– Значит, если перенести Сумио на священную землю…
– Нет, в его состоянии этого может быть недостаточно, – проговорил молодой господин. – Вообще-то я уже попросил госпожу Сихо помочь. Завтра мы отнесем туда Сумио, и Ямагами попытается исцелить его.
– Правда?! Я удивлена. Ведь совсем недавно вы хотели уничтожить друг друга.
Наследник задумчиво посмотрел на нее.
– Я его не простил. Буду честен: я ненавижу Ямагами настолько, что готов его убить.
Масухо-но-сусуки изумленно уставилась на молодого господина, услышав столь нехарактерные для него слова. Она знала, на какие подлости он способен, чтобы спровоцировать кого-то, но настолько человеческие мучения она наблюдала у него впервые. Возможно, так чувствуют себя все ятагарасу, чьих родных или друзей жестоко убили.
– Я больше не хочу никого терять, поддавшись гневу. Я готов умолять даже врага, если он пообещает спасти Сумио.
Слушая тихие слова молодого господина, Масухо-но-сусуки посочувствовала ему. Как и она, он тоже любил своих друзей, однако здравый смысл требовал посылать их в опасные места, чтобы они защищали его.
– Я не виноват. Но погибли они из-за меня, – проронил он, словно читая ее мысли. – Сумио мы спасем. Я не позволю твоим усилиям пропасть зря.
Масухо-но-сусуки кивнула.
– Очень вас прошу.
– Я уже позвал Ямаути-сю. Сегодня мы перенесем его в Сёёгу.
– Я тоже поеду с вами.
– Это будет большим подспорьем.
С помощью Ямаути-сю и местных слуг Сумио вместе с татами погрузили в летающую колесницу. Масухо-но-сусуки наскоро собралась и устроилась рядом с ним. Ей вслед обеспокоенно смотрели Кикуно и другие провожавшие служанки.
А дверь комнаты Хамаю так и не открылась.
После прибытия в Сёёгу Масухо-но-сусуки привычно продолжала ухаживать за Сумио. Она снимала пропитанные потом и кровью бинты, наносила на раны снадобья, накладывала новые повязки. Когда она вышла из комнаты, чтобы поменять воду, ее окликнул молодой господин.
– У тебя так ловко получается!
– Да, за этот год я поухаживала за многими больными.
Ей не пришлось больше ничего говорить: кажется, он и так все понял.
На девушке было простое черное уэ с засученными рукавами. А ведь в тот день, когда Масухо-но-сусуки впервые прибыла во дворец, ей и в страшном сне не могло присниться, что когда-нибудь она будет носить такую одежду. Ее пальцы, когда-то гладкие и мягкие, теперь огрубели и потрескались. Она знала, что каждый раз при взгляде на ее руки Кикуно кривится от боли, хоть ничего и не говорит.
Отец, неоднократно приезжавший в Сиондзи, чтобы заставить дочь вернуться домой, при виде ее чуть не падал в обморок. Однако она сама предпочитала себе, ухоженной с ног до головы красавице, себя растрепанную, с огрубевшими руками, без всяких украшений.
Девушка понимала, что никто от нее этого не требовал. Она не оправдала желания и надежды многих людей, доставила им неприятности, разочаровала их – вот она теперь какая. Но она не могла по-другому. Можно сказать, что единственным достижением нынешней Масухо-но-сусуки было жить, не предавая собственную гордость.
Наблюдая за ее работой, молодой господин о чем-то размышлял.
– Ты как-то сказала, что сделаешь все что сможешь, – внезапно обратился он к даме.
Она удивленно посмотрела на него.
– Ты все еще уверена в этом?
Девушка кивнула, недоумевая, почему он так серьезен.
– Да, разумеется.
– Тогда отправишься завтра вместе с ним на священную землю?
Масухо-но-сусуки растерялась.
– А я смогу чем-то помочь?
– Да. Нужно настроить Ямагами на правильный лад, чтобы он захотел вылечить Сумио.
Молодой господин через посвященную передал Ямагами просьбу исцелить слугу, однако тот согласился неохотно.
– Но это нам не поможет. Нужна сила не чудовища, но божества Ямагами.
– А какие отношения у посвященной с Ямагами?
– Я сам толком не понимаю.
Молодой господин озадаченно посмотрел на вершину горы.
– После возвращения она ведет себя с ним как мать с сыном. И что самое странное, Ямагами, с которым она обращается как с ребенком, действительно словно превратился в малое дитя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надзукихико говорил будто сам с собой.
– Когда я увидел его впервые, он был похож на обезьянку-оборотня. Я как-то слышал, что нечеловеческими сущностями нас делают не наши способности, а наше осознание себя таковыми.
– Что?!
Масухо-но-сусуки не понимала, о чем говорит ее господин, но уловила, что сущность того пугающего чудовища проявляется по-разному.
– Выходит, самое главное – воля Ямагами. Поэтому мы должны так попросить его, чтобы он поверил, что нужен нам. Искренне, от всей души. Думаю, ты лучше меня подходишь для этого. Пойдешь с нами?
Она кивнула, еще не успев дослушать.
– Пойду.
– Судя по его поведению, сейчас тебе не грозит никакая опасность.
– Не стоит меня недооценивать. Я все равно пойду, даже если это будет опасно.
Молодой господин хотел было что-то сказать, но Масухо-но-сусуки продолжила:
– Даже если со мной что-то случится, я сама приняла это решение. Как и Сумио, как другие Ямаути-сю, как и вы, я иду туда, полностью осознавая все возможные последствия.
Молодой господин удивленно взглянул на нее, но потом широко улыбнулся – она давно не видела его таким довольным.
– Как можно недооценивать тебя? Что ж, рассчитываю на твою помощь.
– Надеюсь быть полезной.
И пусть это было не ко времени, они улыбнулись друг другу.
У нее вдруг мелькнула мысль: а ведь они могли бы стать хорошими супругами. Когда-то она всем сердцем стремилась занять место жены наследника и не сомневалась, что все так и случится, но именно теперь ей показалось, что у них все сложилось бы. Какая ирония.
И все же… нет, ничего не будет. Молодой господин не предложил ей стать его наложницей, и она сама тоже об этом не заговаривала. Она не знала, что думает Надзукихико, однако ей казалось, что он придерживается того же мнения.
Возможно, наследник и не осознавал этого, а все-таки он любил Хамаю всем сердцем, и Масухо-но-сусуки испытывала к ней те же чувства. Поэтому ей было ужасно грустно вспоминать так и не открывшуюся дверь.
На следующий день Масухо-но-сусуки направилась к Кин-мон, сопровождая Сумио, которого несли на татами. Их провожал Акэру. Он хотел пойти вместе с ними, но получил приказ оставаться в Ямаути.
– Сестрица, прошу вас, умоляю, будьте осторожны.
– Конечно. Я все понимаю.
Акэру выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок. Он взглянул на Тихаю, который собирался идти вместе с Масухо-но-сусуки на священную землю.
– Тихая, ты ведь тоже понимаешь.
Тот молча поднял в ответ руку.
– Идемте, – приказал молодой господин, и Ямаути-сю подхватили татами.
Масухо-но-сусуки прошла вместе со всеми мимо обломков заграждения, которое так и не починили, и впервые шагнула за окаменевшие ворота Кин-мон. В ту же секунду девушка почувствовала, как изменился воздух. Стало прохладно, однако вместе с тем дышать было трудно и казалось, будто воздух здесь плотнее, чем в Ямаути.
В полукруглом помещении, похожем на огромный зал, их ждала девочка. На вид ей было лет пятнадцать, не больше, а за ее спиной, словно пытаясь спрятаться, стоял ребенок. Тут Масухо-но-сусуки поняла, зачем Надзукихико решил привести ее сюда.
Если она не ошиблась, то ударил молнией по гвардейцам и наложил проклятие этот самый малыш. Она слышала, что Ямагами – морщинистое чудовище, похожее на обезьяну, но, к ее удивлению, он оказался обычным мальчиком, которому нет еще и десяти лет.
Глаза темные, и все же он необычно красив. Пухлые щечки нежно-розового цвета сакуры, шейка тоненькая, хрупкая, еще совсем не мужская. Однако черты лица хоть и казались детскими, но не выглядели женственно. Брови и глаза говорили о силе характера, по плечам рассыпались серебристые волосы, словно сотканные из лунного света.
