— У меня все есть. Мне ничего не нужно, — отмахивается Виктор.
— Я хочу купить тебе что-нибудь белое, тебе пойдёт.
Виктор качает головой, обхватывает меня за талию и уводит подальше от магазина.
— Да почему? Откуда такая любовь к черному?
— Мне так комфортно. Это сложно объяснить... Своеобразная аскеза.
— Ммм, — поворачиваюсь к нему, всматриваюсь в лицо. Серьезен, взгляд становится холоднее. — Расскажешь?
— Когда-нибудь потом... — уходит от ответа.
— Это очень личное или...
— Это очень болезненное. Я не готов сейчас об этом говорить. Не допрашивай меня, лгать не могу, но и обнажаться пока не готов.
— Это прошлое? Сейчас все хорошо?
— Да, это прошлое. Пойдем посидим в ресторане, — переводит тему. — Любишь итальянскую кухню?
— Итальянскую кухню люблю, но в ресторан не хочу. Мне на работе его хватает, — строю страдальческую гримасу.
— Поехали тогда домой, приготовлю тебе лазанью.
— Не мужчина, а мечта! — хлопаю в ладоши. — А я бездарность, готовить не умею от слова совсем. Одарённо только порчу продукты, — усмехаюсь.
— Мне нравится тебя кормить, малыш, — целует меня в висок.
* * *
— Это безумно вкусно, — пробую лазанью, приготовленную Виктором, наслаждаясь вкусом.
Мы готовили вместе. Точнее, Виктор готовил, а я одарённо ему мешала.
— Попробуй в сочетании с вином.
Киваю, отпивая напиток из высокого бокала.
— Кто тебя научил так готовить?
— Жизнь, — усмехается Виктор. — Был период, когда приходилось питаться, мягко говоря, не очень вкусно, только для того, чтобы выжить, о наслаждении вкусом не было и речи. Теперь приготовление еды для меня своеобразный ритуал.
— Эм... Не расскажешь?
Мне хочется знать об этом мужчине гораздо больше, но он закрывается.
Виктор качает головой.
— Пусть это останется в истории.
— Почему ты от меня закрываешься?
— Я как никогда душевно и эмоционально открыт для тебя. Есть не очень красивые моменты в моей биографии... Расскажи о себе, — переводит тему, салютуя мне бокалом.
— Спрашивай, — в моей биографии тоже много моментов, о которых я рассказывать не хочу.
— Как ты оказалась одна ночью на трассе?
— Я ехала сюда с парнем, мы поссорились... — развожу руками.
— Как интересно, — ухмыляется, заглядывая мне в глаза. — Значит, парень имеется.
— Да какой парень, — закатываю глаза. — Ты вне конкуренции, — возвращаю ему его фразу. — Это не парень, а недоразумение, как оказалось.
— Чем вас привлек этот город? Чем разочаровала столица?
Вопросы неудобные. Нет, я могу рассказать правду, но тогда всплывет Родион. А я не хочу знакомить Виктора с братом. Иначе начнется Армагеддон. К этому я ещё не готова.
— Столица не так хороша, как может показаться, за яркой картинкой скрывается грязь. Столица съедает людей. Маленький, спокойный город дает больше возможностей, как бы парадоксально это ни звучало. В моменте захотелось все бросить и начать сначала. Я ошиблась только в том, что выбрала в спутники Дениса. Но сейчас полагаю, что это к лучшему, я встретила тебя. Значит, так было нужно.
— Хотелось бы посмотреть в глаза парню, который бросил девочку ночью посреди дороги.
— Он того не стоит, — отмахиваюсь я.
— Ты сирота?
— Да, — киваю. Это правда - родители погибли.
— Как ты жила одна?
Вопросов все больше, ответов у меня все меньше.
— Мои родители погибли, когда мне было пятнадцать. Не так давно. Они оставили мне средства к существованию.
— Одну тебя оставить не могли. Были опекуны?
Какой проницательный мужчина. Ну не хочу я сейчас говорить о брате. Боюсь представить, что будет, если Виктор и Родион познакомятся. Мой брат никогда не примет Виктора. Мало того, Родион сделает все, чтобы вычеркнуть Виктора из моей жизни.
— Давай оставим это в истории, — нервно усмехаюсь. — Когда-нибудь потом я расскажу, — так же, как Виктор, ухожу от ответа. — Давай жить в моменте.
Виктор задумывается, качает головой. Но вопросов больше не задает.
Вздрагиваю, когда где-то наверху что-то с грохотом падает, разбивается, и скулит Зефир. Одновременно с Виктором поднимаемся из-за стола и бежим наверх.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Зеф! — ругается Виктор, когда мы видим в коридоре второго этажа разбитый горшок, землю и большой сломанный фикус. Пес сразу начинает каяться. Ложится перед разбитым цветком, поджимает уши и смотрит на нас виноватыми глазами. — Натыкать тебя носом! — продолжает ругаться Виктор. Пес поднимается и бежит ко мне.
— Не ругай его, — присаживаюсь, обнимаю собаку, поддерживая хулигана. — Он нечаянно. Я все уберу, цветок посажу в другой горшок.
— Спелись уже, — качает головой Виктор. — Я долго отучал его трогать цветы. И, заметь, это единственный цветок в доме. Все остальные уже на помойке.
— Здесь и без цветов хорошо, — глажу Зефира, который пытается облизать мне лицо.
— Ты портишь собаку. На шею сядет!
— Ой, какой у нас грозный дяденька, — усмехаюсь, поднимаюсь и иду к Виктору. Обхватываю его за шею, заглядываю в глаза. — Зефир очень послушный и преданный. Каждый совершает ошибки, — ластясь, скольжу губами по челюсти Виктора, целую в шею.
— Ой, лиса, — усмехается Виктор, смягчаясь. Обхватывает меня за талию, сжимает, ловит мои губы, целует аккуратно, нежно, вкусно. Отстраняется. — Заступаешься - убирай за него.
— Да, мой господин, спасибо за милость, — игриво произношу ему в губы.
Убираем мы, конечно, вместе. Виктор только с виду грозный, на деле он идеальный мужчина. Я не устаю им восхищаться.
— Ну вот, все не так страшно, — говорю я, когда Виктор водружает пострадавший цветок на подставку возле окна. — А с Зефиром мы договорились, он осознал свою вину и больше не будет.
— Ну посмотрим.
— А что в этой комнате? — указываю глазами на закрытую дверь рядом с комнатой Виктора. — Почему она закрыта?
— Она нежилая.
Простой вопрос, но, когда Виктор на него отвечает, он меняется в лице, становясь более жёстким, холодным. Я бы не обратила на эту комнату внимания, но его реакция распаляет во мне больший интерес.
— А что там? — настаиваю, внимательно рассматривая мужчину.
— Старые вещи.
— Очень интересно, можно посмотреть?
— Скажем так, там вещи из моего прошлого, не думаю, что тебе это понравится.
— Я готова принять твое прошлое в любом виде, никто из нас не безгрешен.
Внутри меня нарастает сомнение, навязчивое чувство, что от меня скрывают что-то очень нехорошее.
Пауза. Виктор закрывает глаза, глубоко вздыхает и отрицательно качает головой. Прожигаю эту чёртову комнату глазами. Теперь узнать, что там, становится навязчивой идеей.
— Ты еще не изучила мою комнату, — Виктор снова меняет тему, открывая дверь своей спальни. Хватает меня за платье, игриво тянет к себе и заводит в свою спальню.
— Я очень надеюсь, что ты не прячешь от меня тайную красную комнату и членство в закрытом сообществе любителей БДСМ, — смеюсь я.
— У тебя очень богатая фантазия, моя плохая девочка, — качает головой, толкает меня, и я лечу в свободном падении на его кровать. Смеюсь. Нет, я не забываю про запертую комнату, но прекращаю его допрашивать. В конце концов, я сама пока до конца не раскрылась перед Виктором и не имею права требовать абсолютной правды. Но сомнения начинают грызть. Я себя знаю, не успокоюсь, пока не увижу, что там.
Глава 21
Вероника
— А сделай мне латте с карамелью и шоколадной стружкой, — прошу Макса, прыгая на барный стул. У меня выходной, у Максима тоже, но он подменяет сменщика до обеда, пока тот бегает по делам. Мы договорились, что Максим отвезет меня в фотостудию к самому крутому фотографу этого города. Я хочу к нему на курсы.
Максим кивает, доделывая коктейль для гостя.
— Долго еще?
— Серый обещал вернуться к часу.
Поглядываю на смарт-часы на руке.
