В штаб Западного особого военного округа директива поступила в ноль часов 45 минут 22 июня. Через 15 минут командующий округом генерал армии Д. Г. Павлов доложил наркому обороны о том, что в течение последних полутора суток в Сувалкский выступ беспрерывно идут немецкие мотомеханизированные колонны. Маршал Тимошенко посоветовал командующему округом не паниковать, на всякий случай утром собрать штаб, а если будут отдельные провокации — позвонить. Сразу же после разговора с наркомом генерал армии Павлов приказал командующим и начальникам штабов армий привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа и даже недостроенные железобетонные укрепления. Командующие 3, 10 и 4-й армиями и ВВС округа доложили Павлову, что войска и авиация готовы к бою. В 2 часа 25 минут и 2 часа 35 минут директива, полученная из Москвы, была направлена в штабы армий. По сигналу «Гроза» вводился в действие «Красный пакет», в котором находился план прикрытия государственной границы. В штаб Киевского особого военного округа директива поступила в 1 час 45 минут, а штабы армий получили ее в 2 часа 35 минут 22 июня. Однако приказы и распоряжения о приведении войск в боевую готовность в большинстве случаев были получены слишком поздно — до начала артиллерийской подготовки противника оставалась немногим более получаса.
Более благополучно обстояло дело на флоте, так как маршал Тимошенко напрямую предупредил наркома ВМФ адмирала Кузнецова о необходимости приведения флота в боевую готовность № 1. Тот сразу же установленным паролем быстро отдал соответствующие распоряжения. В результате флот был приведен в боевую готовность за 3–4 часа до начала войны.
А. М. Василевский в своих мемуарах попытался дать ответ на вопрос: почему Сталин, зная о явных признаках готовности Германии к войне с Советским Союзом, все же не дал согласия на своевременное приведение войск приграничных военных округов в боевую готовность? «Само по себе приведение войск приграничной зоны в боевую готовность является чрезвычайным событием, и его нельзя рассматривать как нечто рядовое в жизни страны и в ее международном положении, — пишет Александр Михайлович. — Некоторые же читатели, не учитывая этого, считают, что, чем раньше были бы приведены Вооруженные Силы в боевую готовность, тем было бы лучше для нас, и дают резкие оценки Сталину за нежелание пойти на такой шаг еще при первых признаках агрессивных устремлений Германии. Сделан упрек и мне за то, что я, как они полагают, опустил критику в его адрес. Не буду подробно останавливаться на крайностях. Скажу лишь, что преждевременная боевая готовность Вооруженных Сил может принести не меньше вреда, чем запоздание с ней. От враждебной политики соседнего государства до войны нередко бывает дистанция огромного размера. Остановлюсь лишь на том случае, когда Сталин явно промедлил с принятием решения на переход армии и страны на полный режим военного времени. Так вот, считаю, что хотя мы и были еще не совсем готовы к войне, о чем я уже писал, но, если реально пришло время встретить ее, нужно было смело перешагнуть порог. И. В. Сталин не решался на это, исходя, конечно, из лучших побуждений. Но в результате несвоевременного приведения в боевую готовность Вооруженные Силы СССР вступили в схватку с агрессором в значительно менее выгодных условиях и были вынуждены с боями отходить в глубь страны. Не будет ошибочным сказать, что, если бы к тем огромным усилиям партии и народа, направленным на всемерное укрепление военного потенциала страны, добавить своевременное отмобилизование и развертывание Вооруженных Сил, перевод их полностью в боевое положение в приграничных округах, военные действия развернулись бы во многом по-другому»[70].
Какие же силы и средства противника были сосредоточены у западных границ Советского Союза?
К исходу дня 21 июня 1941 г. завершали развертывание германские группы армий «Север», «Центр», «Юг», отдельная германская армия «Норвегия», финская и две румынские армии, венгерская корпусная группа. Всего в первом стратегическом эшелоне противника находились 153 дивизии и 19 бригад (из них немецких — 125 дивизий и 2 бригады), свыше 4 тыс. танков и штурмовых орудий, около 4,4 тыс. боевых самолетов, почти 39 тыс. орудий и минометов; общая численность этой группировки вместе с германскими ВВС и ВМС (192 корабля основных классов) составляла почти 4,4 млн. человек. В стратегическом резерве Главного командования Сухопутных войск (ОКХ — нем. Oberkommando des Heeres) Германии имелось 28 дивизий и бригад, около 500 тыс. человек, 8 тыс. орудий и минометов, 350 танков[71].
Группировка войск Красной армии выглядела следующим образом. Всего западные приграничные военные округа насчитывали 170 дивизий, 2 отдельные стрелковые и 12 воздушно-десантных бригад. Эти силы были относительно равномерно распределены вдоль всей границы и рассредоточены на большую глубину. Кроме того, здесь же дислоцировались 7 дивизий, 2 бригады, 11 оперативных полков внутренних войск и 49 пограничных отрядов. На удалении 10–50 км от границы в первом эшелоне армий прикрытия имелось 53 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии, 2 отдельные стрелковые бригады. Второй эшелон, располагавшийся в 50-100 км и более от границы, составляли 13 стрелковых, 3 кавалерийские, 24 танковые и 12 моторизованных дивизий. В 100–400 км от границы находились 62 дивизии резерва военных округов, на рубеже рек Западная Двина и Днепр — 13 дивизий, предназначенных для Юго-Западного фронта и армий резерва Главного командования (РГК). В движении находились 10 дивизий внутренних военных округов.
Большинство механизированных корпусов было придано общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные силы располагались на широком фронте, в 30–40 км от государственной границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50-100 км и более. Такое рассредоточение соединений с началом боевых действий потребовало значительных перегруппировок и не позволяло в короткие сроки собрать основные силы мехкорпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Большинство мотострелковых полков не имело в достаточном количестве средств передвижения.
Всего группировка войск Красной армии на Западном ТВД с учетом 16 дивизий РГК насчитывала 3 млн человек, около 39,4 тыс. орудий и минометов, 11 тыс. танков и более 9,1 тыс. боевых самолетов[72]. Таким образом, противник имел превосходство в 1,3 раза в живой силе, равное соотношение по орудиям и минометам, но уступал советским войскам в 2,1 раза по боевым самолетам ив 2,7 раза по танкам. Однако по качеству боевой техники преимущество было на стороне Германии. Ее войска были полностью укомплектованы и развернуты, оснащены транспортом и находились в состоянии полной боевой готовности. Войска Красной армии, выдвинутые к западной границе, по оценке большинства исследователей не были подготовлены ни к обороне, ни, тем более, к наступлению.
Из книги: Дайнес В. О. Василевский. М.: Вече, 2012.
Часть II. Превентивный удар или вероломное нападение?
М. Солонин. Малой кровью, на чужой территории…
С момента выхода в свет книги В. Суворова «Ледокол» вопросы военного планирования в СССР 1939–1941 годов стали (и по сей день остаются) одной из самых острых тем общественной дискуссии. Непреклонные и непримиримые «суворовцы» и «антирезунисты», кажется, уже не менее тысячи раз схлестнулись в жарком споре о надгусеничных полках танка БТ и производственных индексах Харьковского танкового завода.
Меж тем идет — медленно, неровно, но идет — процесс рассекречивания и введения в научный оборот все новых и новых документов. Формируется основа для серьезной содержательной дискуссии. Некоторые из этих новых документов мы постараемся рассмотреть в данной статье. Но прежде чем перейти к анализу содержания конкретных документов стратегического планирования, нам придется потратить несколько слов на обсуждение, казалось бы, очевидных и бесспорных истин.
План по планам
Армия живет по приказу. Генеральные штабы действительно разрабатывают «всякие разные планы на все случаи жизни», но ни один план не разрабатывается без прямой и точной директивы со стороны военно-политического руководства страны. Печально, что столь заурядные вещи приходится доказывать, но ведь и по сей день находятся (и в изобильном количестве!) «профессора», которые упрямо продолжают называть огромный комплекс документов, разработанных на рубеже 30-40-х годов в НКО и ГШ Красной армии, «запиской Жукова», каковая «записка» есть документ заведомо несерьезный, сочиненный в порядке личной инициативы, в свободное от необременительной службы время.
«Советское военное планирование периода с сентября 39-го по июль 40-го по сей день укрыто покровом государственной тайны и представляет собой наименее изученный фрагмент предвоенной истории».
