От этих слов на щеках женщины вспыхнул румянец, а глаза засияли.
— Да, я знаю! Это будет волшебно!
— Ты уже решила, куда хочешь поехать?
— Куда угодно, лишь бы подальше от города, и… чтобы не было реки.
— Я тебя понимаю, дорогая.
Он выпустил ее руку и, пока прикуривал сигарету, думал, где им можно было бы остановиться. Теперь им не нужно скрываться и бояться, что их увидят вместе. Скоро их «секрет» станет всем известен, об этом узнают друзья и родственники, сегодня утром он рассказал обо всем матери, так что терять им нечего. Но не стоит уезжать далеко от Лондона — ему надо каждый день успевать на работу. Сейчас он никак не мог взять отпуск — дела в издательстве этого не позволяли. Но все равно он был счастлив. Ему невероятно льстило то, что эта красивая женщина, которая сейчас сидит рядом, ради него готова отказаться от всего — семьи, детей, роскошной жизни. И он не чувствовал за собой никакой вины. Этот сварливый осел Нортон заслужил, чтобы она его бросила, а что касается дочерей — что ж, она вернет их потом, когда они подрастут.
Люсия думала о том же. Последние четыре часа тянулись для нее как четыре недели. В девять утра она уехала на машине из дома с одним чемоданом, попросив Элизабет собрать остальные вещи и переслать ей по почте. Она ни с кем не попрощалась, кроме гувернантки, да и с той обменялась лишь парой слов. Потом Элизабет расскажет детям, что маму срочно вызвали к бабушке, потому что та заболела. А потом кто-нибудь — Гай или Элизабет — сообщат им, что на самом деле мама больше не вернется.
Каждый раз, когда Люсия вспоминала Гая, ее переполняли горечь и отвращение. Она вздрагивала всем телом при воспоминании о том, как он пытался навязать ей свою любовь тогда, в спальне, как пытался восстановить былую власть, заманить в клетку, шантажировал детьми… Она никогда, ни за что не простит ему этого! Она была огорчена, но у нее тоже не было к нему жалости… жалость она испытывала только к Барбаре и Джейн… ну, может быть, немного жалела себя, потому что ей было трудно расставаться с девочками. Трудно, даже несмотря на то, что она любила Чарльза всем сердцем. Но, как она сказала перед отъездом Элизабет, есть два вида любви — любовь к мужчине и любовь к ребенку. Они равны друг другу по силе и глубине, обе одинаково важны для женщины, и лишить ее одной из них — означает попрать ее самые исконные права.
Люсия жестоко страдала все время, пока ехала из Марлоу в Лондон. Кроме того, ей еще предстояло рассказать обо всем матери.
Как она и ожидала, миссис Кромер восприняла новость спокойно. С годами ей стало ясно, что она совершила ошибку, отдав дочь за Гая Нортона. Зять почти не обращал на нее внимания. Старушки наводили на него тоску, и он частенько обижал тещу или выказывал неуважение.
В последние десять лет недолгие периоды улучшения здоровья сменялись у Вайолетт Кромер неделями недомогания, и болезнь постепенно подтачивала ее силы. Она почти безвыходно сидела дома вместе со своей компаньонкой, мисс Аткинс, которая самоотверженно ухаживала за ней.
Люсия была очень признательна мисс Аткинс за ее преданность и терпение. А тем утром она даже не знала, как выразить благодарность своей доброй мамочке, которая выслушала ее рассказ с полным пониманием.
Миссис Кромер слегка всплакнула при упоминании о разводе и громком судебном процессе, но укрепила дочь в ее решении бросить мужа. Она считала зятя грубияном и невежей и сказала, что Люсия и так слишком долго с ним мучилась. Впрочем, несмотря на это, пожилая дама засомневалась, прилично ли Люсии жить с другим мужчиной. Дочь попыталась уверить ее, что Чарльз — полная противоположность Гаю и с ним у нее будет подлинный брак, единство душ.
В общем и целом для Люсии утро выдалось не очень веселым и довольно утомительным, потому что от матери ей пришлось еще ехать в нотариальную контору, чтобы проконсультироваться по некоторым юридическим вопросам.
По старой памяти она отправилась к адвокатам, которые вели когда-то дела ее отца. Они до сих пор исправно выплачивали Люсии ежегодные проценты с капитала, который она унаследовала, а также вычитали с него налоги и оформляли все документы.
Мистер Дагдейл, владелец конторы, был уже пожилым человеком и редко появлялся на работе, поэтому Люсию принял его сын, Джон. Этот высокий белокурый юноша, казалось, готов был пялиться не отрываясь на красивую молодую женщину, которая тем временем принялась рассказывать, что ушла от мужа и хочет узнать, как предъявить ему уведомление о разводе. Увидев на его мальчишеском лице щенячий восторг, Люсия чуть не рассмеялась, забыв на мгновение обо всех своих бедах.
Опомнившись, Джон, немного заикаясь, пробормотал несколько сочувственных слов, потом зарделся до корней волос и поспешил поздравить с принятым решением, окончательно смутился и, приняв очень деловой вид, выложил ей все, что она хотела узнать.
Люсия сообщила ему имя адвоката Гая. Джон заверил ее, что свяжется с ним немедленно. В доказательство близости Люсия и Чарльз должны предоставить счет за номер в отеле, а он, Дагдейл, позаботится о том, чтобы противная сторона его получила без задержек.
Когда Люсия спросила, как долго может затянуться дело, молодой адвокат ответил, что разбирательство в суде займет от девяти месяцев до года. Сейчас все суды закрыты на каникулы. К слушанию накопилось огромное количество дел о разводе, и еще сотни таких дел остались с предыдущей сессии, так что обещать он ничего не может, но в любом случае кто-то — он сам или его отец — свяжется с адвокатами мистера Нортона и попросит их предоставить все материалы как можно скорее.
Вот и все, что ей удалось выяснить. Когда позднее она рассказала об этом Чарльзу, тот вздохнул: «Ну что поделаешь, дорогая… Знаешь, пусть Дагдейлы представляют и мои интересы в суде, и чем скорее все это кончится, тем лучше. Если все пойдет хорошо, к весне мы сможем пожениться».
Люсии показалось, что это будет еще очень не скоро. Долгие месяцы ожидания наверняка окажутся нелегкими. Они с Чарльзом превратятся в изгнанников, потому что до тех пор, пока официально не поженятся, не смогут видеться с друзьями и появляться в свете, а главное, она не сможет видеть детей. Боже, как невыносимо знать, что она не увидит Барбару и Джейн долгие девять месяцев!
За обедом Люсия не переставала думать о том, что сейчас происходит у нее в доме. Она представляла себе, как Элизабет ведет девочек на пикник к реке. День они проведут весело, будут смеяться и купаться, но к вечеру загрустят, потому что мамы не окажется рядом…
Она пыталась вообразить, что будет, когда им скажут, что они ее больше не увидят, по крайней мере в ближайшее время. И если Гай захочет очернить ее в глазах дочерей и заявит, что мать «предала их», Барбара вполне может принять сторону отца, а вот Джейн… маленькая толстушка Джейн станет по ней скучать, будет плакать… Тут у самой Люсии на глаза навернулись слезы, и она постаралась поскорее отогнать эту мысль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
