И серые, вал за валом,
Другие приходят волны,
Качаются медленно волны,
Как спины слонов Ганнибала.
Приходят волны, уходят,
Песчинки дней сосчитают
И пересчитают снова —
И вовсе они не похожи
На серых слонов Ганнибала:
Они — из моря другого,
Того, где чёрные скалы
Толпятся, срезая пену
И брызги вбивая в стену.
А в общем, все рвутся в когда-то,
Где не были и не будут,
А в общем, все ищут сказку,
Конец которой забудут
Между пеной и небом,
На светлом песке отлива…
155.
Gare d'Orsay
Когда туман к воде сползает постепенно,
И облака сидят на креслах площадей,
Я в городе сыром завидую Гогену —
Нездешности его деревьев и людей.
…Сухой чертополох танцует на бумагах,
В редакциях газет — машинок чёрный лом,
А в серых зеркалах, в пустых универмагах
Красавица ольха смеётся над тряпьём.
И небо чёрное над набережной встало
Всё в белых искорках, как старое кино,
И на экран ползёт видение вокзала,
Где паровоз летит в стеклянное окно.
Всё на места свои вернётся непременно.
И утки на воде — как тапочки Дега…
Шуршит буксир МаркИ над розоватой Сеной.
И тихо. И рассвет. И тают берега.
156.
Мы дошли до края света.
И гранитная часовня
(Эта низкая часовня) —
Над уклоном к морю…
Нету
Ничего, кроме часовни
И травы у края света.
Монотонный дождь.
И снова
Капли по плащам шуршат.
В тёмных и средневековых
Мы в плащах до пят.
И гранитный крест за нами.
Дождь косой, да серый камень…
Может там, за облаками,
Там за морем, может, — лето?
Мы дошли до края света…
Pointe du Van, Бретань
157.
Собаке Нюше
В эту осень небо привыкло
Зажигать каждый вечер закат.
В оркестровой скрипки пиликают —
Как дубовые листья кружат,
А со сцены — воронье соло,
Воробьиный хор (далеко!),
И с готовностью невесёлой
Ветры пробуют геликон.
Ну-ка, вслушайся, если уловишь,
Репетирует что-то даль,
Где-то — поезд по шпалам клавиш:
То настраивают рояль.
Мы с тобой пройдём непременно,
По паркетам листвы скользя,
За кулисы, в фойе, на сцену —
Только в зрительный зал нельзя.
Говоришь — пойдём? Но однако
Нам никто ещё не сказал…
И куда нам спешить, собака?
Нас не пустят в зрительный зал.
158.
Gehе Graal zu suchen, ritter
В. фон Эшенбах
На охоту за словом, на охоту охот,
На охоту за словом: ну а вдруг повезёт?
Толпы чёрных предзимних кустов оголя,
По стерне опустелой, по жалобам трав,
Сколько лет — через чьи-то чужие поля,
Чьи-то строки чужие
по пути раскидав!
—- - —- - —
Из холодного мира немых фонарей
(Каждый плащ, как дождливый плач) —
К островам, где словами двигал скалы Орфей,
И вода — как весёлый мяч:
Вот — навстречу! Вот наплывают,
Приближаются острова!
Там такие слова сверкают —
Как не стать игроком в слова?
Заигравшись, не знал я, как близко…
Унесла невесомая пена
От прибоя скал Киммерийских
До ленивых песков Карфагена…
И когда корабли врезаются в мель
На рассвете у жёлтой косы,
И скрипят кили от ласки земли,
И осокой шуршат носы —
Что в метафорах пены мне послышится тут?
Или вправду сирены в этом море живут?
Но на плоской воде даже волн нет —
Молчаливая ночь не стынет,
То ли радугу каплями полнит,
То ли дышит свистом пустыни.
Разве радуга вечной бывает?
Разве сложатся свисты в слова?
Уплывают — опять уплывают —
Разбегаются острова…
159.
Из Роберта Фроста
Я целый день по листьям бродил, от осени я устал,
Сколько узорной пёстрой листвы за день я истоптал!
Может, стараясь вбить в землю страх, топал я слишком гордо,
И так безнаказанно наступал на листья ушедшего года.
Всё прошлое лето были они — где-то там, надо мной,
И мимо меня им пришлось пролететь,
чтобы кончить свой путь земной.
Всё лето невнятный шелест угроз я слышал над головой,
Они полегли — и казалось, что в смерть
хотят меня взять с собой.
С чем-то дрожащим в душе моей говоря, будто лист с листом,
Стучались мне в веки, трогали губы, -
и всё о том же, о том…
Словно я должен с ними уйти — не хочу я и не могу!
Выше колени — ещё хоть год удержаться бы на снегу.
160.
ОСТАНОВКА ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ У ЛЕСА
Из Роберта Фроста
Я понял, чьи это леса кругом:
У их хозяина — в деревне Дом,
И не увидит он, что я гляжу,
Как заметает их снежком…
Лошадке странно: зачем среди тьмы
В пути остановились мы
Между замёрзшим озером и лесом
В самый тёмный вечер зимы.
Она, бубенчиками звеня,
Встряхнулась, словно спросив меня,
Зачем мы тут, и что нам надо,
Где только снег — и ни огня.
Лес чуден, тёмен — глянь в глубину,
Но прежде я все долги верну…
И много миль, пока я усну,
Так много миль, пока я усну…
161.
РЕАЛИСТИЧЕСКОЕ…
Да не набат — колокольчики листьев дубовых,
Вслушайся в их предпоследнее, медное, слово.
Ветер, вертясь над боярскою спесью каштана,
Рвёт позолоту с его распашного кафтана.
Да и не кровь — каплют ягоды между кустами,
Праздные яблони голыми машут хвостами,
Черноголовых синиц хлопотня у кормушки,
Кот полосатый, на крик их наставивший ушки…
Да и не вечер ещё ведь: дождинок блестящие искры,
Вот и сороки под чёрным стволом, суетливы и быстры,
Прыгают в жёлто-зелёном над мокрой травою.
И не экран — а веранды стекло раздвижное.
Buges, Loiret, 1997 г.
162.
На тропинках не лыжных
меж дубов неподвижных
на луну набегают,
рвутся облачные клочь…
То ли свечи ослабли?
То ли жёлтые капли
Вверх стремятся упасть
В предрождественскую ночь?
Чуть нагретая хвоя
Нам твердит без перебоя
Что-то очень ночное,
Недоступное уму.
Я совсем не уверен —
Что ли, кто ли у двери?
И с какою он вестью,
От кого и к кому…?
В Рождество веселее
и в дождливой аллее.
Тучки бегают, бегают,
словно мыши и судьба…
Отвори, отвори же,
Говори, говори же —
может зиму пронижет
солнца медная труба?
163.
БУЛЬВАР СЕН-МИШЕЛЬ В ЖЁЛТЫХ ТОНАХ
Как только закат натолкнётся с разгона
На арки мостов и оближет бульвары,
Подгнившую славу со стен Пантеона
Смывают весёлые жёлтые фары.
По стёклам кафе, в их верандах торчащих,
Играя на меди торшеров старинных
Прекрасной эпохи (почти настоящих),
Крошась и ломаясь в зеркальных витринах,
Они пробегутся, исчезнут и тут же
В глаза на мгновенье сверкнут торопливо,
Связав, словно молнией, белую тучу
С клубящейся пеной пивного разлива.
164.
Дубы уходят. Листья остаются.
Вся осень незаметно исчезает,
Но жёлтый свет надолго остаётся.
В закрытых окнах блики остывают —
Исчезнут окна — блики остаются.
А улица — а улица прозрачна,
Дома уйдут — а свет их остаётся:
Горизонтальность окон на асфальте
Нарезана, как плитки шоколада
Из темноты и памяти фонарной…
Стук каблучков на лестнице осенней
В дожди уходит — тучи остаются.
Уходит платье — запах остаётся…
Все верное, все вечное уходит,
А зыбкость остаётся.
Остаются…
165.
БАНАЛЬНЫЕ СТРОКИ
…А всё придумала вода:
Над реками, чтоб отражаться,
Зарифмовала города, -
И с той поры они всегда
В воде двустишьями двоятся,
Со шпилем шпиль, труба с трубой,
И окна с окнами, и даже
Садов неверные пейзажи
В реке рифмуются с собой…
Я наклоняюсь над водой —
А лучше бы с такой судьбой,
Не зная брода, не соваться:
Не срифмоваться мне с собой,
