Стискиваю подлокотники кресла, когда Ника расстёгивает блузку, ведёт плечами, персиковый шёлк скользит на пол. Никогда не видел ничего более эротичного. Кто-то готовился к этой игре. На девочке черное бельё. Что-то невероятно эротичное из лент на груди, бедрах, животе, идеально облегающее фигуру.
Сглатываю. Вынимаю из выдвижного ящика сигареты, прикуриваю одну, выпуская дым в потолок. Не хочу портить ее игру, нужно как-то сдерживать себя, чтобы не наброситься.
— Бля... — вырывается из меня сквозь зубы. Дышу глубже. У меня шикарная девочка.
Ника распускает волосы, розовые локоны ложатся на голые плечи. В моей голове некстати мелькает мысль о том, что это все может достаться кому-то другому, и хочется убивать. Зверь внутри меня беснуется. Она моя. Прикрываю глаза, откидывая голову на спинку кресла. Я словно под кайфом. Она мой наркотик, попадает в кровь, разливается, будя во мне что-то демоническое, темное.
Затягиваюсь глубоко, обжигая легкие, слыша, как Ника приближается. Открываю глаза, смотря, как девочка садится передо мной на стол. В ней самой таится другая личность. Отвязная соблазнительница.
— Откуда ты такая взялась? — хриплю. Подаюсь к ней ближе, выдыхая горький дым. Между нами дымка. Девочка смелая, раскованная, но подрагивает. Это ее первые эксперименты. Я хочу взять игру в свои руки по своим правилам.
— Так распорядилась судьба, — шепчет она. Пахнет возбуждением, страстью, сексом. Дерзко отбирает у меня сигарету, подносит к губам, затягивается, выпуская струйку дыма мне в лицо. Агрессивно скалюсь, отбираю сигарету, делаю последнюю затяжку со вкусом ее губ, тушу в пепельнице.
— Ты мое наказание, — выдыхаю ей в лицо. Вероника кусает губы, смотря на меня распахнутыми, горящими глазами. — Все? Я так понимаю, дальше мы будем играть по моим правилам?
— Да, — с придыханием отвечает она. — Ты ведешь.
— Нет, ты доведёшь игру до конца, я буду руководить. Делаешь все, что я говорю, — выгибаю брови.
Кивает, втягивая воздух. Горячо.
— Ножки мне на колени, — обхватываю ее щиколотки, ставлю ступни, развожу, ставлю себе на колени. — Ложись на стол.
Послушная, исполняет, опускаясь на стол.
— Прогнись.
Слушается, принимает красивую позу, прикрывает глаза, дышит глубоко. Рассматриваю.
— Очень красивая девочка, — глажу ее щиколотки, икры.
Делаю паузу. Смотреть на то, как она томится в ожидании, - особый вид наслаждение. Я почти не касался ее, но уже дико заведен. Очень жаркая прелюдия. Вдыхаю терпкий запах нашего общего возбуждения, который разливается волной жара по коже.
Наклоняюсь, целую ее бедра, татуировку - это не по плану, это на эмоциях, на потребности ее касаться, чувствовать. Девочка вздрагивает от каждого моего касания.
Веду кончиками пальцев по ее животу, хочется грубо сминать эту нежную кожу, оставляя отметины. Сдерживаюсь, стараясь контролировать себя. В такие игры мы поиграем позже, когда она будет готова. Не хочу напугать. Цепляю пальцами ленты на ее трусиках, поглаживаю шелк белья. Выше, к груди, не сдерживаюсь, хватаю ленты на бюстгальтере, рывком поднимаю к себе под ее всхлип. Не позволяю прийти в себя, целую, впиваясь в сладкие губы. Отпускаю, толкаю назад, на стол. Ника возбужденно посмеивается, пытаясь сжать бедра.
— Не сжимайся, не закрывайся от меня! — выходит грубо, контроль летит к черту, но девочке заходит моя подача.
Моя.
Для меня.
Приподнимаюсь, нависаю над ней. Ласкаю пальцами шею, пульсирующую венку. Ника распахивает глаза. Пьяная, взгляд плывет, заволакивая дымкой желания.
Обвожу ее губы, вдавливаю пальцы, вынуждая приоткрыть рот, просовываю туда пару пальцев.
— Оближи.
Она сегодня спалит нас до пепла. Ее розовый язык скользит по моим пальцам. Эротично.
— Пососи, — голос окончательно срывается на хрип. Скольжу пальцами, трахая ее ротик. В ее глазах пляшут демоны. Мои демоны, которые нас погубят. — Теперь сама точно так же, только свои пальчики.
Ника облизывает свои пальцы, посасывая. Обвожу край ее груди своими мокрыми пальцами. Дергаю бюстгальтер, оголяя грудь, сжимаю соски, и девочка со стоном прикусывает свои пальцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хватит, — хватаю ее за руку, останавливая. Меня разрывает изнутри, член болезненно ноет. Я уже на грани, но держу себя, затягивая удавку, иначе игра не будет красивой.
Отодвигаю перешеек ее трусиков в сторону: мокрая моя девочка, поплыла, блестит. Накрываю ее рукой складочки.
— Поласкай себя.
Ника застывает.
— Давай, ты же делала это раньше, — наклоняюсь к ней, кусаю за губы. — Не говори, что нет, не поверю.
Ника кивает. Усмехаюсь.
— Моя плохая девочка. Давай, покажи мне...
И она делает это, ласкает себя, поглаживая пальчиком складочки, скользит внутрь, собирает влагу, растирает клитор, постанывает, выгибается, подрагивает.
Твою мать!
Как это все пережить и не разорвать ее
— Я хочу тебя... — выдыхаю ей в губы, не целую - глотаю ее удовольствие. — По-разному хочу: нежно, долго, мучительно, ласково и одновременно жёстко, быстро, больно. Иногда любить... — кусаю ее губы, чувствуя, как Ника дрожит на грани. — А иногда трахать. Да, именно трахать, в разных позах, чтобы забыла свое имя, чтобы не смогла себя собрать и разлеталась подо мной на осколки нашего безумия.
— Да-а-а-а! — протяжно выкрикивает она мне в губы, кончая, содрогаясь.
Впиваюсь в эти порочные пухлые губы, одновременно дёргая ширинку и выпуская каменный член, вхожу в нее одним мощным толчком до конца.
Девочка кусает меня.
Замираю.
Это больно.
Мне тоже невыносимо больно от перевозбуждения. И малышка меня не обламывает, оплетает ногами мой торс, подается, вынуждая двигаться. И я двигаюсь, быстро, мощно, наращивая темп, вырывая из нее крики, всхлипы, стоны, унося нас куда-то за пределы этой комнаты, за пределы неба, в космос. В наш персональный рай. Нет, это ад, такой сладкий, мучительный раскалённый ад.
Наша бездна.
Наша страсть.
Наша любовь, не имеющая границ и запретов.
Все. Во мне рушатся все стены, падая к ее ногам.
Глава 20
Вероника
— Прекрати меня позорить, женщина, — закатывает глаза Виктор, вынимает свою карту и идет к кассе.
— Да почему позорить? — догоняю его, хватая за руку с картой.
Мы в торговом центре, покупаем мне теплую одежду. И меня коробит оттого, что он будет платить за меня. Я в состоянии купить себе эти пальто и ботильоны. Понятно, что у нас отношения. Но я и так живу в его доме и не трачусь на быт и еду. Мы в отношениях, но я не на содержании.
— Потому что я мужчина и хочу им оставаться до конца.
— Ты настоящий мужчина и останешься им в моих глазах. Оплата покупки здесь ни при чём.
— Ника, — глубоко вздыхает Виктор, обхватывает мои плечи, разворачивая к себе. — Ты хочешь пойти на мастер-класс и курсы к фотографу? Вот и оплатишь свое саморазвитие. А это оставь. Мне ничего не стоит. Я так воспитан. Сложен ли этот мой пунктик или триггер — воспринимай, как хочешь. Но я не буду чувствовать себя полноценно, если позволю тебе платить.
Теперь закатываю глаза я.
— Окей, если для тебя это настолько важно, — взмахиваю рукой в сторону кассы. Виктор удовлетворённо кивает и уходит оплачивать мои покупки, а я делаю выводы: в следующий раз хожу по магазинам одна.
Виктор возвращается с пакетами.
— Спасибо, — встаю на носочки, целую его в щеку, оставляя след помады.
— Пожалуйста, солнце.
Вынимаю из рюкзака влажную салфетку, стираю след от помады.
— Ну что, куда дальше? — спрашивает Виктор, когда мы проходимся вдоль бутиков. Замечаю мужской магазин.
— А пойдём купим что-нибудь тебе. Оживим твой гардероб, — тяну его в сторону бутика. Нет, мне нравится, как он одевается. У Виктора есть вкус, стиль. Меня сразил его сегодняшний образ: рубашка с воротником стойкой, мужское стильное пальто. Он всегда аккуратен, выглажен, идеален. Ему идет даже небрежность. А от его парфюма у меня вообще сносит крышу. Но... Его гардероб полностью чёрный. Никогда не думала, что у черного столько оттенков.
