Они били его прямо в сердце, подобно тому, как вражеская армия наносит таранные удары по ворогам крепости.
Фингал поднял морду к небу и завыл.
— Я тоже не могу этого слышать, — вздохнул Ангус со своего места у штурвала. — Роб, ты не мог бы ее успокоить?
— Думаю, она просто устала, — ответил Роб, абсолютно уверенный в том, что ее слезы вызваны не этим. Но если бы он признал, что Элспет плачет из-за него, ему некуда было бы деваться от чувства вины. — Ночь была долгой и мучительной.
— Ну да, и для тебя тоже, — кивнул Ангус. — Почему бы тебе не составить ей компанию? Может, ее это успокоит?
— А может, заставит зарыдать еще громче? — произнес Роб, прижимая костяшки пальцев к глазам. Он и в самом деле невероятно устал. — Настроение женщины изменчивее погоды.
— Пожалуй.
Ангус порылся в спорране и извлек из него сверток. Он размотал лоскут ткани с остывающими колбасками и протянул одну из них Робу. Тот только отмахнулся. Тюфяк в каюте манил его гораздо сильнее, чем колбаски, но он не хотел находиться рядом с плачущей женщиной.
— Видишь ли, через несколько часов течение изменит направление, и когда мы ляжем на курс, тебе придется сменить меня у штурвала, — сказал Ангус, облизывая стекающий с пальцев жир, прежде чем взять вторую колбаску. — Я думаю, тебе стоит прилечь в каюте.
Роб предпочел бы встретиться с еще одной стаей волков.
— Каюта занята.
— Девушка совсем маленькая. Она занимает не много места.
Из каюты донесся громкий всхлип.
— Уж лучше я прилягу здесь.
Роб устроился на полу, прислонившись к мачте. Разрабатывая план мести Драммонду, он не подумал о том, что ему придется иметь дело с его невестой. До встречи с Элспет Стюарт она была всего лишь пешкой в его игре с врагом. Она была вещью, которую необходимо было похитить, чтобы насолить Драммонду.
Но теперь она превратилась в живого человека. И этот живой человек все глаза выплакал из-за него, а не из-за чудовища, за которое она собиралась выйти замуж. Вне всякого сомнения, Драммонд много раз разобьет ей сердце. Стоит только Элспет оказаться в его власти, и спасения для нее не будет. Но она этого еще не знала и плакала из-за поступков, совершенных Робом.
Поистине, нет в мире справедливости.
— Роб, ты провел на ногах и в седле всю ночь. Если ты не отдохнешь, от тебя не будет никакого толку, — продолжал настаивать Ангус. — Поэтому как капитан этого судна я приказываю тебе присоединиться к находящейся в каюте леди Элспет.
— Уж лучше я сражусь с колпи[3].
Роб знал, что Ангус верит в этих злобных речных духов так же свято, как и в существование водяной лошади.
— Я могу тебе это устроить, — мрачно ответил Ангус. — Как ты смотришь на то, чтобы вплавь добраться до Лохернхеда?
Его друг упорствовал в своем решении, и Роб знал, что спорить с ним бесполезно. Если он не хотел еще раз нырнуть в ледяное озеро, ему следовало присоединиться к Элспет.
Мак-Ларен встал и с видом человека, идущего на казнь, направился на нос баркаса.
Глава одиннадцатая
Присев на корточки, Роб заглянул в каюту. По сравнению с захламленным домом Ангуса тут было очень чисто. На деревянном полу лежали аккуратный тюфяк и пара лохматых волчьих шкур. В заднюю стену был вбит крюк, на котором висела сумка из барсучьей шкуры. Роб догадался, что там хранятся продукты, поскольку рядом висел бурдюк с вином. В углу стоял накрытый крышкой ночной горшок.
Элспет сидела на волчьей шкуре в противоположном углу. Она обхватила колени руками, прижав их к груди и положив на них голову. Ее плечи дрожали, отчего она была похожа на маленького ребенка.
Чувство вины и отвращение к самому себе заставили Роба с шумом выдохнуть.
Элспет подняла к нему лицо с распухшими от слез глазами и губами. На нем было выражение такого безысходного отчаяния, что сердце Роба сжалось от жалости. Затем девушка вытерла лицо рукавом, и отчаяние уступило место холодной ярости.
Роб едва сдерживался, чтобы не поцеловать ее. Женские слезы делали его беззащитным. Такую эмоцию, как гнев, он понимал куда лучше и возвращал без всяких усилий.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела Элспет. Он вполз в каюту и вытянулся на тюфяке.
— А на что это похоже?
— Убирайся! Не смей за мной подсматривать! На сегодня с меня довольно!
— Я не собираюсь за тобой подсматривать. — Роб перекатился на бок и приподнялся на локте. — Судно маленькое, а я устал. Больше отдохнуть здесь негде. — Он улыбнулся ей, зная, что это неизбежно вызовет ее раздражение. — Но это очень мило с твоей стороны — напомнить мне о том, как приятно было наблюдать за тобой во время омовения. Возможно, я еще раз увижу это во сне.
С этими словами Роб откинулся на спину, сложил руки на груди и закрыл глаза.
— Тебе повезло, Мак-Ларен, что у меня нет ножа, — мрачно пробормотала Элспет.
— Премного тебе за это благодарен.
Роб сел, извлек один кинжал из-за пояса, а второй из сапога. Затем метнул оба ножа в возвышение на носу баркаса. Они, дрожа, вонзились в дерево.
— Я не могу допустить, чтобы, пока я буду спать, ты использовала против меня мое же оружие. Ложись. — Он похлопал по тюфяку. — Иди сюда. Тебе тоже нужен отдых.
— Нет.
— Ангус тебя не поймет. — Роб открыл один глаз и посмотрел на девушку. — Он так старался, чтобы тебе было удобно.
— Нет. — Затрудненное дыхание вздымало ее грудь, натягивая ткань чужого лифа.
Эти нежные округлости манили Роба к себе.
— Мне кажется, этот лиф тебе слишком тесен. Позволь, я его расшнурую.
Элспет набросилась на него, царапаясь и пытаясь ударить.
— Как ты смеешь!
Он легко с ней справился, прижав ее руки к бокам и обхватив ее ногами.
— Тихо, девушка, тихо! Держи себя в руках!
Она вырывалась, шипя, как дикая кошка.
— Роб, у тебя все в порядке? — окликнул друга Ангус.
— Да, Ангус, все хорошо. Я просто пытаюсь спасти свои глаза. — Он понизил голос. — Успокойся, девушка, и я тебя отпущу.
Мак-Ларен ослабил хватку, и Элспет перестала брыкаться. Она подняла на него глаза. Гнев покинул ее. И тут случилось самое худшее.
Ее личико сморщилось, и из уголка глаза выкатилась слеза.
О господи! Ни один мужчина не умеет защищаться от женских слез.
— Брось, девушка. Ведь на самом деле я тебя ничем не обидел.
Элспет прижалась лицом к его шее, и ее слезы буквально обожгли его кожу.
— Разве ради тебя я не сражался с волчьей стаей?
Она плакала у него на плече, отчего мокрое пятно на его сорочке расползалось, становясь все больше.
