class="p1">Наверное, он знает, что делать в таких случаях.
В этот раз я уже не мнусь. Хватаю ключи и бегом несусь вниз.
Макс открывает мне опять, словно только что оторвался от груши. И, кажется, он не рад меня видеть снова.
— Макс! Помоги! Мне нужна помощь?
Он приподнимает брови над колючим взглядом.
— Ко мне сейчас приходил какой-то следователь… — сумбурно начинаю я.
Лютаев молча открывает дверь шире, приглашая меня пройти.
Я до смерти рада, что он не захлопнул ее у меня перед носом, но общий настрой Макса я не понимаю. В том же напряженном молчании следую за ним на его кухню, повинуясь его жесту, усаживаюсь в давешнее кресло. И осознаю, что меня колотит.
— Помолчи пока, — это все, что я от него слышу, пока он заваривает чай.
Когда он протягивает мне кружку, я по запаху узнаю тот же самый успокаивающий сбор, что и в прошлый раз. Выхлебав половину, я понимаю, что больше не могу сидеть и молчать под недовольным взглядом.
И сбивчиво выкладываю всю историю сегодняшнего посещения следователя, а потом и звонка от Комолова-младшего.
— В общем, я даже не знаю, настоящий ли это следак. И существует ли в природе этот самый Сапегин… Я не знаю, что мне делать!
Макс выслушав меня, лезет в телефон, что-то там тыкает, а потом подходит ко мне и показывает экран.
Статья о жестоком уличном нападении на бизнесмена Сапегина Ивана Сергеевича, конкурента Комолова-старшего.
Так. Ясно. Скорее всего, и следователь все-таки настоящий.
Неужели, мразёныш мажорский сошел с ума настолько, что готов мне отомстить таким способом? За сломанный нос при попытке изнасилования мне светит уголовное дело.
Прячу лицо в ладонях.
— Карина, ты пришла выговориться или за помощью? — спрашивает Макс.
Я поднимаю на него глаза, но на его лице нет сочувствия. На нем вообще словно бесстрастная маска.
— Я не знаю, будет ли разбираться с этим Денис, если дело официально не связано с Комоловыми.
— Гордеев не будет, — уверенно говорит Макс.
— Тогда мне нужна помощь, — обреченно произношу я.
— Карина, ты помнишь, что я тебе говорил? — вкрадчиво уточняет Лютаев.
Я не сразу понимаю, о чем он, и смотрю на него вопросительно.
Но через пару минут тишины и напряженного размышления, я вспоминаю его монолог на лестнице про то, что мне придется отработать натурой.
— Макс, зачем тебе это? Если не хочешь помогать, я попрошу Олега…
— Я не говорил, что не хочу. И если ты думаешь, что с Раевским придется расплачиваться по-другому, то ты ошибаешься.
— Я совершенно для этого не подхожу.
— Ну, как-то же ты со своим спонсором справляешься, — язвит Макс. — А девочка ты жаркая, это мы уже проверили…
На глазах непроизвольно выступают слезы.
Я не понимаю, за что он так со мной.
— Ты готов помочь только, если я соглашусь с тобой переспать? Тебе, что, принципиально нужна девственница?
Его явно бесят мои слезы.
— Хватит вешать мне лапшу на уши, — рявкает он. — Нашлась тут целка! Даже если ты до сих пор девственница, то это номинально. Папики у таких, как ты, часто имеют нестандартные пристрастия!
— Но это все неправда!
— Ты опять вляпалась. И пришла ко мне за помощью. Сама. Я предупреждал, что благотворительностью не занимаюсь!
— Значит, я пришла зря! Сама справлюсь, без твоей помощи!
— Ну-ну. Кто ж теперь тебе позволит.
Глава 23. Торг
— Карина, не стоит тешить себя напрасными иллюзиями, — усмехается Лютаев. — Что ты можешь? И Гордеев тебе здесь помогать не станет, у него с Сапегиным совместный проект. Мне интересно, когда ты успела спутаться с Гордеевым, он лет пять как живет в Москве. Сколько тебе было? Лет пятнадцать?
Молчу. Если Денис не рассказывал ему обстоятельства нашего знакомства, то и я не стану.
— Да и папик твой, видимо, не на многое способен, раз ты ему не позвонила и пришла за помощью ко мне.
Папик? Какого папика они все время упоминают?
— Или у него на тебя сегодня было всего пять минут? Заехал проверить, ждешь ли ты его так же преданно, как и раньше?
До меня доходит, что Макс принимает Сергея Михайловича за моего любовника. Бред какой-то!
— Я, в общем-то, могу понять желание солидного адвоката содержать ручную девочку. Не удивляйся: естественно, я пробивал всех жильцов дома, в котором собираюсь жить. Так что я в курсе, кто такой Никитин. А вот ты… Не такая уж ты и ручная, раз хвостом перед Раевским вертишь. Впрочем, твое стремление найти спонсора помоложе тоже объяснимо. Но поверь, Олег — это совсем не то, что ты представляешь в своих розовых мечтах.
— А ты, можно подумать, то самое! — нет вы посмотрите на него!
— А я тебе могу помочь, — он складывает руки на груди. — И помогу, раз ты пришла, но условия ты знаешь.
Непробиваемый идиот!
— Как же так? Я же такая вся падшая женщина, а ты все равно хочешь чего-то от меня, — утирая злые слезы, огрызаюсь я.
— У меня на это свои причины, — Макс остается невозмутим.
Смотрю на него и не могу взять в толк: он же помог мне той ночью. Совершенно безвозмездно. И вчера у подъезда помог. И дурачился с этими горошками. Макс снимал мою паническую атаку, да весьма специфическим способом, но он мне помог.
Значит, есть в нем что-то человеческое.
Не верится, что он может так со мной поступить. Готова поверить, что может отказать в помощи, но, что он за это меня… Нет. Возможно, мне все-таки удастся его убедить, что он ошибается на мой счет. Постепенно. Сейчас он точно не готов меня выслушивать.
— И как ты себе это представляешь? — задаю очень волнующий меня вопрос.
— В красках, — хмыкает Лютаев.
Я вспыхиваю от воспоминаний о вчерашней ночи.
Я ведь не остановила бы его вчера, если бы он захотел продолжить. Почему ему не приходит в голову за мной просто поухаживать, я же не жду сразу кольцо и свадьбу! У нас могло бы все получиться…
Видимо, я его не вдохновляю на романтические отношения и в качестве девушки не интересую. Вспоминаются слова Олега про отношение Макса к содержанкам. Если бы он знал, что это не про меня, он бы вел себя по другому?
Однако, Раевского содержанки не смущают, откуда такая щепетильность у Лютаева?
Он считает меня продажной девицей, в мои слезы он не верит…
— Я верю, что ты меня не обманешь, — сглатывая начинаю я осторожно. — Но где гарантия, что ты мне действительно сможешь помочь? Вдруг я соглашусь на твои
