думаете, что мы всегда только и делаем, что наблюдаем за Лабиринтом, как за гигантским зоопарком. Или это со мной что-то не так? И в моей компании невозможно путешествовать? Ну, не хотите – не надо, я и в одиночку туда схожу!
– Ну уж! – вскрикнул Рыжий в азарте. Глаза у него сверкали. – Еще чего не хватало – в одиночку!
– В одиночку – не надо, – обреченно согласился я.
Да и в самом деле. Еще не так давно для фриландца, которому требовался проводник, я был последним вариантом. А теперь целитель и городской меня уговаривают, а я еще нос ворочу!
3.
Маша и Голдхейр все-таки выпили с нами чаю (оба, по правде говоря, чуть притронулись к своим чашкам). Голдхейр рассказывал о том, как Малый Народ отыскивает полезные ископаемые – руду, поделочные камни и самоцветы. Он, оказывается, довольно много об этом знал. Рыжий благодушно пропускал его речи мимо ушей: драгоценные камни Фриланда в Лабиринте превращались в обычное стекло. С фриландскими вещами, принесенными в Лабиринт, такое случалось сплошь и рядом. Но бывало и так, что добытая во Фриланде вещь обращалась в Лабиринте в нечто очень полезное. Поэтому Рыжий и искал с такой одержимостью своих жар-птиц, поэтому и мучал нас своими «небольшими экспедициями». Поэтому мы и соглашались в них ходить.
Случаются всякие превращения и с вещами, которые ты пытаешься, наоборот, вынести из Лабиринта во Фриланд. Но это были чудеса иного рода. Например, мы точно знали, что здесь немедленно ломается любой сделанный в Лабиринте механизм, если он сложнее молнии на штанах. Кофеварка, автомобиль «Бугатти», детский самокат или строительный кран – как только ты пересекаешь Границу, всё это сразу приобретает такой вид, как будто последние сто лет ржавело под дождем. Некоторые устройства просто исчезают – так, например, всегда почему-то происходит с мобильниками. При возвращении в Лабиринт ты снова находишь телефон снова у себя в кармане, но его марка при этом может оказаться чуть-чуть другой. Я, например, давно привык к тому, что мне бесполезно покупать дорогие телефоны: при пересечении Границы Фриланд почему-то всё равно всегда оставляет меня с одной и той же ветхой «Нокией».
Интересно то, что если сломанный лабиринтский механизм – скажем, велосипед – здесь разобрать и потом собрать заново, то он прекрасно будет ездить. Другой вопрос, зачем он тут кому-то нужен?
А если лабиринтцу попадают в руки изобретения фриландских мастеров, то он, как правило, не в состоянии разобраться, как же они работают. У Моргана, одержимого всякими машинами и механизмами, это вызывает иногда просто неистовство.
– Значит, договорились, – сказала наконец Маша. – Голдхейр, я правильно понимаю, что у нас всё готово для выхода? Если проводник действительно согласен меня сопровождать.
– Да мы уже не возражаем, – сказал Рыжий весело, и Морган фыркнул.
– А ты что – проводник? Не возражает он! Тебя самого-то еще никто с нами в Лабиринт не приглашал!
– А тебя, значит, приглашали, – ядовито заметил Рыжий, и они враждебно уставились друг на друга.
– Мы еще не совсем готовы, – ответил Маше Голдхейр, – но нам все-таки надо поторапливаться. Завтра-послезавтра вы должны будете перейти Границу.
– Маловато времени, – весело сказал Рыжий, вскочил на ноги и гибким движением потянулся. – А солнышко-то печёт, а? Я бы сходил искупался, да надо дальше грести! И так полдня уже здесь тусуем! Ничего, мы уже должны быть недалеко. До завтра как раз успеем обернуться. Ну, до послезавтра максимум.
– Погоди, Баламут, – сказал Голдхейр. – Я бы на твоем месте не лазил в воду. Кстати, вы же собирались подниматься в верховья?
– Что значит – собирались?! – воскликнул Рыжий, дёрнувшись.
– Ну, это значит, что вам лучше туда
